Эрин Маккэн - Любовь и другие иностранные слова
Эмми подходит ближе и спрашивает:
– Это касается парня, Джози? – Обращается она недовольно к Джен. – И почему ты знаешь, а я нет?
Джен делает глубокий вдох, словно для ответа ей нужно будет нырнуть под воду, но тут я вижу, как мимо проходит Стефан Котт с друзьями (они дразнят его по поводу новой прически в стиле панк), и приветливо киваю.
– Привет, Джози, – говорит он.
– Привет, Стефан.
Когда я снова поворачиваюсь к подругам, то по их чересчур веселым лицам – похоже, они вот-вот рассмеются над тем, как же долго я, дубина, не видела очевидного, – понимаю все. Я пытаюсь разделить их энтузиазм, но в голове у меня вертится только одна мысль: Ой.
Глава 8
Я – Кейт, 3:22
Я все еще нравлюсь Стефану Котту.
Кейт – мне, 3:23
А он тебе разве нет?
Я – Кейт, 3:23
Ему нравится, что я высокая. Разве можно спокойно встречаться с человеком, которому нравится только мой рост?
Кейт – мне, 3:24
СОМНЕВАЮСЬ, что только рост. Сходите куда-нибудь вместе, там и узнаешь.
Я – Кейт, 3:24
Может.
Кейт – мне, 3:25
Позвони потом. Хочу поговорить. Сейчас занята.
Бегая по дорожке, я все думаю о Стефане Котте – вернее, о том, как я пойду с ним на ужин, а потом на выпускной. На секунду я задумываюсь о его прическе. Она мне нравится. От нее все лицо кажется ярче, особенно глаза: теперь они кажутся не карими, а золотыми. Все это отлично подходит парню, который бы написал на своей страничке Facebook «играю в бейсбол, корчу рожи и перевожу старушек через дорогу, но никогда не одновременно.
Бегать мне нравится еще и потому, что есть время спокойно подумать.
Понятия не имею, как влюбленные умудряются бегать вместе и болтать. И зачем они это делают.
Наверное, в этот раз я слишком глубоко погрузилась в размышления, потому что после тренировки Эмми хватает меня за руку, виснет на ней (терпеть не могу это ощущение!) и спрашивает:
– Джози, в чем дело? Ты игнорируешь меня? Я раз десять тебя звала.
– Прости, я не слышала.
– А?
– Я просто задумалась.
– О Стефане?
– Ага.
– Да иди ты! – У Эмми отвисает челюсть, и меня это тревожит. Поэтому я объясняю – в идиотском духе сегодняшнего дня, – что мы просто друзья. В среду к полудню вся школа уже гудит о том, что мы со Стефаном встречаемся, а в пятницу мы подтверждаем слухи, когда я соглашаюсь пойти с ним на выпускной.
Он приглашает меня, когда я стою у своего шкафчика.
– И это не только потому, что ты высокая. Я поступил как козел. Как тупой козел.
– Ты не козел. И ты не тупой.
– Ага, – он издает смешок. – Я слышал, как ты сказала это Эмми.
– Я сказала правду.
– И все же прости, что так получилось. Я знаю, что тебя задели мои слова.
– Да уж, думаю, по мне было видно, что я слегка огорчена.
– Слегка, – повторяет он с улыбкой. – Так что, пойдем на выпускной вместе?
– Ага. Почему бы и нет.
– О, круто. Так я это… может, позвоню тебе на выходных. Сходим куда-нибудь.
– Ага, давай, – отвечаю я и на беговой дорожке опять погружаюсь в радостные размышления. Если Эмми Ньюэлл и звала меня девять раз по имени, я этого не слышала.
Сегодня после уроков Софи осталась в художественной мастерской: рисует маслом абстрактное полотно к школьной выставке в следующем месяце. После моей тренировки мы прогуливаемся до недорогой аптеки, где Софи подбирает мне помаду какого-то особого оттенка.
– Я так рада, что в этом году будет после десятого мая. Уже потеплеет, и мне не придется надевать куртку. С платьем она смотрится отвратительно.
– Софи, я сомневаюсь, что ты сможешь выглядеть отвратительно, даже если сильно постараешься.
– Ой, Джози, заткнись! – говорит она с легкой улыбкой. И тут замечает то, что искала. Она протягивает мне тюбик бледно-розовой помады с названием «Конфетное блаженство»:
– Она подойдет к любому цвету платья, поверь мне. Стефан точно оценит.
У меня пока нет платья, и на поиски остался всего месяц с небольшим. Софи купила себе наряд, как только определилась с кавалером. Это, кстати, Адам Гибсон, старшекурсник. Мы с ним немного знакомы. Так же, как я знакома со всеми в школе, как все со всеми знакомы. В каждом потоке всего человек по двести, поэтому ученики знают друг друга в лицо, даже если и не дружат.
Софи составила сценарий того, как они проведут время, и даже распланировала, что вечер будет теплым и лунным. Она рассказала мне обо всем этом по пути домой. Когда я пытаюсь себе представить, как пройдет наше со Стефаном свидание, я не представляю никакого лунного света и не думаю, какая будет погода. Вместо этого я вижу, как спотыкаюсь на каблуках, падаю на пол, ломаю лодыжку и запястье и в своем падении чуть не увлекаю Стефана за собой. Он врезается в стол, и остатки его волос загораются от свечей. Мы заканчиваем вечер в медпункте: я – с гипсом на руке и ноге, он – с бинтом вокруг лысой головы. Медсестра подходит к его каталке, чтобы проверить состояние пациента, и я быстро мажу губы помадой «Конфетное блаженство». Позже, когда мы остаемся одни в реанимационном боксе под номером 8, он замечает и говорит: «Я оценил, тебе идет этот цвет». И я отвечу: «Я надеялась, что оценишь».
Думаю, в моей жизни романтические моменты будут именно такие. Скорей бы выпускной.
Сегодня на ужин приходят Вейгмейкеры: они хотят познакомиться с Джоффом и поздравить счастливую – брррр! – пару.
Как раз перед их приходом мама предупреждает меня:
– Дорогая, прошу тебя следить за языком сегодня вечером. А потом проследи, проследила ли ты.
Мне нравится лаконичность ее замечания, но это не мешает мне на нее дуться.
Когда Вейгмейкеры и Шериданы собираются вместе, вечер пролетает словно во сне: повсюду звучат торжественные (а иногда и громкие) речи, и у Джеффри Стивена Брилла почти не остается времени разглагольствовать после того, как ему задают обычные при знакомстве вопросы. Он слишком тихо говорит и не умеет быстро переключаться с темы на тему, чтобы заполнять паузы между чужими словами, а еще – и меня это удивляет – ему недостает смелости, чтобы вклиниваться в чужую беседу, как делаем все мы (за исключением моих родителей).
Вместо этого он ни на секунду не отходит от Кейт, вяло улыбается царящему вокруг шуму и порой напоминает картонную фигуру самого себя.
Сегодня у нас вечер самообслуживания: мы заказали разной еды в китайском ресторане, стараясь угодить вкусам всех присутствующих и взять достаточно, чтобы заполнить бездонный желудок Стью. Когда подходит к концу треть вечера, мы втроем с ним и Софи уединяемся на кухне. Стоя рядом с буфетом, я требую от них ответа:
