Вера Кауи - Наследницы
— Как ты похожа на своего отца, — вздохнул Ролло— Бросаешься из одной крайности в другую. И такая же вспыльчивая и упрямая!
Он воздел бы руки к небу, но руки были заняты мейсенской статуэткой. Он осторожно поставил ее на место.
— Не смей сравнивать меня с отцом! — взорвалась Кейт. — Ты слишком много себе позволяешь. Представился как мой компаньон С каких это пор ты им стал?
— Так лучше звучит, — невозмутимо ответил Ролло. — Не говорить же Блэзу Чандлеру, что я безработный актер, который в свободное время помогает тебе в магазине Ты все еще не знаешь, кто он такой?
— Меня это не интересует. Какой-то напыщенный болван!
— Ему есть чем гордиться. Хотя бы тем, что он женат на Доминик дю Вивье! Постой-постой . — нахмурил брови Ролло. — Но ведь тогда выходит, что каким-то боком он твой родственник — муж твоей сводной сестры.
Еще совсем недавно ты была одна на белом свете: мать умерла, братья отца погибли на войне, — а теперь у тебя полно родственников…
— Какие еще родственники, когда у меня есть ты, — усмехнулась Кейт. Но ее голос и глаза потеплели. — Мне очень жаль, что я не сдержалась, Ролло, но ты же знаешь, как мне больно вспоминать о… том, что произошло.
— Ты слишком остро все переживаешь, Кейт. Что было, то прошло, и не стоит растравливать свои раны.
А ты все время носишься со своей ненавистью, словно это знак почета.
— Наверное, все дело в том, что, стоит мне только подумать о маме, как я все вспоминаю, — спокойно сказала Кейт.
Ролло быстро взглянул на нее. Казалось, он хотел что-то сказать, но передумал. Отсутствовавший взгляд свидетельствовал о том, что мысли его далеко.
Ролло Беллами любил повторять, что исполняет при Кейт Меллори роль серого кардинала. И одевался он соответственно Ролло всегда покупал самое лучшее. В конечном счете так дешевле — утверждала его жизненная философия. Его серый костюм был из тончайшей шерсти, рубашка от Тернбалла и Ассера, белая, в широкую красную полоску, но с белым воротничком; галстук от Кристиана Диора, серебристо-серый, в тон его светло-серым глазам с тяжелыми веками, над которыми, как у ящерицы, нависали складки кожи — его хирург наотрез отказался подтягивать их в очередной раз. Ролло стукнуло шестьдесят четыре. Лицо его всегда носило на себе печать усталости, а рот с опущенными углами придавал ему брезгливое выражение. Родившись ипохондриком, он постоянно ожидал от жизни самого худшего, и та редко его разубеждала.
Хотя он был актером по профессии, на подмостках он никогда не блистал так, как за прилавком, но, будучи снобом, никогда себе в этом не признавался. Он мог привести покупателя в уныние одним движением бровей, воодушевить блеском глаз, одобрить кивком головы. Это благодаря его усилиям магазинчик держался на плаву.
И еще врожденному чутью Кейт. «Совсем как у отца», — любил повторять он, но так, чтобы Кейт не слышала.
— Ты отдаешь себе отчет в том, что, может быть, отказываешься от очень больших денег? — уныло произнес он.
— Вопреки твоему мнению, деньги — еще не все.
— Это подлая ложь, распространяемая теми, у кого их нет. Как у нас. Нельзя сказать, чтобы мы гребли деньги лопатой.
— Не все сразу, — сказала, оправдываясь, Кейт.
— Ты держишь магазин уже пять лет, это немалый срок.
— Я обязательно добьюсь успеха, Ролло, дай мне время.
— У меня его нет, — тихо сказал он.
В глазах Кейт мелькнул страх.
— Не говори этого, Ролло! Тебе всего шестьдесят четыре! Ты проживешь еще много лет…
— По-моему, в моем возрасте в этом нельзя быть уверенным.
