Белва Плейн - Гобелен
Он вошел в квартиру и прошел через холл в спальню. Мими сидела неподвижно перед зеркалом с опущенной головой; в руке у нее была щетка для волос. Поль увидел в зеркале отражение ее печального лица. Услышав его шаги, она выпрямилась и начала расчесывать волосы.
Неожиданно для себя он спросил:
– Мими, почему бы нам не усыновить ребенка? Она посмотрела на него в зеркало:
– Нет! Если я не могу иметь собственного, мне не нужны никакие заменители. Вероятно, я принадлежу к тем людям, которые рождаются, чтобы ничего не иметь в этой жизни. У меня ничего нет.
Он понимал, что она не осознает, как комично звучат ее слова.
В комнате было тепло. Духи, которыми она брызгалась перед сном, еще стояли в воздухе. Белое атласное стеганое одеяло было немного отвернуто. Небольшая стопка книг лежала на тумбочке. Она еще не повесила свой костюм, украшенный соболем, и он лежал на кресле.
Однако это всего лишь имущество и удобства. К ее чести говорит то, что их недостаточно, чтобы смягчить ее боль. Равно как и утешить его.
Ему вдруг захотелось спрятать свое лицо, и он открыл дверь в шкаф и притворился, что ищет там что-то. Если бы Мими знала, чем он мучился весь прошлый год, после того незабываемого бурного весеннего дня, когда он наконец опять встретил Анну и узнал… что у него ребенок! Маленькая девочка! Это невероятно, но тем не менее это правда. Она родилась после их единственного раза близости. Ее звали Ирис – пара огромных глаз на неясной фотографии. И это было все. Его дочь. Его. Которую растит и воспитывает другой человек, ничего не подозревающий муж… потому что так должно было случиться… потому что он обещал никогда, никогда не пытаться увидеть ни Анну, ни ребенка.
Разрушить их брак после того, что она пережила, – об этом нельзя и подумать. И все-таки иногда его тоска становилась невыносимой.
Он овладел собой.
– Ты сейчас ляжешь, Мими?
– Да, я устала.
Ее лицо как-то странно изменилось, словно она сдерживала слезы.
– Поль, мне не следовало говорить, что у меня ничего нет. Я имела в виду совсем другое.
Он видел, что она действительно страдает, и мягко сказал:
– Я понял это, когда ты говорила.
– Я знаю, что за очень многое должна быть благодарна. У меня есть ты, дом и все остальное.
– Ты в плохом настроении, это пройдет.
– Да. И еще мне очень горько, иногда я просто не могу ничего с собой поделать.
Он погладил ее по плечу:
– Забудь обо всем. Ты имеешь право быть не в настроении. Ложись спать, и к утру все пройдет.
– Ты тоже ляжешь спать?
– Мне что-то не хочется. Я, пожалуй, послушаю радио.
Фрид-Эйземан, его новая игрушка, стоял в библиотеке. Приладив наушники, Поль замер в ожидании чуда. Оно пришло: далекий, слегка металлический звук музыки, джаз-банд. Некоторое время он слушал и опять в который раз изумлялся, пытаясь постигнуть чудо звука, способного проникнуть в его комнату из внешнего мира. Как-то раз Дэн пытался объяснить ему, но он все равно не понял до конца: у Поля был не тот склад ума.
Ему быстро надоело слушать. Последнее время он слишком часто и слишком быстро стал уставать. Он мог сосредоточиться только на работе в своем офисе:
А здесь, дома, он становился беспокойным, ходил взад и вперед или бесцельно смотрел в окно. Это из-за Мариан, подумал он. Его поразило, что теперь очень часто он думал о жене как о «Мариан», а не «Мими» – имя, которое пришло из детства и относилось совсем к другому человеку. Мариан – Мими – Мариан. Все спуталось. Мими была такая доверчивая, привыкшая во всем полагаться на него. Мариан постоянно жаловалась на слуг: то повар никак не научится готовить тосты по ее вкусу, то посыльный опоздал на полчаса.
Без сомнения, у него тоже есть привычки, которые должны раздражать ее. Он знал, например, что она не выносит, когда он с хрустом ест яблоко. Он замечал, как она смотрит на него в эти моменты и поджимает губы, чтобы не сказать что-нибудь.
Но это все совершенно естественно, и у большинства пар с годами появляются подобные трения.
Если бы это было единственным, что разделяло их! Но, держись, Поль, держись! Она хорошая женщина, хорошая жена. Покладистая. Старательная. Даже в постели, с отвращением подумал он. Послушная, хотя ей это и не нравится. Она никогда не признается, что это так. Поль как-то спросил ее, и она вспыхнула, отвечая:
– Конечно! Конечно, да, Поль. Что за вопрос!
Глупый вопрос, и глупо было спрашивать, когда он уже знал ответ, когда все было так очевидно.
Он вспомнил о том внимании, которое она ему уделяла, ухаживая за ним, предупреждая все его желания; от этой заботы он начинал задыхаться, ему хотелось, чтобы она не любила его так сильно. Вся эта преданность! Она сходит за любовь, но любовь ли это? Любовь без страсти? Но может быть, это самая бескорыстная любовь? Было ли в этом противоречие? Может, она подсознательно догадывается о его настоящих чувствах? Не оттолкнул ли он ее каким-то образом?
Могла бы она быть иной с другим мужчиной? Страстной, какой была с ним Анна? Он думал, что нет.
Он сидел измученный неразрешимыми вопросами. Он устал, так устал!
Последние несколько месяцев он думал о поездке в Европу. Последний раз он был там летом 1912 года, вместе с бедным Фредди, которому показывал европейские достопримечательности. Тогда же он встретился со своим дальним родственником Йахимом. Они говорили о своих предках и понравились друг другу. Полю хотелось снова увидеть его. Йахим писал, что был ранен на войне, но теперь у него все хорошо, он женат; в письме было фото его хорошенькой жены и дочки.
Да, с ним будет интересно и приятно увидеться!
Потом Поль подумал о пароходе. Снова попасть на пароход! Еще раз услышать длинный низкий гудок, когда пароход будет спускаться по реке, через пролив Амброуз, мимо маяка, в открытый волнующий простор океана…
Вдруг он понял, что непременно должен ехать.
Мариан читала в постели.
– Тебе хотелось бы поехать в Европу? – спросил он, прекрасно зная, что ей не хочется.
Она отложила книгу:
– Зачем?
– Мне следует повидаться с людьми, которые участвовали во многих инвестициях с нами до войны. Надо собрать все.
– А отложить нельзя? В это время года я не переношу северную Атлантику.
– Мне действительно надо. С этой инфляцией в Германии все так нестабильно, а у нас там большие займы. И в Лондоне тоже. Отец считает, что мне следует поехать.
Его отец и не заикался об этом, но если узнает, то, вероятнее всего, одобрит, даже загорится этой идеей. Чем больше Поль думал об этом, сем более важной и необходимой представлялась ему будущая поездка за границу.
– Сколько времени тебе потребуется на поездку?
