Развод. Испеку себе любовь (СИ) - Марс Яна
Илья не напоминал о себе, но его присутствие ощущалось в каждом звонке мамы: "Илья купил Сонечке новый планшет", "Илья повёл её в аквапарк в области". Он не атаковал, скорее демонстрировал стабильность и достаток. И это било больнее, чем любые упрёки.
Наступил день, когда в цех привезли печи. Блестящие, огромные, похожие на космические корабли. Аля с замиранием сердца наблюдала, как их устанавливают, подключают, как загораются зелёные лампочки на панелях управления.
Артём, застав Алю за изучением очередной сметы, с лёгкой усталостью в голосе произнёс:
— Аля, хватит уже ломать голову над этими печами. Я взял их в лизинг. Это не капитальные затраты, которые съедают всю маржу, а арендные платежи, которые мы легко покроем текущими доходами. Так выгоднее для всех — ты не выливаешь все оборотные средства в железо, а я как инвестор минимизирую риски. Все в выигрыше.
Он сделал паузу, дав ей осмыслить сказанное, а затем добавил:
— И ещё один момент. Я нанял технолога, Сергея Петровича. Он с понедельника будет курировать всё производство. Он не только обучит Дениса и тебя тонкостям работы именно на этом оборудовании, но и возьмёт на себя всю техническую документацию. Составит и зарегистрирует все необходимые инструкции по эксплуатации, пропишет правила техники безопасности, поможет с сертификацией продукции. Тебе не придётся разрываться между тестом и бумагами — теперь у тебя есть для этого человек.
Аля, услышав новость, сначала замерла, а затем на её лице появилось сложное выражение — смесь облегчения и нового, профессионального любопытства.
— Лизинг... — медленно проговорила она, будто пробуя слово на вкус. — Это... действительно умно. Спасибо, Артём.
А когда в понедельник в цех вошёл Сергей Петрович — невысокий, седовласый мужчина со спокойными глазами и видавшим виды кейсом с инструментами, — Аля буквально превратилась в его тень. Первые несколько дней она ходила за ним по пятам, не стесняясь задавать вопросы, какими бы простыми они ни казались.
— Сергей Петрович, а почему именно ярусные? — не отставала она, пока технолог смазывал направляющие одной из печей. — Я просто привыкла к своей старой, она одна, всё как на ладони.
Сергей Петрович, не отрываясь от работы, терпеливо объяснил:
— Потому что они, Алёна Игоревна, — идеальный вариант для растущего производства. Каждый ярус — это независимая камера с собственным режимом. На одном уровне у вас может подниматься ржаной хлеб при низкой температуре, на другом — выпекаться булочки с корицей, а на третьем — томиться тот самый ваш цельнозерновой. Это гибкость. И при желании, — он одобряюще посмотрел на неё, — мы легко можем настроить один из ярусов под сдобную выпечку или даже небольшие кондитерские изделия. Места хватит.
Аля слушала, широко раскрыв глаза, и ей в голову сразу же начали приходить новые идеи. Она доставала свой испачканный мукой блокнот и лихорадочно что-то записывала.
Но больше всего Сергея Петровича поразило её отношение к рецептам. Она не просто показывала ему свои наработки — она советовалась, как технологически адаптировать "бабушкины" методы под новые мощности.
— Вот здесь, в ржаном, я добавляю немного солода для цвета и лёгкой сладости, — объясняла она, пока они пробовали новую партию. — Но в большой печи корочка наверняка получится грубее. Как вы думаете, что поможет сохранить нежность?
Сергей Петрович, привыкший к тому, что пекари ревностно охраняют свои секреты, был приятно удивлён. Он качал головой, делал пометки в своём планшете и давал советы по температуре и времени выпечки. Он видел в ней не просто упрямую предпринимательницу, а вдумчивого технолога, который хочет докопаться до сути. И Аля, впитывая его знания, понемногу начала чувствовать себя не авантюристкой в чужом цеху, а настоящим профессионалом, чьё оружие — это не только упрямство, но и понимание каждого винтика в сложном механизме её растущего бизнеса.
