Её несносный студент - Виктория Победа
Да, я скот. Да, это было некрасиво, только мне совершенно плевать, потому что теперь она точно будет моей, я же больше не отпущу.
— Это ничего не значит, — чеканит строго и убирает паспорт в брошенную мною на стол сумку. Нервно тянет собачку молнии, в попытке закрыть сумку, а та не поддается.
— Ты ее сейчас порвешь, дай сюда, — я выхватываю из ее рук многострадальный предмет, убираю застрявшую ткань, закрываю сумку и отбрасываю в сторону.
А потом хватаю свою занозу в заднице, тяну на себя и одним рывком приподнимаю над землей, сажая на большой преподавательский стол. И в голову закрадываются совершенно неуместные мысли о том, что я в общем-то не против опробовать этот чертов стол и не только его.
— Волков, отпусти меня немедленно, или я буду кричать, — шипит моя злючка.
— Конечно, будешь, малыш, обязательно будешь, — шепчу, покусывая маленькое ушко, именно ушко, потому что Ксюша вся такая миниатюрная, хорошенькая до ужаса и вся моя, даже если пока этого не понимает и признавать не хочет, но я же упертый, я все равно своего добьюсь.
Она краснеет, на щеках появляется румянец, да, блин, у нее даже уши краснеют. Она меня с ума сведет или в могилу.
— Ты… ты просто… Прекрати, я не хочу, слышишь, я тебе в прошлый раз сказала: ты меня не интересуешь!
— Не интересую значит? — ухмыляюсь, потому что врать она так и не научилась, а я дурак, что в прошлый раз повелся на плохо поставленный спектакль. Еще бы знать, что за мужик с ней был, но это потом.
— Нет, — продолжает ломать комедию, а сама дрожит и совсем не от страха. Я чувствую.
— А так…
Не даю ей возможности осознать происходящее, просто тяну на себя и буквально вгрызаюсь в такие желанные губы. Пальцами зарываюсь в волосы, не позволяя отстраниться. Раньше они были длиннее, зачем отрезала?
Целую жадно и впервые за долбанный год чувствую себя настолько живым, что кажется меня сейчас разорвет от переизбытка эмоций. Александровна сопротивляется, а мне так даже больше нравится, нравится подавлять ее сопротивление, нравится, когда наконец сдавшись, она со стоном обвивает руками мою шею, сама тянется и отвечает на поцелуй, зарываясь своими тонкими пальчиками в мои волосы. Углубляю поцелуй, сплетаю наши языки и кайфую, от того, какая она сладкая, мягкая, податливая. Не интересую, как же.
— Врать ты так и не научилась, Александровна, — шепчу ей в губы, и она дергается, словно от удара. А потом удар получаю я.
Заслужил, наверное.
Смотрю на свою кошку бешеную. Губы припухшие, взгляд молнии метает, волосы растрёпанные, грудь тяжело вздымается.
Ты ж моя хорошая.
— Это был последний раз, когда я позволил тебе себя ударить, ясно? — беру ее запястье, сжимаю крепко в своей ладони.
— А то что? — выплевывает злобно.
— Возьму тебя прямо на том месте, где это произойдет, Ксюша. Детство закончилось, теперь только по-взрослому.
— Да ты, ты… Да как ты смеешь вообще, я твой преподаватель и…
— Нет, малыш, ты просто моя.
Мне нравится ее злить, нравится слушать, как она запинается, теряется, век бы смотрел. И я понимаю, что если сейчас не уйду, то просто выполню свое обещание и осуществлю свои грязные, совершенно непристойные фантазии с участием Ксюши и стола.
— Я дам тебе время на осознание и принятие сего факта, — говорю и прежде, чем она успевает ответить, разворачиваюсь и ухожу, не оборачиваясь, потому что вернусь, точно вернусь и реализую все, что сейчас творится в моей воспаленной башке.
Дорогие читатели, хотим обратить ваше внимание на то, что в моем блоге появилась ВИЗУАЛИЗАЦИЯ героев всех трех книг. И подписывайтесь на авторов, чтобы не пропускать интересное.
Разговор по душам
Закрываю за собой дверь, борясь с желанием вернуться. Нельзя, Клык, нельзя. Не сейчас. Пусть осознает, примет что ли мое неизбежное присутствие в своей жизни. Клянусь я больше не буду сетовать на судьбу. И Александровну не отпущу больше. Идиот я, конечно. Как вообще поверил в ту несусветную чушь. Какая свадьба? Какой нахер муж? Идиот!
И пока я себя жалел, пока трепал нервы родителям, пока представлял ее с другим, где-то там, далеко, она была здесь, она, мать его, все это время была здесь. Я дебил, просто законченный дебил.
Я же не проверил даже, не пришел к ней, просто поверил и жалел себя. А она… Она все также дрожит в моих руках, я ведь чувствую, что ничерта ей не безразличен. И сопротивление это, явно страхом порожденное, потому что в голове ее не укладываются такого рода отношения. И я даже в чем-то ее понимаю, наверное.
И строгость вся ее эта наигранная, тоже страхом продиктованная. Я по глазам видел, по реакции ее на мои прикосновения, на мои поцелуи, что тогда, что сейчас. Просто я дурак… Был дураком. Больше не буду. Не сбежит от меня больше трусишка. А над страхами и сомнениями мы поработаем, обязательно поработаем. И о спектакле том с мужиком поговорим обязательно.
А сейчас бы деда нужно навестить, а потому на пары оставшиеся я благополучно забиваю. И предварительно созвонившись со стариком, еду к нему. С родителями у меня отношения всегда были ровные, а вот доверительные были только с дедом. Перед ним я в общем-то тоже виноват, потрепал старику нервы, сорвавшись год назад и, наверное, сильно упав в его глазах. Он тогда даже говорить со мной не хотел, словно не существовало меня для него. И видеть разочарование — полное и беспросветное — в глазах деда, было в сотни раз больнее, чем отхватить
