Кэти Линц - Бегом к алтарю

— Оставь свои угрозы при себе, малышка. Ты еще под стол пешком ходила, когда я уже строил дома.

— И похоже, строите их до сих пор — не закончив ни единого! — выпалила она.

— Не нравится, как я работаю, — пожалуйста, обращайся к другим.

Дженни предвидела подобную угрозу в ответ — разорвать контракт и оставить ей полный разгром. Именно поэтому она и сдерживала себя — столько, сколько в силах была терпеть черепашьи темпы мистера Гарднера. Но и она приберегла про запас козырную карту.

— Что ж, если вы не в состоянии завершить ремонт, я обращусь за помощью к мистеру Фаддену.

Ей не доставило много хлопот узнать, что шурин мистера Гарднера недавно отделился, открыв конкурирующую фирму. Зная человеческую — в частности, мужскую — натуру, Дженни была готова поклясться, что мистер Гарднер ни за что не уступит контракт шурину. Она оказалась права.

— Ну-ну, в этом нет необходимости, — примирительно проговорил мистер Гарднер. — Через четверть часа вся бригада будет у вас.

— Отлично. Будет бригада — будет и контракт. Не будет бригады — я звоню мистеру Фаддену.

Мистер Гарднер большим пальцем сдвинул кепку на затылок.

— Атакуете, а?

— Приходится.

— Ладно, не волнуйтесь. Работа будет сделана — или меня зовут не Герберт Гарднер.

Дженни подозрительно сощурила глаза:

— Вы вроде говорили, что вас зовут Генри Гарднер?

— Ну да, я и говорю — Генри.

— Хватит проволочек, мистер Гарднер. Больше я предупреждать не стану. Просто обращусь к вашему шурину. Вам ясно?

— Ясно как Божий день.

— Очень хорошо. Рада, что мы договорились. Само собой, через пятнадцать минут сарай кишмя кишел рабочими. Звенели голоса, стучали молотки, верещали пилы. Дженни оставила это столпотворение и вернулась в дом, где ее ждала с аплодисментами Мириам.

— Чем я заслужила такую овацию?

— Тем, что поставила на место проходимца Гарднера. Я бы этого момцера спустила с лестницы сей же миг, как только ремонт закончится.

— Объясни-ка, что значит это определение, Мириам, — отозвалась Дженни. Большинство любимых выражений подруги на идише она уже знала, но сейчас прозвучало что-то новенькое.

— Скажем так — он не мет. Теперь понятно. Мет, как было известно Дженни, — это достойный и благородный человек.

— В отличие от твоего соседа, — продолжила Мириам. — Того, симпатичного. Вот он-то как раз мет! Кажется, он у тебя частый гость, а?

— Я же тебе говорила…

— Знаю. Он интересуется твоей… собственностью.

— Забавно, откуда у меня ощущение, что ты используешь слово «собственность» совсем не в том значении, в каком его использую я?

— Да я же видела, как он на тебя смотрит!

— Так, вроде хочет силой вколотить в меня хоть крупицу здравого смысла. Ты это хотела сказать?

— Да просто вид у него — Хитклиффа[1]…

— Что?

— Вид у него такой — мрачный и задумчивый. Признаться, он от этого только выигрывает.

— Ты неисправима.

— Но я права.

— О'кей, пусть от этого мрачного, задумчивого вида он выигрывает. Дальше что?

— Дальше — зачем он продолжает являться сюда каждый день?

— Чтобы свести меня с ума.

— В самую точку.

— А тогда, он думает, я продам ему участок.

— Это одно из объяснений.

— Мириам!

— Ничего не могу с собой поделать, — ни капельки не раскаиваясь, Мириам ухмыльнулась.

— Хватит с меня разговоров о Рейфе, — заявила Дженни и с силой сжала виски, где, как ей казалось, маленькие человечки вовсю стучали молотками. — У меня от них голова раскалывается.

— У кого угодно голова начнет раскалываться от того адского шума, что стоит снаружи.

— Пусть. Хоть принялись за дело. А то я уже начала сомневаться, закончат ли они в этом тысячелетии — или придется ждать до следующего.

— Ты им задала жару. Хвала тебе. — Мириам потрепала ее по плечу.

— Когда нужно, я на своем настоять умею, — провозгласила с пафосом Дженни. — И не позволю какому-то там упрямому идиоту преградить мне путь!

— Это частная вечеринка феминисток или будет позволено присоединиться? — сухо поинтересовался из прихожей Рейф. — Я стучал, но вы меня, должно быть, не слышали.

— А кто и что может услышать в таком грохоте? — пожаловалась Мириам. — Пойду приму аспирин. Я скоро.

И Дженни опять осталась наедине с Рейфом.

— Чего ты испугалась? — спросил Рейф. — Я не собираюсь тебя насиловать. Не здесь и не сейчас, во всяком случае.

— И не думала пугаться!

— Еще как испугалась. Вот, — он положил ей ладони на плечи и развернул лицом к зеркалу в прихожей, — взгляни на свое лицо.

— Не хочу, — вырвалось у нее. Рейф, возвышаясь за ее спиной, встретился с ней взглядом в зеркале.

— Почему же? Очень милое лицо.

Милое, про себя повторила она. Именно. Те самые слова, которые мечтает услышать всякая женщина. Она сморщила нос.

— У тебя такой изящный маленький носик, ты знаешь об этом? — глухо пробормотал он.

— Поосторожнее, а то я еще приму твои щедрые комплименты за чистую монету, — отозвалась она насмешливо.

— И рот… — Рейф пробежал большим пальцем по ее пухлой нижней губе, ни на миг не отрываясь от ее глаз в зеркале, в непостижимой тайне которого сливались их взгляды. — Когда ты сердишься, то закусываешь нижнюю губу… Вот опять. Видишь?

Видеть Дженни сейчас могла только отражение Рей-фа в зеркале — такого стройного и слегка пугающего в черном свитере и черных джинсах. Усилием воли она попыталась вернуть ритм сердца в норму — безуспешно. Дыхание тоже участилось, и потому, вдыхая, она каждый раз касалась спиной его груди и ощущала, как облако первобытного желания сгущается вокруг нее.

— Я, знаешь ли, прекрасно понимаю, что именно ты сейчас делаешь, — решительно сообщила ему Дженни.

Он приподнял бровь, отчего стал еще больше похож на сатира.

— Правда?

— Разумеется.

— Итак — что же я пытаюсь сделать?

— Очаровать меня.

— Успешно?

— Абсолютно нет.

— Почему — нет?

— Почему — нет? — огорошенно повторила она.

— Если мои методы порочны, я бы с радостью воспользовался твоими советами.

— Твои методы превосходны, и тебе чертовски хорошо об этом известно, — огрызнулась она и отпихнула искушающую ладонь подальше от своих губ.

— Если мои методы настолько превосходны, как ты говоришь, почему же они не срабатывают?

Сработали — до определенной степени, про себя сердито отметила Дженни. И ее этот факт отнюдь не обрадовал.

— Я тебе уже говорила, что меня нельзя сбить с ног и очаровать настолько, чтобы я сделала то, чего делать не хочу.

— Как насчет того, что ты сделать хочешь?

— Я не собираюсь продавать тебе землю, Рейф, — напрямик заявила она. — Сколько бы ты ни старался меня улестить.