13. Стройка
Порой, урывками засыпая на мамином диване, Аля ловила себя на мысли, что без Вики она бы давно сорвалась. Мысленно она возвращалась к подруге с чувством теплой, почти невыносимой благодарности. Вика не просто помогала — она перевезла сюда свою жизнь, бросив московскую съемную квартиру и бойкий ритм столицы. Теперь она ютилась в той же хрущёвке, на раскладушке в гостиной, терпя ворчание Маргариты Вениаминовны, которая то и дело качала головой:
— Две дурочки, одна другую стоит. Хлеб — он и в Африке хлеб, а вы тут империю строить вздумали!".
Но Вика лишь отмахивалась, её рыжие кудри разлетались в стороны.
— Ты не понимаешь, тётя Рита, это же катарсис! — смеялась она. — Я как раз с тем брокером своим порвала, который всё про "инвестиции в общее будущее" твердил, а сам в телефоне с подружками переписывался. А тут — реальное дело. Я негатив вымещаю, так еще и сколько треда физического — никакой фитнест не нужен. Ретрит на Бали отдыхает!
И правда, девушка проводила рядом с Алей всё время, превращая её борьбу в захватывающий сериал для своих подписчиков. Лишь раз она сорвалась на пару дней в Москву — на съёмки для рекламы косметики, — но уже через пару сутки писала: "Соскучилась по нашему мучному царству!". И на следующее утро была на пороге маминой квартиры.
И что удивительно, её аудитория, привыкшая к блеску столичной жизни, только радовалась такой резкой смене декораций. В комментариях пестрели восторженные отклики: "Жиза! Настоящая дружба — это про вас!", "Как же круто, что вы поддерживаете подругу не словами, а делом!", "Вик, ты наконец-то нашла свой настоящий контент — он пахнет хлебом!". Эта поддержка из цифрового пространства становилась ещё одним кирпичиком в стене, которую Аля с таким трудом возводила против всех бурь реального мира.
Однажды вечером, когда они на кухне разбирали очередную партию посуды после пробной выпечки, Вика, понизив голос, чтобы не слышала ворчащая перед телевизором в гостинной Маргарита Вениаминовна, лукаво подмигнула Але:
— Слушай, а ты вообще смотришь по сторонам? На нашего инвестора, например? — она внимательно посмотрела на Алю. — Мужик-то что надо. Не то что некоторые экс-супруги. И смотрит на тебя так... по-деловому, конечно, но с искоркой.
Аля чуть не выронила тарелку от неожиданности.
— Вить, что ты несешь! — прошептала она в ответ, чувствуя, как по щекам разливается краска. — У меня в жизни сейчас столько всего происходит, что даже думать об этом... преступно. Цех, долг, Соня... Мне бы со всем этим справиться.
Но позже, лёжа в темноте и глядя в потолок, слова подруги отозвались в ней неожиданным эхом. Она стала перебирать в памяти последние недели. И с удивлением осознала, сколько всего Артём для неё сделал. Он не просто вложил деньги. Он выкупил цех, чтобы дать ей стабильность. Нашёл и нанял технолога, чтобы снять с неё техническую нагрузку. Взял печи в лизинг, чтобы сохранить оборотные средства. Он вникал во все детали — от норм СанПиНа до просушки склада. Он вёл себя не как холодный инвестор, ждущий дивидендов, а как... партнёр. Оплот в её хаотичном мире. И впервые за долгое время в её перегруженной заботами голове мелькнула не просто благодарная, а тёплая, смущённая мысль: "А ведь он и правда... многое делает. И не только для бизнеса. Он будто хочет мне помочь… мне, как Але. Не бизнес-партнеру, а человеку ".
Решение о выкупе именно этого цеха, а не аренде какого-либо готового помещения, было стратегическим. Артём, с присущим ему прагматизмом, объяснил это так: "Аренда — это чужие стены и чужие правила. Мы будем вкладываться в ремонт, а потом владелец может решить продать здание или просто не продлить договор. Наш бизнес — это не ларёк с шаурмой, его нельзя перевозить с места на место. Производство должно иметь постоянный, предсказуемый адрес, особенно когда речь идет о сертификации, опеке и долгосрочных контрактах. Выкупив цех, мы получаем не просто площадь, мы получаем актив и полную свободу действий".
