Безмолвный король - Амо Джонс
– Ничего ему не дари, – бормочет Нейт, читая мои мысли.
– Почему? – недоумеваю я.
Он качает головой.
– Он это не переваривает.
– Очень жаль. – Я проглатываю разочарование. – Но разве я могу подарить что-то парню, у которого есть абсолютно все?
– Естественно, – отвечает Нейт. – Ты ничего ему не подаришь, как я и сказал.
Я вздыхаю. Мои неутешительные мысли и чувство вины явно объединились против меня.
– Котенок… – шепчет Нейт, усаживаясь рядом со мной. – Я знаю, каково тебе. И это нормально.
Я качаю головой, вытирая со щеки слезу.
– Это не нормально, Нейт. Я снова облажалась. Грандиозно.
– Эй!
Он подцепляет пальцем мой подбородок, запрокидывая мое лицо вверх.
– Мы с тобой так долго ходили вокруг да около, рано или поздно это бы все равно произошло. Между нами была особенная химия, и Бишоп знал об этом, все это знали…
– Но мне не следовало спать с тобой, Нейт. – Мы встречаемся взглядом. – Мы с тобой оба знаем, кто нам по-настоящему нужен.
Его лицо становится серьезным, и он откидывается на спинку стула. Между нами повисает тишина. Нейта нелегко заткнуть, но одно упоминание о Тилли, и он молчит как рыба.
– Нейт… – настаиваю я.
Он упирается локтями в колени.
– Что-то не так с ее исчезновением, Мэди.
Мэди, а не котенок. Он был серьезен.
Я наклоняюсь к нему, мои волосы падают мне на плечи.
– Я знаю…
Он качает головой и снова откидывается на стул.
– Я не видел ее с тех пор, как мы были в хижине. Такое ощущение, что это было хренову тучу лет назад.
Стоп. То, что он не видел ее с момента поездки в хижину, означает, что он не знает о ее визите ко мне в больницу. Я хмурюсь и поднимаюсь со стула.
– Мне нужно, эм, отойти на секунду. Хочу кое-что сказать Деймону.
– Котенок, ты же знаешь, что он тебя не увидит.
– Я должна попытаться, Нейт. Он мой брат.
Я возвращаюсь в дом, игнорируя все то, что мне собирался сказать Нейт, и быстро поднимаюсь по лестнице. Пройдя по длинному коридору, я останавливаюсь у его двери и прислоняюсь лбом к прохладному дереву.
– Деймон? – шепчу я, мягко ударяясь головой о дверь. – Мне очень нужно поговорить с тобой прямо сейчас.
Деймон не разговаривал со мной с момента инцидента в лесу, и всякий раз, когда я приходила к нему в комнату, он казался отстраненным, скованным и растерянным. Еще больше, чем обычно. Я хватаюсь за металлическую ручку двери и уже собираюсь ее открыть – фактически вторгаясь в его личное пространство, – но в последнюю секунду выдыхаю и прислоняюсь к ней спиной.
– Что ж, пусть ты и не собираешься мне открываться, – начинаю я, сползая на пол, все еще в футболке Брантли и пижамных шортах. – Я все равно расскажу, даже если ты не хочешь слушать. – Не уверена, что мне стоит так его подначивать. – Дело в Бишопе, Деймон. Не знаю, что делать. Мне не с кем о нем поговорить, потому что у всех сложилось предвзятое мнение. – Я делаю паузу, надеясь, что это на него подействует. Ничего не происходит. Все равно продолжаю: – Я облажалась, он облажался, мы оба ужасно облажались, и я не знаю, как справиться со всем этим дерьмом. Кажется, что всякий раз, когда наши отношения наконец возвращаются в нужное русло, что-то нам мешает, и мы возвращаемся к исходной точке.
Комок слез подступает к моему горлу, угрожая вот-вот вырваться на поверхность.
– Мои чувства к нему слишком сильные, но, кажется, он не испытывает того же. – Прежде чем успеваю себя сдержать, по щеке стекает слезинка. Я сердито смахиваю ее и горько усмехаюсь. – Прошлой ночью я узнала, что он спал с моей ма… с Элизабет, – исправляюсь я, – которую я считала своей матерью. Это было частью процесса инициации, и, как будто этого было мало, выяснилось, что все эти годы он скрывал то, что оставил Хейл в живых по бог знает какой причине. Я даже не хочу его спрашивать, потому что заранее знаю, что он мне скажет. – Я глубоко вдыхаю. – Секреты – это оружие…
Внезапно я падаю навзничь, ударившись спиной об пол, и, подняв глаза, вижу…
– Деймон?
Он стоит, склонившись над моим телом, все еще сжимая в руке дверную ручку. Я приподнимаюсь на локтях.
– Я… я…
Теперь наступил мой черед потерять дар речи. Он выглядит еще более нервным, чем обычно. Взлохмаченные темные волосы совсем спутались, на лице виднеется двухдневная щетина, морщины вокруг рта заметно углубились, а глаза кажутся такими же темными и пронзительными, как полуночное небо. На нем надета черная толстовка с капюшоном и джинсы.
– Мэдисон, – бормочет он со своим характерным акцентом.
– Деймон, я… – я бросаюсь к нему, обхватывая его руками. – Боже, я так по тебе соскучилась!
Я не обращаю внимание на то, как льющиеся из моих глаз слезы насквозь промочили его толстовку. Его тело напрягается, а руки не отвечают на мои объятия.
– Adfui etiam[3]…
У меня не было переводчика, но мне в любом случае было все равно, что он сказал, – сам факт, что он заговорил, значил для меня очень много. Наконец его рука обвила меня за талию, и он зарылся лицом в мои волосы.
– Прости. Прости меня, Мэдисон.
– Ш-ш-ш. – Я прижала его к себе.
Почти всю жизнь мы провели порознь, но, как только я впервые увидела его, я все поняла. Он все понял. Между нами возникла мгновенная связь, и теперь я не могла представить свою жизнь без него. Вероятно, дело в том, что мы – близнецы.
– Ничего страшного. Все в порядке. Папа добивается снятия обвинений, и, черт возьми, я готова солгать под присягой и сказать, что это был кто-то другой, просто чтобы с тобой ничего не случилось.
Пользуясь моментом, я поднимаю на него глаза. Боже, он был прекрасен.
– Мэдисон, amore perit. – Большим пальцем он мягко смахивает с моей щеки слезу, а затем наклоняется к моему уху и шепчет: – Любовь умирает.
Мне определенно нужно взять несколько уроков латыни, если я собираюсь догнать этих парней и понимать их латинскую болтовню.
Ко мне приходит отрезвление.
– Я начинаю это понимать.
Я прохожу в комнату, и он закрывает за мной дверь. Сев
