Дерзкие. Будешь моей - Катерина Пелевина
Папочка играл по грязному.
И вот…
В двадцатых числах декабря…
Она вернулась.
За месяц отсутствия в её соц. сетях не было ни одной новой записи…Зато я как малолетний щенок наблюдал за её братом, черпая какие-то жалкие обрывки с её смехом или голосом. Даже они заставляли меня трепетать. Давали хоть какое-то секундное расслабление, а потом боль от её потери накатывала с новой силой.
Не знаю, было ли это возмездием за мой ебучий поступок.
Наверное, да.
Поскольку я вёл себя как последний кретин.
Грубо, не по-мужски, несдержанно. А потом дико ужасно жалел.
Проснувшись на полу в унылом одиночестве, вспоминал как после её ухода катался по кабинету в агонии, запивая боль жгучим пойлом, пока вовсе не отрубился. Я, хоть и сразу знал, что магазин пустой и патронник тоже, но напугал её до усрачки…А это определенно не было целью, которую я преследовал. Я вообще не знаю, какой была цель.
Мне бы хотелось, чтобы внутри пули всё-таки были…Я фантазировал об этом в тот самый момент.
Чтобы мы оба оказались по ту сторону…Чтобы пропали те раздирающие чувства, которые поглощали меня изнутри.
Это была боль и потеря контроля над собой и своими эмоциями. Настолько сильная, что я реально мечтал умереть.
Затем отцовское фальшивое утешение… Беата под его крылом, которая всё не унималась.
«Я сделаю всё, что захочешь…Я влюблена в тебя уже три года, впервые как мне показали твоё фото».
Как можно, блядь, влюбиться по фото? Ты ебанутая?
Чем больше я её узнавал, тем сильнее она меня раздражала. Всё время вилась рядом. Постоянно лезла. Приходилось искать разные отговорки о занятости, да даже о употреблении наркотиков и как следствие — пол шестого рядом с ней. А изобразить это было как нехуй делать. Потому что у меня на неё не стоял. От слова — совсем.
Да что там…С тех пор, как встретил ведьму, у меня вообще ни на кого не стоял, кроме неё. Не знаю уж, что конкретно она со мной сделала…Чем опоила или что подмешала…Но факт оставался фактом.
Хрен знает для чего я был ей тогда нужен? Для красивой картинки? Она целовала меня, а мне было тошно. Ждала свадьбы, как ненормальная. Всё время болтала об этом без умолку, а я поддакивал. Наверное, она думала, что после церемонии всё изменится, и я вдруг неожиданно проявлю инициативу? Или же просто следовала плану отца. Хер проссыт этих Домбровских. Я уже никому на тот момент не доверял…
«Глеб, у тебя точно всё хорошо? Катина комната…Выглядит иначе», — сообщение, поступившее от Анны в один из вечеров после исчезновения ведьмы…
Конечно, она выглядела иначе. Я ведь все последующие ночи только и делал, что катался по её кровати, вдыхая запах тела. Разрушал всё, что видел…Что напоминало… Ломал мебель, вещи… Задыхался.
Не просто тосковал. Сходил с ума, будто при героиновой ломке.
Ни слезть не мог, ни торкнуться.
Она же забрала с собой дозу моей эйфории.
Мне оставалось только вспоминать.
А что мне давал слабый запах постельного белья…
Отрывки…
«Я счастлива… Мой огненный… Любимый».
Как плетьми по сердцу. Как босиком по раскаленному железу. Как вниз с обрыва головой.
Вдребезги. Уничтожил. Всё. Что. Было…
Поэтому, увидев её после прилёта, я пиздец как растерялся. Всё внутри жгло, будто добавили керосина…
Она смотрела на меня в коридоре универа…Своими ядовитыми зелёными глазами. И визуально я держался как камень. Физически же — тонул прямо на месте. Будто вообще все механизмы отказали. Мне казалось, что с трудом могу перебирать ноги, но на удивление, я справился — прошёл мимо, будто и не знакомы вовсе.
Не смотреть в глаза! Не смотреть! Не смотреть, блядь, Глеб, мать твою!
Уговаривал себя, как мог. Запрещал. Агрессивно стискивал кулаки лишь бы не поймать её зелёные своими. Иначе бы сдох прямо там. Выдохнул только, когда она прошла дальше. Ощущал, что между нами всё ещё есть та самая связь. Она есть…Я её, блин, нутром чувствовал. В ладони зажимал, пока шёл. Каждый миллиметр души плакал в то самое мгновение, потому что я не мог к ней прикоснуться.
Ненавидел себя за всё, что наговорил. Ненавидел и презирал.
Но знал, что вся игра вокруг нас только начинается.
Все углы были сбиты. Нас закручивали в смертельную воронку, только я, упорно сопротивляясь, бежал в другую сторону. Создавал ответную тягу. Пытался выказать противостояние, даже если получалось так же грязно, как и у моего недобати.
Только поэтому я предложил триста штук тому Паше взамен на ту дичь, что ему сказал.
Тогда, в том ресторане «Дьюри» я сразу понял, почему они с Катей неожиданно появились там вместе. Именно в тот день, когда там были мы с Беатой и моим так называемым отцом.
Он наблюдал за нами. Наблюдал и хотел видеть, что я так же зол на неё и ненавижу, ведь ему доложили сразу, как только она вернулась. Я предложил этому хуесосу ровно то, что хотел бы услышать отец. Сделал это через вину перед ней и гнев, которые ощущал к ним всем. Знал, что он передаст эти слова. Был уверен. А на той вечеринке лишь убедился в этом.
В её глазах была одна боль. А я держался как мог, чтобы только не сорваться. Чтобы не сломаться перед ней, ведь я любил. Любил, люблю и буду любить, даже если придётся отдать за неё свою жизнь. Даже если я проиграю, её я не подведу.
Но эмоции пострашнее физических увечий. Видеть её с другим, наблюдать их мерзостный слюнообмен — похлеще самого острого в мире клинка. И я бы хотел сдохнуть в тот момент, уверен, что она подумала, что это я вытворил ту хрень с приездом полиции. Только вот…Все мои ревностные эмоции в тот момент резко сменились страхом за её жизнь.
Сразу после того, как раздался первый выстрел, я вдруг осознал, что причиной этому всему являюсь я. Потому что
