Моя мятежница - Райан Кендалл
– Забудь об этом, Мэдд. Я это перерос. Мы с Иден – древняя история. Так что не будем, ладно?
– Как скажешь, босс. – Он снова улыбается, глядя на меня.
Что-то в его игривой улыбке меня беспокоит. Может, потому, что Иден казалась такой взволнованной после своей мотивационной речи в раздевалке. Я хочу облегчить ей жизнь, а не усложнить.
– Я вроде все. Ты? – спрашивает Мэдден, возвращая на место блины.
– Ага, но бег на следующей неделе мы не пропустим. Икры у тебя отощали. – Я швыряю в него своим влажным полотенцем.
Как только мы заканчиваем тренировку, Мэдден уходит, решив принять душ дома, тогда как я планирую воспользоваться здешними удобствами. Наверное, это к лучшему, что он ушел. Так он не увидит, как я заказываю порцию имбиря с куркумой, и не станет использовать это как оружие, чтобы третировать меня следующий десяток лет.
Работать в тренировочном комплексе все-таки классно. Я могу приходить сюда и заниматься в зале даже в свои выходные. В шикарном зале для профессиональных спортсменов. Никогда не думал, что окажусь тут, но мне повезло получить контракт. Даже колкости друга не помешают мне насладиться этим.
Слушать, как Мэдден говорит о моей влюбленности в Иден, было более чем неуютно. Страшно, насколько близко он оказался к тому, чтобы узнать правду. Но я буду хранить эту тайну до самой могилы. Насколько я знаю, Иден никому не рассказывала о той ночи, проведенной со мной.
Я, само собой, никогда никому не рассказывал. Да и к тому же привык скрывать потерянное, отсутствующее выражение на лице всякий раз, как замечал в кампусе Иден и Брауна вместе. Я привык прятать эту боль во взгляде. Всякий раз, когда они появлялись вместе в новостях, я смотрел так, будто кто-то пнул моего щенка.
Тот месяц, когда они переехали в Торонто, мать его, чуть не раздавил меня. Это было весной, после того как она окончила Саттон. Ходили слухи, будто Браун хотел, чтобы она бросила учебу за несколько недель до выпуска. Если бы она сделала это, я бы выследил и кастрировал ублюдка. Любой мог бы заметить, как важно для Иден образование. Когда я услышал, что она окончила колледж с отличием, то почувствовал гордость. Облегчение. По крайней мере, она не бросила учебу ради него.
Но потом они уехали в Канаду, и я решил, что на этом все. Думал, он сделает предложение, они поженятся и будут жить долго и счастливо. Я был убежден, что потерял ее навсегда. Но я не мог признаться в этом Мэддену. Это было глупо. Юношеская влюбленность. Не что-то истинное. Возможно, страстное увлечение. Но это не могло быть любовью.
Затем Браун облажался в Канаде. Подрался во время игры с вратарем своей собственной команды и был отчислен из состава. Они с Иден вернулись в США, недолго пробыли в Филадельфии, затем в Нью-Йорке. Каким-то образом Брауну все же удалось заключить многомиллионный контракт. Это была горькая пилюля.
Хотя я и не имел такого права, все равно оплакивал потерю Иден, горевал так, словно умер кто-то близкий. Мои шансы когда-либо быть с такой девушкой, как она, действительно канули в небытие.
Благодаря этому опыту я пришел к пониманию того, что возможно для парня вроде меня, а что нет. И быть с миллионершей, наследницей состояния Виннов – подобного просто не могло случиться. Она сделала свой выбор, и я смирился с ним, но, черт, это не значило, что я готов обсуждать эту тему с Мэдденом.
Оставить воспоминания об Иден в прошлом – легче сказать, чем сделать. Как бы я ни пытался притворяться, будто это не так, она все равно имеет на меня влияние. Аромат ее шампуня. То, как она прикусывает нижнюю губу, когда задумывается. Ее непоколебимая решимость. Мне нравится, что она считает, будто может управлять Бостонской хоккейной империей одной лишь волей.
И в этом вся прелесть Иден. Конечно, может, и, естественно, так и будет. Она докажет, что все ее критики не правы, и, думаю, я стану тем парнем, который посмотрит на это из первого ряда. То, что тебя не убивает, делает лишь сильнее. По крайней мере, я так слышал.
