Бывшие. Я тебя отпускаю (СИ) - Черничная Даша
Не в силах держать корпус ровно, ложусь на спину. Слышу, как за моей спиной разбивается бокал… бутылка… или это мое глупое сердце?
Никита продолжает трахать меня так, будто все эти годы голодал по женскому телу, а меня оглушает взрыв, и я проваливаюсь в темноту. Чувствую, как меня куда-несут, шепчут то, что не должны шептать, целуют в висок так, как не должны целовать.
Это игры моего воображения? Да, пожалуй.
Перестаю тянуться к реальности и отпускаю себя.
И все свои грехи.
Глава 16
Инга
Распахиваю глаза и быстро моргаю.
Где я?
Что, черт возьми, происходит?
Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что я проснулась на отвратительно пошлом лежбище. В комнате включен лишь ночник, поэтому глаза быстро приходят в норму, и я оцениваю обстановку.
Мы с Никитой лежим посередине кровати, он оплел меня руками и ногами, как паук свою жертву. Мы накрыты лишь простыней, но рядом с Фадеевым очень жарко. Он размеренно дышит мне в затылок, разгоняя мурашки по коже.
Его горячая ладонь покоится на моем животе, а в спину упирается стояк.
Я не знаю, сколько времени. Ночь сейчас или уже настало утро? Выбираюсь неспешно, чтобы не разбудить Ника. Тихонько открываю дверь и выхожу из спальни. Мой телефон показывает восемь утра.
Нормально? Пришла в сауну, чтобы поспать.
Ладно я — моя ночь накануне была отвратительной. И я очень устала, так что оправдание имеется.
Что ж. Мой долг выполнен, речь же шла о ночи? Она закончилась. Поэтому я с чистой совестью надеваю свою одежду, беру листочек и пишу записку:
«Больше я тебе ничего не должна. Деньги можешь перевести по номеру телефона».
И сбегаю.
Сегодняшним утром я разрываю все связи с этим мужчиной и забываю о нем.
По дороге домой захожу в кофейню, в туалете привожу себя в порядок, насколько это возможно. Мои волосы собраны в пучок, на лице нет косметики, одежда и обувь в порядке. И лишь румянец на щеках напоминает о том, что было.
Но я обязательно это все забуду.
Заказываю завтрак и чашечку кофе. Улыбаюсь, рассматривая прохожих через панорамное окно. Ищу плюсы во всем и даже умудряюсь их найти.
Как раз в этот момент приходит сообщение о переводе.
Далее, не отходя от кассы, так сказать, перевожу деньги за обучение Сашки. Часть откладываю на ремонт. Заказываю в интернете новый телефон для сына. Старый, к сожалению, восстановлению не подлежит. Звоню в риелторское агентство и договариваюсь о просмотре нескольких квартир.
Сразу едем смотреть. Останавливаюсь на первом же варианте — однушка в сталинке. Квартира не первой свежести, но все чистое и аккуратное.
— Почему цена такая невысокая? — спрашиваю риелтора.
— Дело в том, что она сдается на короткий срок. Хозяин этой квартиры живет в соседней, через стенку. Он планирует снести стену и объединить обе квартиры. Строительная бригада сможет приступить к работе лишь через четыре месяца, поэтому хозяин сдает ее за небольшие деньги, но на короткий срок. Но вам же это подходит? — выгибает бровь.
— Именно это мне и подходит, — хмыкаю довольно. — Дешево и ненадолго. Скажите, а что за хозяин? Не будет он наведываться сюда ежедневно?
Ага. Знаем мы таких хозяев — церберами следят за квартирантами, заваливаются без предупреждения и днем, и ночью.
— За это не переживайте. Абсолютно адекватный мужчина.
Подписываемся, и я лечу домой. Красота! Хоть пой.
— Сашка! Саш! — залетаю в квартиру Елены Михалны.
Сын выходит из кухни, поедая пирожок.
— Ну какой я Сашка, мамань? — демонстративно закатывает глаза. — Я Алекс!
Разуваюсь и подхожу к сыну:
— Так! А это что? — киваю на пирожок.
— Ну ма-а-а! — стонет.
— Ладно, ешь, — киваю. — Но не переусердствуй.
Из кухни выглядывает бабушка:
— Что за крик?
— Мы переезжаем! — произношу торжественно.
