Мэг Кэбот - Королева сплетен в большом городе
Как они не правы. Миссис Эриксон сказала мне: «Зачем вообще тебе работать в одной из этих паршивых лавок? Уж я-то знаю. Моя подруга работала на добровольных началах в магазине подержанных вещей от Слон-Кеттеринг. Она рассказывала, что там из-за несчастного шарфика от Пучини бывают такие потасовки! Сходи к месье Анри. Это тебе подойдет гораздо больше».
Люк сказал, что послушаться совета женщины, которую я встретила в прачечной нашего дома, имеет смысл.
Но Люк и представить себе не мог, насколько плохи мои дела. Я ему ничего не рассказывала. Когда он интересовался моими делами, я изображала из себя всезнайку, которая точно понимает, чего хочет. Он был слегка шокирован количеством ящиков, присланных мне из дома. Мы с ним поняли, что нам некуда их сложить. К счастью, квартира его мамы продавалась вместе с кладовкой в подземном гараже. Именно туда я и сложила все мои рулоны ткани и приспособления для шитья.
А вот все свои платья я повесила на переносную вешалку, которую купила в магазине «Кровати, ванные и прочее», и поставила ее прямо под Ренуаром, проигнорировав недоуменный взгляд нарисованной на картине девушки.
Когда Люк это увидел, он был потрясен. «Никогда не думал, что у кого-то может быль столько же платьев, сколько у моей мамы», — сказал он, но потом взял себя в руки и даже попросил меня примерить несколько наиболее изящных ансамблей (и почему-то вещь от Хайди, которая сильно от них отличалась).
Люк не знал одного: если в ближайшее время ничего не изменится, эти шедевры, как и вся остальная коллекция, отравятся прямиком на eBay. У меня осталось всего несколько сотен долларов.
Мое сердце разорвется от горя, если я продам одежду, которую коллекционировала много лет, но еще быстрее оно разорвется, если Люк узнает, что у меня нет денег, чтобы в следующем месяце заплатить за квартиру.
И хотя я знала, что Люк только посмеется над этим и скажет, что мне не о чем беспокоиться, что все в порядке, я все равно не могла заставить себя не беспокоиться. Я не хочу быть при нем приживалкой. Не только потому, что это затормозит мою карьеру, как это случилось с Эвитой Перрон. Мне просто хочется походить по магазинам! Я умираю от желания пополнить коллекцию!
Но я не могу себе этого позволить. Я разорена.
Месье Анри — моя последняя надежда. Ведь если у меня и на этот раз ничего не выгорит, я продам всю свою Сюзи Перетт и даже, возможно, Джиджи Янг.
Или пойду искать временную работу и всю оставшуюся жизнь буду печатать и отправлять факсы, если кто-то вообщесогласится меня принять.
Но по тому, как месье Анри (если именно так звали мужчину, который открыл дверь, с улыбкой проводил меня в салон магазина и рассыпался в любезностях до того момента, как я сказала, что не собираюсь замуж (пока) и пришла сюда, чтобы узнать, нет ли у них вакансий) изменился в лице, я решила, что, скорее всего, меня ждет именно второе.
С лица усатого мужчины средних лет сползает улыбка, и он с подозрением спрашивает: — Кто тебя послал? Морис?
Я недоуменно смотрю на него.
— Понятия не имею, кто такой Морис, — отвечаю я как раз в тот момент, когда из задней комнаты появляется худенькая, похожая на птичку француженка с широкой, как будто наклеенной, улыбкой на лице… исчезнувшей сразу же после того, как я произношу это имя.
— Ты думаешь, она шпионит на Мориса? — быстро спрашивает женщина по-французски (после целого семестра занятий и каникул во Франции, я научилась понимать этот язык).
— Наверняка, — тоже по-французски отвечает мужчина, — а иначе зачем бы еще она сюда притащилась?
— Нет, честно, — кричу я. Французский я только понимаю, но не разговариваю. — Я не знаю никакого Мориса, Я пришла сюда потому, что вы — лучший дизайнер-реставратор свадебной одежды в этом городе. А я очень хочу тоже стать реставратором. Речь идет только обо мне. Вот, посмотрите мое портфолио…
— О чем она? — спрашивает мадам Анри (а это наверняка она) у мужа.
— Понятия не имею, — отвечает он. Но берет альбом в руки и начинает листать.
— Это платье от Юбера де Дживанши, которое я нашла на чердаке, — поясняю я, когда они доходят до свадебного наряда Биби де Вильер. — В него было завернуто охотничье ружье. Оно все было в ржавых пятнах. Мне удалось полностью их удалить с помощью соуса «тартар». Потом я вручную восстановила бретели и…
— Зачем вы нам все это показали? — спрашивает месье Анри и отдает мне альбом. Стена за его спиной сплошь увешана фотографиями свадебных платьев до и после реставрации. Это впечатляет. Некоторые из платьев пожелтели от времени и выглядели так, как будто рассыплются в прах при малейшем прикосновении.
Но месье Анри удалось вернуть им первоначальную безупречную белизну. Он действительно умел обращаться с тканями и химией в своей мастерской.
— Видите ли, — медленно начинаю я, — я недавно приехала в Нью-Йорк из Мичигана и ищу работу…
— Но это не Морис вас прислал? — Глаза месье Анри все еще подозрительно сощурены.
— Нет, — отвечаю я. Что вообще здесь происходит? — Я не понимаю, о чем вы говорите.
Мадам Анри, стоящая рядом со своим казавшимся по сравнению с ней высоким мужем, протягивает руку за моим портфолио и окидывает меня с ног до головы цепким взглядом — от моего задорного хвостика (миссис Эриксон посоветовала мне убрать волосы с глаз) до прямого платья от Джозефа Рибкоффа под расшитым бисером винтажным кардиганом (в Нью-Йорке с тех пор, как я приехала, стало прохладней. Лето еще не кончилось, но осень уже витала в воздухе).
— Жан, я верю ей, — по-французски говорит она мужу. — Посмотри на нее. Морис никогда не прислал бы к нам такую дуреху.
Мне хочется истошно закричать «Эй!», затопать ногами, чтобы заставить их замолчать, ведь я прекрасно понимаю, что она назвала меня дурехой.
Но с другой стороны, я вижу, что мадам Анри переворачивает страницу и смотрит на фотографии свадебного платья Вики, кузины Люка, которое мне удалось привести в полуприличное состояние (в конце концов она предпочла ему отбеленное платье от Дживанши). Месье Анри в самом деле заинтересован.
— Я сделала все вручную, — говорю я, указывая на платье Вики. — Я путешествовала, и у меня не было с собой моего «Зингера».
— Это ручная работа? — спрашивает он и, внимательно присматриваясь, достает из кармана рубашки пару бифокальных очков.
— Да, — отвечаю я, изо всех стараясь не смотреть на его жену. Дуреха! Да что она понимает! Она вообще, похоже, читать не умеет. Ведь в моем резюме написано, что у меня есть диплом Мичиганского университета. Вернее, будет в январе. В Мичиганский университет дурех не принимают… даже если их отцы работают научными сотрудниками.