Я направляюсь к душевым и выбираю ту, что в конце. К счастью, сегодня тут больше никого нет, и я в полном одиночестве. Включив воду, стаскиваю шорты и боксеры, снимаю футболку.
Ступив под струю горячей воды, я вздыхаю. Беру гель для душа и намыливаю лицо, подмышки, пах… все важные части тела.
Теперь, когда я один, мои мысли возвращаются к Иден. Как она произносила ту речь, беря на себя ответственность за этих парней. С каким спокойствием и уверенностью говорила. Моя рука опускается к члену, и я медленно ласкаю его. У меня уже наполовину встает при одной мысли о том, как Иден выглядела в том костюме, как она привлекла внимание всех мужчин в той комнате. Она – сила, с которой нужно считаться.
Забудь об этом.
Но едва ли это помогает мне игнорировать прилив жара к моему достоинству. Я предупреждающе сжимаю основание члена. «Сейчас не время, чувак. Позже», – обещаю я себе.
Если я буду продолжать в том же духе, отношения с Иден обязательно осложнятся. Я захлопнул дверь перед своим прошлым, но, может быть, смогу приоткрыть ее хоть на чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы заглянуть и увидеть то, чего мне не хватало.
Глава 7
Иден
– Оставь мне одну из этих тортилий, или я тебя зарежу.
Мои брови взлетают, когда капитан нашей команды указывает на одного из новичков. Вау… Это совершенно точно не похоже на элегантные банкеты начала сезона, которые мой дедушка устраивал в своем викторианском особняке в Кембридже.
Я хотела сохранить любимую традицию, устроив у себя в квартире небольшой званый ужин для всех игроков и их близких друзей. Но эта ночь быстро скатывается в хаос. В одном из моих любимых местных ресторанов я заказала фахитос на сорок пять персон. В нашем списке двадцать игроков, добавьте к этому девушек, которых привели некоторые парни, и все равно еды должно быть предостаточно.
Наверное, я недооценила, сколько может съесть профессиональная хоккейная команда. Или сколько места могут занять эти здоровяки. К счастью, парни не стесняются сидеть практически друг на друге. В мире хоккея не существует личного пространства, и после нескольких кружек пива никто даже и не задумывается о том, что на двуместный диванчик влезло трое взрослых мужчин.
Пока я брожу по кухне, собирая пустые пивные бутылки, меня согревает приятная болтовня в гостиной, смешивающаяся с глубоким, рокочущим смехом. Впервые с тех пор, как умер дедушка Пит, я чувствую себя желанным гостем в команде. Полагаю, так и должно быть, ведь это, в конце концов, мой дом. Но, не все сразу.
– Еще пива, Ривз? – окликаю я нашего правофлангового нападающего, прислонившегося к моему кухонному островку и сжимающего почти пустую бутылку с длинным горлышком.
Он салютует мне, а потом допивает то, что осталось.
– Нет, спасибо, мисс Винн. Переберу, и завтра на тренировке буду бесполезен, как осел на коньках.
Я прикусываю язык, лишь бы не сболтнуть, что, судя по увиденному мною на днях, осел на коньках может прийтись как нельзя кстати. Но Уайлд заверил меня – вчерашняя тренировка прошла более гладко, чем предыдущая, и это вселяет в меня столь необходимую каплю уверенности.
– Ну, если передумаешь, холодильник забит. И зови меня Иден, – напоминаю я с легкой улыбкой.
Но если в пиве недостатка нет, о еде нельзя сказать того же. Быстро пробежавшись по кухне, чтобы сложить пустые подносы, я крадусь по коридору, собираясь сделать срочный заказ пиццы. Если я хочу избежать обвинений в попытке уморить команду голодом, понадобится небольшое подкрепление.
Как только я нажимаю кнопку «завершить заказ» на телефоне, раздается сигнал с пульта охраны, возвещающий, что у меня новые гости.
Когда я распахиваю дверь, там стоит Прайс Сент-Джеймс, один из защитников, который, как и большинство игроков сегодня, прибыл, держа в руках упаковку с шестью банками крафтового пива. Он вручает ее мне, и я восхищаюсь ярким геометрическим рисунком, изображенным на банках, прежде чем поблагодарить его с вежливой улыбкой. Он высок и широкоплеч, как и все хоккеисты, и помимо прочего обладает молниеносной улыбкой и сверкающими голубыми глазами. Все зовут его Святоша. Я начинаю привыкать к прозвищам. Они тут у всех есть.
