Дорофея Анисимова - Исповедь Розабеллы (СИ)
Последнее меня не заботило, поскольку с детства я не любила этот праздник, который лишь приближает тебя к смерти. Вот такая я пессимистка!!!
Не дождавшись ответа, я медленно опустила руки, решив, что он пожалел и пощадил меня. Что и было правдой.
Андрей просто стоял, сжимая в левой руке таявший снежок, капли которого стекали на пол и пристально смотрел на меня. Его серые глаза сияли каким-то странным блеском, заставившим сжаться мое сердце. Такими же глазами смотрела и я на Максима.
-Не надо, Андрей!
-Не волнуйся, я не сделаю этого, ведь может ухудшиться твое здоровье.
-Я имею в виду совсем другое, — шепотом произнесла я, пытаясь засечь каждую эмоцию на его лице. А они были!!! Сперва в его глазах отразилось недоумение, вопрос, а затем они сменились пониманием и грустью. Полные губы поджались, а на скулах заходили желваки.
Он, молча, несколько долгих минут, прожигал меня несвойственным ему гневным взглядом, а когда, я уже хотела нарушить неловкое молчание, бросил сквозь сжатые зубы:
-Ничего не могу с собой поделать. Не получается смотреть на тебя иначе.
Через секунду я осталась стоять одна, припертая к холодной двери и, смотря вслед уходящему мужчине, которому хотела бы подарить свое сердце, если бы оно уже не было украдено другим.
***
Я стояла у небольшого окна в гостиной, открывающего вид на ночной город, тонущий в маленьких светлых огнях. Зрелище было прекрасное, благодаря тому, что квартира Андрея находилась на 14-м этаже. Мои мысли были заняты одним человеком, который вошел в мою жизнь сравнительно недавно и принес с собой счастье, любовь, боль, обиду и предательство.
Прошел уже два месяца с той промозглой ночи и мои разум и душа начали приобретать совсем другой оттенок эмоций. Мое сердце привыкло к этой боли — она стала какой-то ноющей, привычной. Как что-то такое, к чему человек привыкает по мере стремительно уходящего времени.
Мне уже не хотелось, как раньше, исчезнуть из этого мира, раствориться в темноте. Через две недели после случившегося, вместо отчаяния пришла пустота; через месяц — вместо надежды о его возвращении и раскаяния пришли злость и смирение, а сейчас во мне разгорелось понимание того, что это никогда не пройдет… что я уже не смогу полностью довериться кому бы то ни было…
Я провела рукой по распущенным волосам и вспомнила радость матери, когда я сообщила ей, сегодня вечером, по телефону о скором возвращении домой, и смех брата, желающего увидеть меня, как можно скорее.
Вот они… Родные, ради которых теперь будет биться мое измученное сердце, и я не позволю никому разрушить наше единство. Нам больше никто не нужен.
-Хочешь чашку кофе? — бархатный голос Андрея прозвучал рядом с моим ухом, обдавая теплом и наполняя сердце нежностью к этому человеку.
Андрей был для меня в эти два месяца якорем спасения, и я прониклась к нему дружескими чувствами, которые и украшали темноту, поселившуюся в душе. Он подарил мне два месяца тепла и заботы, которые стали отдушиной после двух лет какой-т неестественной прострации и печали.
Он вывел меня в свет, показывая все достопримечательности города, которые я однажды уже видела с Максимом… Побывал вместе со мной во всех музеях и театрах, которые я обожала с детства.
Он вытащил меня из глубокой ямы и показал мир во всей его красе. Показал, что не все потеряно, что надо бороться за каждый глоток воздуха… надо научиться быть сильной…
Однажды, Андрей привел меня в интернат, где находились дети-инвалиды, и познакомил со многими из них. Оказывается, он раньше сам провел в таком месте несколько лет после смерти родителей и понимал всю глубину отчаяния этих малышей. Когда же я попросила рассказать об этом, Андрей отмахнулся, заявив, что его воспоминания лишь подпортят мне настроение, а это шло вразрез с его планами.
Он оказался прав! Видя этих несчастных детей, свое горе мне показалось чем-то не требующим обширного внимания, и жалость к себе быстро испарилась.
В тот день я, наконец, обрела то, что казалось утерянным… поняла, как нужно поступить, когда я вернусь в Москву. У меня возник четкий план действий, которые отгородят меня от реальности, дав возможность забыться…
Погрузившись в себя, я совсем забыла про ожидающего моего ответа, мужчине, который не преминул напомнить о себе, пальцами постучав по моему лбу:
-Прием, вы меня слышите???
Я улыбнулась и повернулась к Андрею, беря горячий напиток из его рук.
-Извини, я просто немного задумалась.
Андрей обеспокоенно заглянул в мои глаза и спросил:
-Тебя что-то беспокоит? Ни чего не болит?
Я, задумчиво глядя на него, сделала глоток крепкого напитка и отрицательно покачала головой. После того визита врача, Андрей постоянно осведомлялся о моем самочувствии, уверяя, что хочет удостовериться в полном отступлении болезни. В первое время, я не обращала на это внимания, но вскоре сомнения наполнили и мою голову. А неделю назад, когда Андрей ни с того ни с сего заставил меня насильно пройти курс обследования у знакомого врача, я поняла, что он скрывает от меня что-то. Что-то очень важное.
С одной стороны, меня обижало такое отношение, ибо за два года я наслушалась лжи и скрытия истин, но с другой… я просто боялась услышать правду, которой, он, несомненно, поделился бы со мной, если я была бы более упорной.
Боялась потому, что часто ощущала боли в области груди и сердца, постоянную слабость, иногда происходило и так, что мои движения замедлялись, и я чудом не падала в обморок от усталости.
Не знаю, что это были за симптомы, но знать я этого пока не хотела. Как-нибудь потом…
Сейчас же, я, как бы ни было стыдно признавать, доверила свое здоровье Андрею, который регулярно пичкал меня разными таблетками. Пусть пройдет немного времени, и я сама возьмусь за лечение. Я буду сильной, но потом…
Я подошла к дивану, стоящему посередине комнаты, напротив плазменного телевизора и присела на его краешек. Глубоко вдохнув воздуха в легкие, что причинило немалую боль, я отставила чашку на подлокотник и подняла глаза на Андрея, следом за мной, опустившегося рядом.
Он протянул руку и легким движением прочертил очертания впалых щек и подбородка. Я понимала, что за этим последует, но все равно не была готова, когда Андрей наклонился и своими теплыми твердыми губами припал к моим в нежном поцелуе.
