Уволиться? Жениться! - Татьяна Олеговна Новикова
Почему он вызывает у меня такую реакцию? Почему моё дыхание учащается рядом с этим человеком?
Черт!
Нужно срочно найти кого-нибудь для свободных отношений, только бы не испытывать подобного.
Наконец, рабочий день подошел к концу, вереница программистов потянулась к выходу. Остались только мы с Людой. Но я принципиально не смотрела на подругу, а занималась тем, что с самым увлеченным видом меняла картинку на рабочем столе.
Люда молча встала и, не обернувшись на меня, продефилировала к кабинету Скворцова.
– Можно? А я тарелочку забрать. Как вам пирог? – донеслось до меня звонкое. – Я обычно в начинку корицу не добавляю, а тут решила поэкспериментировать…
Хлопнула дверь. Я осталась в тишине, стараясь не вслушиваться в шорохи, доносящиеся из-за гипсокартонных стен. Кабинет полностью опустел. Я бы и сама сбежала при первой возможности, но Скворцов же просил остаться.
Что-то они долго.
Не успела я задуматься над тем, чем конкретно Люда может очаровать директора, как та выскочила наружу. Не выскочила даже, а пробкой вылетела прочь. Спотыкаясь на гигантской шпильке, пронеслась мимо меня.
Э-э-э. Ему не понравился пирог?
Плачущая Люда обнаружилась в женском туалете. Она сидела на кафельном полу, прижав колени к груди, и рыдала навзрыд. Макияж растекся, помада стерлась с губ и замазала подбородок. Подруга напоминала очень грустного клоуна, пока заливалась слезами и раскачивалась из стороны в сторону.
Я молча присела рядом.
– Что случилось?
– Он… я только попробовала… а он сказал… чтобы я написала… по собственному желанию…
Что!? Скворцов захотел уволить Люду?! Да чем надо было провиниться перед директором, чтобы тот принял такое решение? У него точно аллергия на корицу. Или он с детства не переносит повидло. А может, он до двадцати лет был толстячком, и одно слово «пирог» вызывает у нашего босса приступы неконтролируемой агрессии?
– Что ты сделала?
Секундное замешательство, и она изобразила движение, будто берет леденец за щеку. Мои глаза расширились. Все разумные мысли улетучились, оставив всего одну, да и то неприличную.
Не может быть…
– Ты попыталась отсосать Скворцову?!
Люда закивала как китайский болванчик. Часто-часто. Ещё чуть-чуть, и голова сорвется с шеи.
– Я только наклонилась… а он… мне нельзя увольняться… у меня Тёма…
– Ты чем вообще думала?! Твою мать! – Я схватилась за голову. – Ты как работать дальше планируешь?!
– Никак… меня же уволят…
Честное слово, я бы сама дала ей подзатыльник и отправила на биржу труда, не будь её подругой. Дура! Какая же она непроходимая тупица! Ладно, подкатывать или строить глазки. Такое повсеместно. Но как ей вообще пришло в голову, что сделать кому-либо минет – это здравая идея, которая поможет закрепиться в статусе возлюбленной?!
Где она работу-то найдет? Кошмар!
Мать выгонит эту чокнутую нимфоманку из дома, и Люда кончит свой век на панели. На её могильном камне так и напишут: «Начала в техподдержке, закончила проституткой».
Вся моя злость из-за утреннего разговора улетучилась, потому что перед лицом беды нет места для мелких склок.
Надо выручать Люду.
– Учти, я делаю это не ради тебя. Только из-за Артёма, которому в родительницы досталась идиотка, – решилась я. – Проваливай домой, а я попытаюсь поговорить со Скворцовым.
– Он дал понять…
Конец фразы потонул в захлебывающихся рыданиях.
– Истерику выключила. – Я поднялась, подала подруге руку. – Ничего не обещаю, но постараюсь помочь.
– Ты лучшая, – всхлипнула Люда и громко высморкалась.
От туалета до кабинета всего десяток метров, но мне они показались бесконечностью. Я шла по пустому коридору как на каторгу, ибо не представляла, как оправдываться в косяках подруги.
«Она не хотела»? Ага, чисто случайно опустилась перед вами на колени, чтобы расстегнуть ширинку. Так сказать, не удержалась на ногах и рухнула лицом в ваш член. Как-то само по себе получилось. Упс.
«Она озабоченная, у неё и справка есть»? Назревает логичный вопрос: зачем держать эту извращенку в приличном коллективе?
«Она осознавала, что вытворяет, но теперь раскаивается»? Ну-ну, раскаивается из-за того, что маневр не удался.
Любой из вариантов звучит отвратительно.
Да и черт с ним.
Я робко постучалась и заглянула к Скворцову. Тот стоял вполоборота к двери, всматриваясь в горизонт. Хороший все-таки вид открывается из его окна – на низенькие гаражи промышленной зоны и бескрайнее полотно шоссе. Облака опустились так низко, точно пытаясь накрыть город. Нависли над домами белоснежным пухом.
– Разрешите?
– Угу.
Даже не обернулся. Вообще ни единого движения, будто окаменел. Пришлось выдавить из себя:
– Не выгоняйте её, она ошиблась и очень раскаивается.
– Арина, дайте я сам буду принимать кадровые решения, – ответил Скворцов устало.
Черт. Звучит логично. Кто я такая, чтобы запрещать директору службы увольнять подчиненного? Не много ли возомнила о себе девочка категории «подай-принеси».
– Что ей сделать, чтобы остаться? – я попыталась зайти с другой стороны.
Максим Степанович невесело усмехнулся.
– Ей – ничего. Она уже всё сделала.
– А кому? – уцепилась я за уточнение «ей».
– Ну… Если станцуете стриптиз на столе – я её оставлю.
В оглушительной тишине было слышно, как жужжит вентилятор в ноутбуке. Максим Степанович повернулся ко мне на пятках. Неторопливо, словно в замедленной съемке. В глазах цвета горького шоколада плясали дьяволята. На тонких губах играла издевательская ухмылка. Одна бровь была насмешливо приподнята.
– Вы охренели?!
– Я на полном серьезе. Стриптиз в качестве платы за вашу подругу. Небольшая цена, если вдуматься.
Что мне оставалось сделать?
Разумеется, я сбежала. Дала деру и заперлась всё в том же туалете, где уже не было и следов Люды. Щеки полыхали от стыда и гнева. Онемевшими пальцами я вцепилась в раковину и долго не могла отдышаться.
Мне послышалось?..
Он попросил станцевать на столе?!
Что за бред? Надо пожаловаться в профсоюз или куда жалуются в таком
