Преследуемая нападающим - Майра Стетхем
Он поднял голову, встретившись со мной взглядом. В нем скрывалось столько всего, что трудно было расшифровать.
Страсть.
Желание.
Похоть и тепло. И кое-что еще.
Что-то первобытное и низменное.
— Если хочешь остановиться, скажи об этом. Хорошо, Печенька?
— Марш…
— Скажи, что понимаешь: я остановлюсь, когда тебе это понадобится, — процедил он, и я увидела, как напряглись мышцы его шеи.
— Прекрати, — прошептала я, облизывая губы. Он отстранился достаточно, чтобы я могла слегка приподняться и расстегнуть молнию на спортивном лифчике. С мягким подпрыгиванием груди выпали, и я выскользнула из лифчика, не особо обращая внимания на то, куда он упал.
— Ладно. Теперь можем продолжать, — я ухмыльнулась. Он глубоко вдохнул. Мышцы на шее напряглись.
— Сара, — выдохнул он. Внезапно мне стало немного неловко. Мы только что вернулись с пробежки. Оба работали до седьмого пота, и теперь я была почти голая.
— Может, мне освежиться? — прошептала я
— Черт возьми, нет, — выругался он и двинулся с места.
Быстро.
Быстрее, чем должен двигаться человек его габаритов. Маршалл вжал меня в постель. Обе мои руки за головой, запястья в одной из его ладоней, в то время как другой он пощипывал темно-коричневый сосок. Я ахнула.
— Черт! — прорычал он. Дыхание коснулось моей кожи. — Черт, я знал… Знал, что ты будешь чертовски красива, но, черт возьми, — он покачал головой, прежде чем ткнуться носом в сосок.
Моя грудь тяжело поднималась и опускалась, сердце бешено колотилось, а тело извивалось под ним.
— Так чертовски идеальна. Лучше, чем я мог себе представить, — пророкотал он, прежде чем вновь захватить сосок в рот. Мои бедра выгнулись под ним.
— Марш! — закричала я, не в силах произнести его имя полностью. — О боже… — захныкала я, сжимая бедра вместе для облегчения. Никогда в жизни мне так не хотелось кончить, как в этот момент. — Маршалл, ты мне нужен.
— Будь хорошей девочкой и скажи, чего именно хочешь, — приказал он.
Я кивнула в ответ на его слова.
— Заставь меня чувствовать себя хорошо. Пожалуйста, Марш, — я легко передала ему то, что он хотел услышать.
— Так и сделаю. Я, черт возьми, обещаю тебе. Заставлю тебя рассыпаться в прах и кончить. Снова и снова. Но мне нужно, чтобы ты была хорошей девочкой. Понимаешь? — я кивнула, передавая ему контроль.
Он по-волчьи улыбнулся.
— Умничка, — похвалил он. По какой-то причине его слова показались мне приятными. Заставили почувствовать себя самой красивой на свете. Он вознаградил мои усилия легкими поцелуями в ямку между грудями. — Держи свои красивые ручки над головой, пока я не скажу опустить их, хорошо? — прохрипел он.
— Хорошо, — пообещала я и почувствовала, что рука, удерживающая меня на месте, исчезла. Его рот опускался все ниже и ниже.
Осыпая нежными, слегка щекочущими поцелуями живот. Язык вертелся вокруг пупка, прежде чем погрузился внутрь. Я почувствовала его зубы, слегка прикусывающие кожу, от чего по киске пробежали разряды электричества и тепла. Пальцы на ногах подогнулись.
Нельзя отрицать: я была мокрой.
Несмотря на то, что все еще находилась в шортах для бега, я чувствовала, как влага скапливается между бедер, покрывая кожу. Тело было похоже на провод под напряжением. Но, срань господня, это круто!
Его руки с силой вцепились в ткань на моих бедрах, прежде чем он стянул ее вниз. В голове проносились видения того, как он срывает их с меня, и пришлось прикусить губу в попытке удержаться от того, чтобы попросить его сделать именно это.
— Этот сексуальный взгляд… Черт, прожить бы день, читая твои мысли, — прогрохотал его голос. — Чтобы знать все, о чем ты думаешь. Чего желаешь. Так, чтобы я мог дать это тебе, — он тяжело дышал.
Я сглотнула, глядя на него.
Опустившись на колени, он подтянул мое тело к краю матраса, спустив шорты ниже лобковой кости. Его сильное внушительное тело было подтянутым и слегка вспотевшим.
— Я подумала, что хотела бы, чтобы ты сорвал их, — это признание вырвалось так тихо и мягко, сомневаясь, услышал ли он.
Какое-то мгновение Маршалл ничего не говорил.
Не шевелился.
Но когда наконец сделал это, клянусь, я чуть не умерла.
Его руки переместились к центру моего пояса. Плечи и бицепсы напряглись, а вены на предплечьях стали более заметными, когда тот дернул за тонкий дышащий материал и воплотил мою маленькую грязную фантазию в реальность.
Звуки рвущейся ткани, казалось, эхом отразились от стен. Не прошло и секунды, как я почувствовала прохладный воздух, коснувшийся моих самых чувствительных мест. Он зарычал, приказав раздвинуть ноги шире. Именно это я и сделала.
— Хорошая девочка, — похвалил он, и я почувствовала, что свечусь от этих слов.
Уперевшись пятками в матрас, я закрыла глаза. У меня и раньше был секс, но никогда в ярко освещенной комнате. Начали просачиваться осколки сомнения и застенчивости. Но это продолжалось недолго.
Не тогда, когда Маршалл начал говорить, уткнувшись мне в бедра, а щетина на лице щекотала нежную кожу.
— Господи, Печенька. Ты чертовски хороша. Взгляни на себя, — сделал он комплимент, и когда мне удалось приоткрыть глаза, я поняла, что тот не просто осыпал меня красивыми словами. Он был предельно честен. Руки широко раскинулись на внутренней стороне моих бедер. Я сжалась, почувствовав, как большой палец скользнул между половых губ, и знала, что он мог видеть, насколько я влажная. Как сияла от его прикосновений.
— Ты хочешь этого, — выдохнул он. — Ты хочешь меня?
— Хочу. Нестерпимо сильно, — добавила я. — Маршалл, — позвала я его по имени, точно зная, что нужно сделать.
Я должна была попросить о том, чего хотела.
Наши глаза встретились, и дыхание перехватило. Его теплое дыхание коснулось моего набухшего клитора.
— Чего ты хочешь, Сара? — спросил он, словно прочитав мысли.
— Сделай так, чтобы мне было хорошо, Марш, — каким-то образом удалось сказать мне, получив в качестве награды улыбку, полную обещаний.
— Все, что захочешь, Печенька, — и с этими словами я потеряла его глаза из виду. Не потому, что тот отвернулся. Его язык был там, и мои глаза закрылись.
У меня были любовники. Этот же опыт…
Больше похож на первый раз.
«Первый и единственный» — прошептал голос.
То, как он ласкал меня, как будто знал тело по множеству прошлых жизней. Бедра затряслись, когда Маршалл медленно прокладывал путь к моему входу, не встретив сопротивления.
— Такая чертовски теплая, — пробормотал он почти про
