Татьяна Воронцова - Невроз
«Конечно, нет. Есть масса возможностей получить нервное расстройство. Не имея согласия с самим собой, вы оказываетесь близки к невротическому состоянию».
Некоторое время он хмурился на здоровенный колючий цереус в керамической плошке, и Рита уже приготовилась выслушать очередную шутку о фаллических символах, на что неизменно пробивало всех оказывающихся в кабинете мужчин, но ничего подобного не произошло. Вместо этого Грэм вздохнул и задал тот самый вопрос: «Итак, на чем мы остановились?»
Когда он протягивал руку, чтобы стряхнуть пепел с сигареты, рукав его пиджака приподнимался, увлекая за собой манжету рубашки, и становился виден металлический браслет, больше похожий на оковы, чем на украшение: массивные плоские звенья, запаянный раз и навсегда замок... Браслет был явно тяжеловат для узкого запястья. Символом чего он являлся? Кем и когда был надет?
Засыпая, Рита твердо решила в самое ближайшее время прочесть какую-нибудь из его книг.
* * *– Прежде чем вы продолжите рассказ о ваших юношеских подвигах, мне бы хотелось прояснить один момент. Это касается вашей бабушки, той самой, что изъяла из-под кровати некие рукописные шедевры, а позже настаивала на ссылке строптивого мальчишки в пионерский лагерь. Впервые упомянув о ней, вы назвали ее «добрейшая бабушка», в дальнейшем уже просто «бабка». Но и в том и в другом случае в вашем голосе слышался сарказм. Значит ли это, что со старшей женщиной семьи вас связывали какие-то особые отношения? Враждебность, скрытая неприязнь?
– Неприязнь, хм... Не совсем так. Она страшно баловала меня в раннем детстве, а потом ей вдруг захотелось, чтобы я стал героем. – Грэм пожал плечами. – С чего бы?
– А вы никогда не видели себя героем? К примеру, во сне.
– Смотря какой смысл вы вкладываете в это слово.
– Герой – это тот, кто совершает необыкновенные поступки, которые принято называть подвигами, во имя общезначимой цели, и таким образом превосходит пределы собственного бытия.
– О, так мы говорим о мифологии! Обо всех этих героях-полубогах вроде Геракла и Персея.
– О них в том числе.
– Должен признаться, что ни один из этих персонажей не казался мне до такой степени привлекательным, чтобы говорить об отождествлении... Разве что царь Иксион.
– Что? – Рита не сдержала изумления. – Иксион, самый дерзкий из бунтовщиков! Гордец, соблазнитель... Очень интересный образ, но он редко фигурирует и в художественной литературе, и в сновидениях. Давно вы заинтересовались им?
– Точно не помню. Впервые я прочел о нем... у Грэйвса, да. Затем у Юнга, у Кэмпбелла, у Камю. Хотя это не художественная литература, вы правы. Сновидения? – Грэм ненадолго задумался. Перевел на нее взгляд странно заблестевших глаз. – А знаете, ведь вы правы и в этом. Черт меня подери! – Он рассмеялся как мальчишка и всей пятерней взъерошил волосы. – Я и думать забыл про эти чертовы сны!..
– Похоже, вам есть что сказать, – улыбнулась Рита.
Его реакция на вернувшиеся из страны забвения сны была такой непосредственной, что она подумала: «Лед сломан». Но это было далеко не так.
Закурив сигарету, Грэм некоторое время обдумывал то, что собирался сказать.
– Была серия снов, очень ярких, повторяющихся с промежутком в несколько месяцев. В них я видел себя похищающим некую вещь (что это было, я так и не понял) у существ, которых с натяжкой можно назвать богами, а чуть позже – после целого ряда невнятных и сумбурных сцен – распятым на огненном колесе, как это было с царем лапифов.
– Позвольте уточнить. Что было раньше: сны о царе Иксионе или же книги о нем?
– Сны, причем как бы сильно они ни различались в деталях, основными мотивами оставались похищение и распятие.
– Что же вы могли похитить?
– Понятия не имею. Огонь у богов, как известно, похитил Прометей, за что был не распят на колесе, а прикован к скале. Это большая разница, поскольку колесо...
– Не что иное, как катящийся по небу солнечный диск, – кивнула Рита. – Неплохая компенсаторная реакция! Чем вы занимались в то время? Этот период вашей жизни был отмечен какими-нибудь знаменательными событиями?
– Пожалуй. Мне удалось издать сразу два полноценных романа, и мое имя замелькало на страницах журналов и газет.
– Те существа, у которых вы похитили некую ценную вещь (назовем ее труднодоступным сокровищем, в соответствии с традицией), действительно были богами?
– Ну, что-то нуминозное в них определенно было. Я имею в виду не внешний облик, а собственные ощущения от их присутствия. Но знаете, что меня удивляет? Абсолютное несоответствие классическому мифу. На колесе был распят Иксион, Зевс покарал его за посягательство на богиню Геру. Но я никогда не посягал на чужих жен! Я что-то украл, завладел, как вы говорите, труднодоступным сокровищем. Но был наказан не как Прометей, похититель огня, а как Иксион, похититель женщин!
– Для Зевса его супруга Гера является не просто женщиной, но в каком-то смысле и собственностью. Иксион посягнул на чужую собственность, на божественную собственность! То же самое сделали и вы.
– ???
– Прометей похитил огонь не для себя, он похитил огонь для людей. Вы же похитили сокровище для себя лично. Следовательно, ваш поступок следует приравнивать к поступку Иксиона, а вовсе не Прометея. Вы пожелали нечто для себя (нечто такое, что могут дать только боги), и царь Иксион пожелал нечто для себя – в результате вас постигла одна и та же участь. Мне очень жаль, Грэм, но в таких случаях расплата неизбежна.
– Собственность богов, – задумчиво пробормотал он, глядя в окно. – Огонь.
– Когда раскрылся ваш дар? – спросила Рита, заранее зная ответ. – Я имею в виду сверхчувственное восприятие. В детстве?
– Нет. – Грэм нахмурился и почему-то опустил голову, упорно избегая ее взгляда. – Как раз тогда, когда мне начали по-настоящему удаваться книги. Когда я поверил в собственные силы. Когда пришел успех.
– Ну что ж, вот мы и добрались до сути дела. Ваш дар и есть то самое сокровище.
– Но разве можно сказать, что я похитил его?
– А разве нет? Вы не прилагали для этого никаких усилий? С самого раннего детства вы работали над собой, развивали свои способности, прислушивались к своему внутреннему голосу. Вы лепили из глины, рисовали, исписывали тетрадь за тетрадью – это, по-вашему, не работа? Вы ломились и ломились в эту дверь, и в конце концов она открылась. Вы вошли в нее – да-да, я знаю точно, что вошли! А ведь никто не говорил вам, что это безопасно.
– Выходит, каждый одаренный человек – похититель огня?
– В символах бессознательного – да. Несомненно. Боги, знаете ли, не отличаются альтруизмом и мало что жалуют просто так.
