Три месяца на любовь (СИ) - Евстигнеева Алиса
Я растерянно тряхнула головой, словно отгоняя от себя наваждение, после чего честно призналась:
— Извини, я чего-то… напугалась.
— Я такой страшный?
— Нет, просто день сегодня был… длинный и странный. Со мной такое бывает, — махнула рукой, усердно улыбаясь. — Чем больше неопределённостей, тем сильнее я чудить начинаю, — темп моей речи набирал обороты, видимо от смущения — ведь его пальцы всё ещё продолжали сжимать мой локоть. — Не обращай внимания. Особенность такая.
— Типа изюминки? — попытался он перевести всё в лёгкую шутку, но я, как обычно, всё испортила, решив пояснить:
— Ну не то чтобы изюминка, скорее… ромовая баба, нашпигованная изюмом. Вот это точно про меня.
Андрей чуть нахмурился, пытаясь уловить направление моей мысли, а я поспешно выпалила:
— Ладно, поздно уже, спать пора. Чаю хочешь? Нет? Тогда точно спать, — после чего сунула ему в руки чистое полотенце и с гордым видом скрылась в кухне, оставив ванную в распоряжение гостю. Прижавшись затылком к закрытой двери, шёпотом простонала в очередной раз:
— Ду-у-ура-а-а.
***
Ночь прошла вполне спокойно, если не принимать во внимание тот факт, что почти до самого утра я пролежала в своей постели, боясь пошевелиться и старательно прислушиваясь к тому, что творилось на диване у противоположной стенки. А на диване творилось… ничего. Андрей спал себе спокойно и видел десятый сон. А мне вдруг сделалось обидно. Разбираться в причинах собственной печали не было никакого желания. Не ждала же я всерьёз, что он из-за парочки нелепых диалогов воспылает ко мне симпатией или ещё чем… Хотя после сегодняшних приключений хотелось верить, что наше общение изменит свою тональность и станет… если не близким, то хотя бы более теплым.
Но этот гад дрых, вольготно развалившись на моём диване, и не спешил демонстрировать готовность к переменам. Меня же так и тянуло обиженно надуть губы и поинтересоваться: «А поговорить?»
Когда-то мне нравилось верить, что найдётся тот, кто сумеет за моей не самой стандартной с позиции красоты внешностью разглядеть незаурядную личность. На деле всё оказалось не так просто. То ли моя внешность была настолько специфической (хотя моментами я очень даже любила своё отражение в зеркале), то ли изюм во мне действительно исчислялся килограммами, но все объекты моих воздыханий обходили меня стороной, а те единицы, которые проявляли ко мне интерес, абсолютно не впечатляли одно глупое женское сердечко.
Тем не менее привычка надеяться, что вот-вот появится человек, который обязательно сумеет разглядеть мой недюжинный ум и глубокий внутренний мир, сохранилась. Только, согласитесь, довольно затруднительно демонстрировать богатство своей души тому, кто спит крепким сном всю ночь и даже не подозревает, какой шторм из терзаний и беспокойств разыгрывается буквально за его спиной.
— Светка, ну не дури ты! — потребовала сама от себя, перед тем как всё-таки отправиться в гости к Морфею. За окном уже занимался рассвет нового дня, и, засыпая, я ещё не знала, что и он не обойдется без приключений.
***
Утро я встретила с чугунной головой (хоть накануне и не употребила ни капли алкоголя) и лёгкой паникой, разросшейся в одно мгновение, стоило мне осознать, кто именно спит на моём диване. Блин.
Схватив со стула халат, я выскочила из спальни, воздавая про себя хвалу небесам за то, что ещё совсем недавно поддалась своей блажи и купила дорогущую шёлковую пижаму.
Быстро приведя себя в порядок в ванной, я вдруг ужаснулась беспорядку вокруг. Нет, там не было ничего ужасного, и даже унитаз сиял вполне сносным блеском, но трусы, висевшие на сушке и прокладки, видневшиеся из приоткрытого шкафчика на зеркале, буквально вышибли из меня струйки холодного пота. Ну вот как этого всего можно было не заметить накануне?!
В общем, полчаса ушло на приступ моей бешеной активности в нервной попытке отдраить все санфаянсовые поверхности. В итоге из ванной я вышла слегка взлохмаченной, но временно спокойной.