Матильда Адамовна хмурится.
— Я сняла квартиру, тут недалеко, кстати. Так что, Сашк, тебе будет удобно добираться в школу, — на моем лице широкая и довольная улыбка. — Бабуль, там небольшая однушка, так что…
— Мотя останется у меня, Ингуль, — встревает соседка. — Да, Моть?
— Угу, — кивает бабушка, не сводя с меня взгляда.
— Ма-ам, — тянет Алекс. — А что насчет моего обучения?
Хмурится, на его лице досада, перемешанная с необъяснимой виной.
Подхожу к сыну, целую его в висок:
— Я перевела деньги за год.
Сашкины глаза распахиваются:
— Серьезно?! Ты не шутишь?!
— Да какие уж тут шутки.
— Но откуда деньги? — удивляется.
Отмахиваюсь как можно беспечнее.
— Продала кое-что из своих старинных драгоценностей.
Гордость, например.
— Так что, Сань, собирайся. Мы переезжаем.
Сашка убегает к нам в квартиру, чтобы начать сбор вещей, а бабушка вытягивает меня на балкон, разглядывает пристально и прикуривает сигарету:
— Откуда деньги, Инга? Это как-то связано с тем, что ты не ночевала дома?
Бабушка у меня такая… смысла врать нет. Да и не хочу я этого, не заслужила она вранья.
— Будем считать, что отец Сани внес вклад в его счастливое будущее, — именно поэтому я выдаю ей полуправду.
Матильда Адамовна затягивается и выдыхает мне в лицо сигаретный дым.
— Ох, Инга… добегаешься, девочка.
— Это было взаимовыгодное и краткосрочное сотрудничество, бабуль.
— Неужто простила его? — спрашивает с сомнением.
— А он не просил прощения, бабуль. Как можно простить того, кто не раскаивается?
— Но деньги же он на сына дал? — продавливает.
— На сына. Да не совсем на сына, — говорю чуть тише: — Наверняка он даже не задумывался о том, оставила я ребенка или нет.
— В рожу бы ему плюнуть, — фыркает бабушка. — Это ж надо… почти тринадцать лет пацан без отца растет… А все из-за чего? Из-за того, что кто-то что-то сказал?
Что тут ответить? Вздыхаю.
— Ну бог с ним, допустим, поверил, молодой был, кровь горячая, все понимаю. Но потом-то мозг включиться должен?
— Мне кажется, он просто вычеркнул меня из своей жизни, и все.
— Но узнать-то можно было? У друзей? Друзей друзей? Из соцсетей, в конце концов? Твой папка слишком большая шишка, чтобы было невозможно разузнать про его дочь.
Распахивается дверь на балкон:
— Ма? Я гитару возьму? — у Сашки горят глаза.
Он такой у меня талантливый мальчик.
— Бери, сынок.
А я возьму себе чего-нибудь покрепче.
Глава 17
Никита
Инга сидит на кровати, подтянув к груди ноги. Смотрит на меня блестящим влюбленным взглядом. И я могу просить только об одном — чтобы это не заканчивалось никогда.
На ней моя растянутая футболка, на лице ни грамма косметики. Привалившись к обшарпанной стене общежития, Инга выглядит чужеродно. Будто все это слишком просто для нее. Но потертые, видавшие виды обои, старая скрипучая кровать и чай с «Мишкой на севере» совершенно ее не отпугивают, даже наоборот.
Расслабленная, она следит за тем, как я перебираю пальцами гитарные струны. Хочется сделать ей приятное, удивить, порадовать. Денег на что-то романтичное нет, поэтому я пользуюсь старым проверенным методом — охмуряю свою девчонку музыкой:
— Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены,
Тих и печален ручей у янтарной сосны,
Пеплом несмелым подернулись угли костра,
Вот и окончилось все — расставаться пора.
Милая моя, солнышко лесное,
Где, в каких краях
Встретишься со мною?*
Неожиданно Инга кладет свою руку поверх моей, останавливая песню.
— Не понравилась? — спрашиваю ее.
— Понравилась, — улыбается виновато. — Только грустная очень. О любви и расставании. Как можно расстаться с тем, кого любишь?
— Я не знаю, милая, — поднимаю руку и глажу ее по щеке.
— У нас же так не будет? — спрашивает с надеждой.
