Во власти бывшего - Дина Данич
Слабое подобие улыбки мелькает на ее лице.
- Мне… не хватало тебя.
И снова странное чувство, что все вроде так, но в то же время нет. Она говорит правду, она льнет ко мне сама. Она все та же. И все-таки время - другая.
Чужая. Лживая. Предательница.
- И тебя совершенно не беспокоит, что я трахаю не только тебя?
В ее взгляде мелькает боль. Я вижу это четко. И в то же время ловлю, как меняется Арина. Сдерживается. Молчит, упрямо кусает губы, а затем обреченно кивает. Так, словно у нее нет выбора. Но почему? Почему она не расскажет, как есть? После того, в чем уже призналась!
- Если это единственный вариант, то я смогу… привыкнуть.
- Даже так… А знаешь, хорошо. Мне нравится твоя покорность. Ты накосячила, Пташка. Так что сама виновата. Ведь так?
- Так, - послушно кивает она.
- И раз уж ты виновата передо мной куда больше, самое время начать реабилитироваться, правда?
Еще одна лживая улыбка. Едва сдерживаюсь, чтобы не встряхнуть нахалку как следует, не потребовать ответов. Хочет поиграть? Ладно, Пташка. Сыграем. Но после не жалуйся…
- Правда, - тихо шепчет Арина и мягко проводит ладонями по моим плечам. Совсем как раньше.
- Я скучала, Саш…
Мне так хочется закрыть глаза и хоть ненадолго представить, что все это - не кривое отражение моих собственных снов. Что все это может быть настоящим.
Что мы еще можем быть такими…
Или уже нет? После всего?
Я жду. Оставляю ей шанс прекратить, перестать притворяться, но девчонка настойчиво продолжает распалять меня. Хотя надо ли стараться, если у меня на нее всегда стоит. Даже сейчас. Несмотря на всех демонов, что жрут меня изнутри и требуют крови предательницы.
- Накажи, если тебе это нужно, - добивает она. Поднимает взгляд, и впервые за весь вечер я, наконец-то, вижу то, по чему так скучал все эти годы.
Те самые доверчивость и уязвимость, которые так поразили меня. Здесь и сейчас мы будто возвращаемся в прошлое. Туда, где не было ничего, что могло разделить нас.
- Саш, я все еще люблю тебя...
Выдохнуть. Прикрыть глаза, чтобы не сорваться. Сдержать первый порыв.
“Не навреди” - последняя адекватная мысль перед тем, как наше общее безумие поглощает меня без остатка…
Что же ты наделала, Пташка…
- 16 Арина -
Идти сейчас к Алексу - настоящее безумие. Но есть ли у меня выбор? Разве можно считать выбором необходимость либо пожертвовать близкими людьми, либо сдаться зверю, способному задрать до смерти?
Мне до чертиков страшно. Слабоумие и отвага - это про меня. Хотя, конечно, будь моя воля, я бы сбежала. Сразу. Навсегда. Чтобы не видеть, не чувствовать.
Не вспоминать…
Я балансирую на краю пропасти - один неверный шаг, и все. Все обернется катастрофой. Сколько бы времени ни проходило, я по-прежнему чувствую настрой Воронцова. И я знаю - он сдерживается. Пока еще контролирует свою ярость.
Он дикий, обезумевший зверь, который в запале готов на многое. А мне нечего противопоставить его силе. Только покорность, послушание и… любовь.
Ту самую, что я так старательно выжигала в себе, что клеймила и выдирала с корнем каждую ночь, когда рыдала в подушку, оплакивая брата.
Я говорю о готовности понести наказание, а у самой внутри все дрожит. Мне страшно до дрожи, до холода в груди. И только улыбка дочери дает мне силы не сворачивать с выбранного пути.
- Саш, я все еще люблю тебя…
Как бы абсурдно это ни звучало, но в этих словах нет лжи. Я честна с ним. С собой. Это сложно признать, сложно перестать обманывать себя.
Мы слишком связаны. Между нами все слишком. И дочь, которая…
- Ари-ш-ш-ша, - протяжный выдох. Я готова к очередной вспышке гнева. Боюсь, но готова. А вот та нежность, которая сквозит в каждом новом прикосновении, выбивает почву из-под ног. Зачем он так? Почему не накажет? Почему не даст еще один повод ненавидеть?
- Саш, я… - на губы ложатся грубые пальцы.
- Помолчи, - резкие слова так контрастируют с новыми едва ощутимыми поцелуями. - Молчи, родная…
Последнее больно режет слух. Так он назвал меня, когда впервые сказал о любви. Шовинист до мозга костей снизошел до романтики, чем окончательно меня тогда покорил. И сейчас я не сдерживаюсь - плачу. То, что происходит сейчас, кажется квинтэссенцией всего, что было между нами. Так больно и остро одновременно, что я готова сдаться. Готова забыть обо всем на эти минуты или даже мгновения.
- Зачем ты вернулась? - хрипит Алекс. Его движения становятся рваными, дергаными, грубыми. Будь это кто-то другой, я бы поверила, что ему тоже больно. Но Воронцов идеально умеет скрывать то, что испытывает. Он - бездушная машина для убийств, и перешагнуть через чувства близкого человека для него ничего не стоит.
А я по глупости каждый раз забываю об этом.
- Зачем?! - требовательно спрашивает он, буквально разрывая белье на мне.
Он по-прежнему в рубашке, а я теперь полностью обнажена.
- Потому что не могу без тебя, - только озвучив, понимаю, что это отчасти правда. Сколько бы ни пыталась, я не смогла забыть его. Да и как? Если каждый день я вижу напоминание о нем.
- Лгунья! - ревет Алекс, а затем срывается.
Его жадные поцелуи больше похожи на укусы. Пальцы, оставляющие следы - все это пугает и вместе с тем возбуждает. Момент истины, когда чувства каждого из нас оголены.
- Ненавижу! - выдох в губы, горькая ухмылка, и еще один поцелуй.
Судорожно пытаюсь расстегнуть пуговицы на его рубашке. Не хочу, как в прошлый раз. Не хочу стать просто использованной салфеткой. Пусть мне будет больно, пусть это будет только раз, но хочу по-настоящему!
Хочу, чтобы были на равных хоть в чем-то!
- Ар-р-рина!
- Сними, - умоляюще шепчу. - Пожалуйста, Саш… Хочу чувствовать… Прошу!
Его взгляд темнее ночи. Кажется, я перешагнула грань дозволенного и вот-вот начну расплачиваться за свою наглость. Но проходит секунда, вторая, а затем Алекс медленно расстегивает оставшиеся пуговицы, после чего скидывает рубашку.
У меня нет слов, нет никаких связных мыслей, кроме одной - я и правда соскучилась. По такому нему.
Глядя мне прямо в глаза, он так же медленно расстегивает ремень, и меня пробивает дрожь. Чего скрывать - я возбуждена. Я на пределе. Он - моя погибель. Он - мой враг.
И я обязательно вспомню об этом потом. А сейчас… Сейчас я готова сгореть в этом огне страсти и жажды, который плещется в его глазах.
- Ты этого хотела? - хрипло спрашивает Воронцов, оставаясь таким же обнаженным, как и я.
Мой взгляд против воли скользит по его телу вниз.