Впереди меня ожидала кухня и… полное разочарование в виде пустых полок холодильника. Согласитесь, половинкой луковицы и банкой консервированных ананасов сложно поразить мужское воображение. На самом деле со мной такое случалось редко, но последние дни выдались загруженными работой, и мне было совсем не до походов по магазинам. Сама я ела где-нибудь на ходу, в школе или в городе, ну а гостей… попросту не ждала.
Мой телефон всё ещё был разряжен — накануне Исаев наглым образом экспроприировал мою зарядку под собственные нужды.
— Так, ладно, сначала доставка, потом всё остальное, — уговаривала я себя, щёлкая по кнопке включения ноутбука. Пока мой верный электронный друг, зажужжав кулером, грузил операционку, я успела поругаться сама с собой, в который раз воззвав к разуму.
— Света, приди в себя, — требовал мой внутренний голос, — ты же адекватная и здравомыслящая. Вот и соберись и прекрати панику.
Я обречённо кивнула головой, случайно со всего размаху припечатавшись лбом о столешницу.
— Ага, адекватная, — печально произнесла я вслух, потирая ушибленное место. — Настолько адекватная, что самой страшно.
— Эх, — вздохнул всё тот же голос разума, — а ведь мы когда-то собирались писать кандидатскую… — и замолк на полуфразе.
— Вот закажу продуктов, чтобы накормить этого гада, — пообещала я самой себе, — и подумаю о кандидатской…
Но до сайта доставки я так и не добралась, ибо на экране ноутбука всплыло сообщение от моего редактора Ани Букреевой. Вернее, сообщений там было с десяток, если не больше, но именно последнее мне бросилось в глаза: «Света, блин, где книга». Вообще-то, вместо слова «блин» там красовалось кое-что другое, более точно выражающее степень Анькиного негодования.
Бросила взгляд на календарь и чуть не взывала. Жёсткий дедлайн по последним правкам был назначен ещё на вчера. И я честно планировала вчера приехать домой и выполнить все редакторские пожелания, но… неожиданно загремела в полицию, ну а дальше… а дальше все пошло совсем не по плану.
«Сейчас всё будет», — пообещала я Букреевой, абсолютно игнорируя тот факт, что сейчас в Москве едва ли не ночь.
«Чем раньше отправлю, тем больше сойдёт за вечер субботы», — убедила себя, погружаясь в заметки, разбросанные по всему тексту. Часть из них я уже давно исправила, а часть требовала времени на подумать.
И как это часто бывало, я потерялась. Вернее, увлеклась настолько, что позабыла обо всём на свете. Пальцы быстро бегали по клавиатуре — что-что, я печатать я любила, умела и практиковала в бо-о-ольшом количестве.
Когда с правками было почти покончено (как оказалось, в условиях стресса степень моей решимости возрастала и просыпалась находчивость) и довольная я уже перечитывала последний абзац, мой ноут решил сделать подлянку и перезагрузиться.
Я хоть и выматерилась, но раскисать не стала, будучи полностью уверенной в том, что сработает автосохранение, обычно текстовый редактор меня в этом плане не подводил.
Компьютер начал загружаться и… неожиданно не осилил, запустив цикл перезагрузки.
— Вот тебе здрасте, — нахмурилась я, ещё не до конца осознавая случившееся.
По чёрному экрану забегали белые буквы и символы, сообщавшие что-то о системной ошибке.
— Не смей! — уже порядком напряглась я и попыталась вернуть комп к жизни, дважды нажав на кнопку «вкл-выкл».
Ноутбук задумался, немного потарахтел и… выдал мне экран цвета ультрамарин вместо чёрного.
Вот здесь меня накрыло осознанием того, что мне полный… песец.
— Не-е-е-ет! — в голос закричала я. — Не-е-е-ет!
И начала усиленно тыкать по клавишам, надеясь, что хоть одна из них поможет реанимировать чудо китайской техники. Но все мои усилия были тщетны. Лишь борьба с острым желанием разреветься ещё немного держала меня в тонусе. Хотя носом я шмыгнула.
— Ну пожалуйста, ну пожалуйста, — упрашивала я ноут, пока он не погас окончательно. — Аа-а-а-а-а…
В порыве чувств я опять попыталась стукнуться головой о столешницу, но самым невероятным образом ударилась о что-то мягкое и тёплое. Как выяснилось позже — это Исаев решил спасти остатки моих мозгов от сотряса.
