Алекс Д. - Целого Мира Мало
— Влад, ты же сам меня отпустил. — возмущается Тома.
— Спорить со мной будешь? — взгляд мой становится ледяным. Я вижу, как она вся сжимается от страха. Нижняя губа задрожала. Только слез мне не хватало.
— Кофе сделай и исчезни. Ясно?
— Да, Владислав Сергеевич. — сдавленно шепчет она.
— Так то.
Все! Вроде полегчало. Я посмотрел на рыбок в аквариуме в пол стены. Может, уехать пораньше? Скучно. Соберу оперативку, выкричусь вволю и уеду.
Но раньше половины восьмого вырваться не удалось. Садясь в «Мерс», я вдруг вспомнил, что Вика просила меня приехать на собрание в детский сад. Время есть. Можно заглянуть ради разнообразия.
Викуля встретила меня и дверей и проводила в группу, заставив предварительно надеть бахилы. Я шел по ковровым дрожкам и разглядывал внутренний интерьер здания. На стенах повсюду развешены плакаты с веселыми надписями, бодрыми приветствиями, высказываниями классиков, детскими рисунки и аппликациями. Я словно попал в детство. Только мой садик был совсем другим. Облупленные стены были выкрашены в унылый цвет детской неожиданности, засаленный линолеум, сломанные игрушки, мрачные воспитатели, участки с разрушенными верандами, качели без сидений, ржавые горки и дырявый забор. Прогресс далеко шагнул. Может, и в мое время были такие райские сады для богатых деток? Но я об их существовании не знал.
Меня и еще пятерых родителей посадили в центр группы. Я рассеяно прошелся взглядом по лицам собравшихся. Три женщины средних лет, одетых словно для банкета в белом доме, и два солидных мужика. Я оказался самым молодым. Вика замерла у стены с натянуто-вежливой улыбкой. Я лучезарно ей улыбнулся. Она не отреагировала. Ишь ты, какая серьезная! Даже смешно. А где интересно дети?
— Ребят мы отвели в другую группу. — словно прочитав мои мысли, произнесла Виктория. — Сейчас воспитатель освободится и подойдет к нам. Ее зовут Динара Александровна. Она молодой педагог, но очень опытный и грамотный. Дети ее любят. Вторая — Лариса Анатольевна, подойдет позже. — она сложила ладони перед собой. — Сегодня у ваших детей был первый день в совершенно новой обстановке. Было бы гораздо проще, если бы они постепенно привыкали к этой разительной перемене, но руководство нашего заведения понимает, что все вы — люди очень занятые. Мы постараемся сделать все, чтобы дети быстро и безболезненно освоились в незнакомых для них условиях.
Еще бы, подумал про себя я, такие деньги вам платим. Уж постарайтесь. Но я был уверен, что с Кириллом проблем не будет. Он парень смышленый и не привередливый.
— Сейчас вас всего шестеро. — продолжила Виктория. — Это значительно упрощает работу педагогов, позволяя им уделить максимум внимания каждому ребенку. Как только малыши освоятся, мы, возможно, добавим в группу двоих-троих. Десять человек — это максимум для группы нашего учреждения. Таким образом, мы улучшаем качество дошкольного воспитания и образования. Каждый ребенок для нас отдельная личность, за которой будет вестись постоянное наблюдение, как психологическое, так и медицинское. А вот, и наш воспитатель…. - с улыбкой восклицает Виктория. Дверь в зал открылась и в проеме появилась молоденькая хрупкая девчушка. Она как-то вся сжимается под устремленными на нее взглядами и явно чувствует себя не в своей тарелке. Это и есть опытный педагог? Дрожащее создание с опущенными глазами в нелепом стального цвета строгом платье и туфлях без каблука. Мне захотелось рассмеяться. Сколько не плати, а эффект один. Чему может научить маленьких детей девочка, которая сама только из-за школьной скамьи поднялась? Она хоть институт-то закончила?
— Знакомьтесь, Динара Александровна. — радостно объявила Виктория. Она явно симпатизирует этой девушке. «Опытный педагог» подходит к своей начальнице и встает рядом с ней, пряча руки за спиной. Подняв, наконец, голову, она обводит взглядом собравшихся и скромно улыбается. Прищурив глаза, я разглядываю это чудо. У нее загорелое тонкое лицо, высокие впалые скулы, не тронутые помадой полные губы, вздернутые крутоизогнутые брови, огромные миндалевидные испуганные ярко-голубые глаза с длинными пушистыми ресницами, и темно-каштановые волосы, собранные на затылке в конский хвост. Тела под свободным платьем разглядеть невозможно, но лодыжки у нее очень стройные. В общем-то, миленькая девочка. Только уж больно застенчивая. Она начинает что-то лепетать о распорядке дня и занятиях, которые будут проводиться с детьми, а я слежу за ней, как завороженный. Странно, но мне она очень нравится. Невинная такая, неиспорченная простушка, и дети наверняка ее полюбят.
Такие детям нравятся.
Строго воспитания от нее, конечно, не дождешься…. Ее взгляд внезапно останавливается на мне, у меня перехватывает дыхание, не могу отвести глаз от ее светлого чистого лица, без намека на притворство и лукавство. Настоящая Офелия. Мне ее почему-то очень жаль. Это что-то новенькое. Может, я старею? Я едва заметно улыбаюсь ей, и, вспыхнув, она отводит глаза. Очаровательно! И почему мне такие овечки никогда не попадались? Я сильно поэтичен в последнее время. Опять строки Блока крутятся в голове:
Я-Гамлет. Холодеет кровь, Когда плетет коварство сети, И в сердце — первая любовь Жива — к единственной на свете. Тебя, Офелию мою, Увел далеко жизни холод, И гибну, принц, в родном краю, Клинком отравленным заколот.
Интересно, а она уже встретила своего Гамлета? И успел ли он разбить ее наивное сердечко? Офелиям никогда не везет в любви. Слишком многие используют их неопытность и доверчивость в своих целях. Я продолжаю слушать ее тихий мелодичный голос, смущая своим настойчивым взглядом. Меня забавляет, как она напряженно избегает смотреть на меня. Я точно уверен, что ей не доводилось видеть таких, как я. Мне кажется, что она из тех девушек, которые выстригают фотографии любимого киногероя из газет и хранят под подушкой, мечтая о большой и чистой любви. Обидно, что она ее не дождется. Любви нет. И чем быстрее Динара Александровна это поймет, тем лучше для нее.
Второго воспитателя мы так и не дождались. Собрание подошло к концу. Мужчины ушли сразу. Женщины обступили Динару, расспрашивая о том, как прошел первый день их детей. Девушка отвечала им с нежной ласковой улыбкой, глаза ее светились душевной теплотой и скрытой болью. Виктория проводила родителей в группу, в которой остались их дети с другим воспитателем. Осталась только одна мамочка и я. Что я до сих пор тут делаю? Сам удивляюсь.
— Вы папа Кирилла? — неожиданно обратилась ко мне Динара. Я поднялся со стула и неспешно подошел к ней. Какая она маленькая! Ее можно спрятать под мышку.