— Ты предлагаешь, чтобы я позволила ему откупиться?
— Я ничего не предлагаю, просто ты могла бы уэнать, с чем твой отец просил своего душеприказчика.
Разве для тебя ничего не значит то, что даже после смерти он все еще ищет примирения? Что все эти годы он неотступно думал о тебе так же, как и ты о нем?
Кейт не ответила, но ее взгляд говорил о многом.
— Оставим эту тему, — оборвала она. — Я хочу отнести лиможскую пудреницу к «Хауэлл энд Роберте».
— Не уступай в цене. Она им по карману.
— Не беспокойся. Все уловки Брайена Хауэлла я теперь знаю.
Ролло глядел, как она размашисто шагала по улице, вскинув голову, расправив плечи. Возможно, из-за того, что она стеснялась своей внешности, она всегда делала вид, что ей наплевать на то, как она выглядит. И одевалась соответственно, мрачно подумал Ролло. Затем, перевернув табличку «Открыто» на «Закрыто», он прошел в глубь магазина и сел за огромный, заваленный бумагами письменный стол Кейт Он пододвинул к себе телефон и набрал номер, который знал наизусть.
— «Деспардс»? Добрый день. — Он говорил голосом избалованного аристократа, уверенного, что его никто не осмелится перебить — эту роль он с блеском играл когда-то в пьесах Уайльда. — Я знаю, что мистер Чандлер в городе. Не сможете ли вы связать меня с ним? Дело касается завещания покойного Чарльза Деспарда. Меня зовут Ролло Беллами. Я беседовал с мистером Чандлером сегодня… Благодарю вас…
Он покопался в картотеке своей феноменальной памяти: то, что туда попадало, оставалось навсегда.
Блэз Чандлер. Корпорация Чандлеров, внук Агаты Чандлер и наследник. И самое примечательное — муж Доминик дю Вивье, следовательно, он был зятем Чарльза Деспарда. Близок к вершинам власти, наверняка пользуется там доверием, иначе не стал бы душеприказчиком Чарльза. И к тому же просто неотразим, подумал Ролло.
Неплохо было бы вонзить зубы в этот плод. Впрочем, если Блэз Чандлер женат на женщине, которую называют Пираньей, то этот плод уже порядком объеден.
— Что? Да, это срочно. Очень срочно… Я через час ухожу, — солгал он, потому что к этому времени Кейт уже вернется. Он повторил номер телефона и еще раз предупредил:
— Только не позже, чем через час. Прекрасно. Благодарю вас. До свидания.
Он повесил трубку. В «Деспардс» никогда не сообщали телефонных номеров. Нужно дождаться звонка.
Он не позволит Кейт погубить свое будущее. Если Блэз Чандлер отзвонит, значит, дело серьезное. Чарльз Деспард не мог завещать своей дочери какую-нибудь мелочь.
Что бы это могло быть? Акции? Доход с капитала? Все остальное наверняка отойдет его ловкой падчерице. Эта лисичка обрабатывала старика годами, и если он все-таки оставил дочери наследство, то речь наверняка пойдет не о какой-то мелочи. А Кейт по глупости не желает ничего принимать.
Ролло был в ярости. Он вспомнил, что в свое время не пожалел мрачных красок для портрета Чарльза Деспарда. Но кто же тогда мог знать! Ну что ж, решил он, настало время перемен — придется подправить изображение. Пьесы Оскара Уайльда и комедии с переодеванием не принесли ему ничего, а в неореалистической драме он был не силен. Кейт тоже избегала реальности. Ролло вздохнул. И здесь была его вина. Нужно изменить еще одну вещь: этот защитный камуфляж Кейт. Он больше не позволит ей разгуливать в этих ужасных ковбойских сапогах. Пора сменить феминистскую униформу и выглядеть как подобает нормальной женщине.