Дженни Лукас - На краю пропасти
– Правдоподобно.
Он посмотрел на Лауру:
– Но я тосковал по тебе и добивался тебя в течение нескольких месяцев. Переписка в Интернете, цветы,
драгоценности, любовные письма и так далее.
– Звучит мило, – бросила Лаура, глядя в окно.
– Ты пригласила меня на свадьбу сестры, и мы бросились в объятия друг друга. Ты поддалась моему обаянию и наконец, согласилась быть моей.
– Настоящая история любви, как в День святого Валентина. – Ее рот скривился. – А Робби?
Габриель несколько раз моргнул, и его руки крепче сжали руль. Он не отрывал глаз от дороги.
– Ах да, Робби…
– Все знают, ты никогда не станешь встречаться с женщиной, у которой есть ребенок.
– Верно. – Он сжал челюсти. Затем расслабился. – Это только добавит достоверности нашей истории. Я так сильно хотел быть с тобой, что даже готов не обращать внимания на ребенка.
– Не обращать внимания на Робби? Ну спасибо. – Лаура, скрестив руки на груди, уставилась в окно. – Огромное спасибо!
– Мне не нравится твой сарказм.
Она взглянула на него:
– А мне не нравится, что ты игнорируешь моего сына, как будто делаешь мне одолжение.
– А меня не устраивает, что в моем доме поселился ребенок.
– Конечно, тебе нельзя причинять неудобство, – заметила она с издевкой. – В холостяцком пентхаусе великого эгоиста Габриеля Сантоса не должно быть и намека на домашний уют и семейную жизнь!
В машине воцарилась тишина.
– Ты любишь своего сына? – наконец сказал Габриель. Это прозвучало как вопрос.
Лаура поправила очки.
– Конечно, я люблю его. К чему ты ведешь?
Взгляд Габриеля прожег ее насквозь.
– Как же ты допустила, что он остался без отца? Ты постоянно твердила, что мечтаешь о браке. О собственном доме. О работе, которая позволяет растить детей. Почему ты предала свою мечту ради одной ночи?
Лаура едва сдерживала слезы. Да, как она могла?
– Ты ушла без предупреждения в прошлом году, – продолжал он холодно. – Это было неудобно.
Она напряглась:
– Неудобно было искать мне замену в офисе или в постели?
Габриель поджал губы:
– И там, и там.
– А ведь ты даже не попробовал отговорить меня.
«Феррари» затормозил у светофора. Габриель повернулся к ней. В его глазах горела ярость.
– Я отпустил тебя, Лаура. Для твоего же блага – чтобы ты могла иметь жизнь, о которой мечтала. Но ты растоптала свою мечту. Моя жертва оказалась напрасной. Как ты могла поступить столь легкомысленно?
– Это была случайность.
– Я говорил тебе, – его взгляд стал суровым, – что не бывает случайностей. Только ошибки.
– Мой ребенок – это не ошибка!
– Ты хочешь сказать, что хотела забеременеть?
Во рту у нее пересохло.
Габриель ждал ответа. Тут загорелся зеленый сигнал, и он снова перевел взгляд на дорогу.
– Каждый ребенок заслуживает крепкой семьи, обоих родителей и дома. Я разочаровался в тебе, Лаура. Ты должна была вести себя осторожнее.
– Осторожнее? Как ты?
– Да.
Лаура безумно хотела стереть с его лица презрительное и осуждающее выражение. Ей было интересно, что бы сказал Габриель, если бы узнал, что Робби – его сын.
Но она не сомневалась, что радость от лицезрения его реакции будет недолгой. Если Габриель узнает, что он и есть отец Робби, то решит, что его приперли к стенке, что теперь он связан родительским долгом. Ему придется брать ответственность за ребенка, которого он не любит, и начинать семейную жизнь, которая ему противна. Он возненавидит не только Лауру, но и Робби.
Необходимо хранить секрет. Она обязана это сделать. Лаура откинулась на спинку черного кожаного сиденья и плотно сжала губы. Осталось всего несколько часов, с отчаянием подумала она. Завтра они с Робби будут лететь домой, став богаче на миллион долларов.
– Я думал, семья значит для тебя все, – бросил Габриель.
– Так и есть. Неужели ты считаешь, что я не хотела, чтобы у Робби был отец и такая же любящая семья, как у меня?
– Так почему же ты не сделала этого? Все вышло плохо, Лаура, – вздохнул он.
Она собиралась сказать какую-то колкость, как вдруг заметила суровое выражение его лица.
– Почему ты ведешь себя так? – спросила молодая женщина. – Почему тебя это волнует?
– Неправда, – ответил он холодно.
– Правда. Ты презирал саму идею супружеских отношений и родительского долга. Но сейчас все изменилось, – заметила она мягко. – Для тебя это важно.
Габриель внезапно затормозил у обочины. Он не смотрел на Лауру.
– Мы приехали.
Они остановились у огромного роскошного бутика.
Дверца распахнулась, и Лаура увидела служащего в красном пиджаке. Габриель отдал ему ключи и протянул ей руку.
– Пойдем, – бросил он, – у нас мало времени.
Лаура неохотно вложила свою руку в его ладонь и немедленно ощутила тепло его кожи и крепкую хватку пальцев.
– Ты замерзла? – поинтересовался он.
– Нет.
– Ты дрожишь.
Она выдернула руку:
– Я думаю, у нас ничего не получится… У меня не получится.
– Все будет хорошо, – заверил ее Габриель.
Лаура посмотрела на свое узкое черное платье, огромные бедра, слишком большую грудь, далеко не плоский живот. Она вновь вспомнила, что ей придется соревноваться с Адрианой да Коста в бикини, и содрогнулась.
– Не понимаю, каким образом.
На губах Габриеля появилась улыбка.
– Доверься мне.
Габриель взял ее под руку, словно она была средневековой принцессой, а он – благородным кавалером. Он посмотрел на нее влюбленным взглядом. И хотя Лаура твердила про себя, что он просто практикуется, на этот раз затрепетало не ее тело, а ее сердце.
Притворяться, что она влюблена в него, было просто. Но она играла с огнем.
«Еще несколько часов», – сказала себе Лаура. Больше она никогда его не увидит. Ее семье не придется заботиться о том, на какие деньги починить трактор или как не потерять дом после плохого урожая. Не нужно будет волноваться из-за того, что на рынке переизбыток пшеницы, и цены упали ниже некуда. Ее семья будет в безопасности. Ее сын будет в безопасности.
Ее сын…
Лаура нервно сглотнула. Она в первый раз с момента рождения оставила Робби с няней. Странно было находиться вдали от него. Странно и опасно. Она почувствовала себя молодой и свободной. Габриель улыбнулся ей, и на миг она растворилась в его взгляде. Его глубокие черные глаза и загорелое лицо завораживали.
Если бы он всегда обращался с ней так, любить его было бы очень легко. Она всегда будет помнить его низкий, чуть хрипловатый голос: «Лаура, я хочу тебя больше, чем кого бы то ни было. Я всегда хотел тебя». Она всегда будет помнить жар его тела, когда он прижал ее к себе на террасе и поцеловал. Теперь у нее появились новые воспоминания, которые она добавит к их первой ночи. Тогда Габриель, охваченный необузданным, диким желанием, повалил ее на стол, й их обнаженные потные тела сплелись в горячем порыве страсти.
