Невеста Моцарта (СИ) - Лабрус Елена

Он был истовым коллекционером. Он даже книгу издал про все эти безделушки, текст к которой написал сам. Историк по образованию, профессор, доктор исторических наук, папа до сих пор преподавал в университете, хотя перед выборами в Совет Федерации был депутатом Законодательного Собрания города.

Знала я и его дотошность. И, осторожно листая документы, глядя на старые фотографии особняка, кусок обшарпанной стены с нашим гербовым грифоном, и выписки из архивов, даже не сомневалась, что это особняк княгини Мелецкой. Что папа всё досконально проверил, прежде чем его купить.

Но, что он был склонен к таким отчаянным поступкам — потратить все свои, мамины, наши деньги, ещё и влезть в долги ради кучи камней, я не ожидала. Или ожидала? Однажды он потратил их обе с мамой стипендии на «Подставку для редиски, никелированную, со стеклянными блюдцами для масла, соли и перца», что стояла сейчас напротив меня всё в том же шкафу. Но то редиска, а то… особняк!

— Я могу спросить сколько он стоит?

— За развалины владелец запросил небольшую сумму. Гораздо дороже обошёлся земельный участок, на котором он стоит. Но и за него цена, можно сказать, божеская по нынешним ценам на землю в центре города, — протянул мне дядя Ильдар бумагу с кадастровым номером и схемой. — Средств твоего отца на покупку хватило. Все неприятности началось потом.

Я выдохнула, готовясь слушать.

— Чтобы не попасть под статью Градостроительного кодекса РФ, согласно которому объект с числом этажей более двух и свыше определённой площади подлежит экспертизе проектной документации и по нему осуществляется строительный контроль, Госстройнадзор запросил четыреста тысяч долларов. Неофициально, конечно.

— Сколько?! — вытаращила я глаза.

— За то, чтобы город разрешил твоему отцу отреставрировать, отстроить по своему усмотрению и оформить историческое здание как небольшой двухэтажный особнячок, он выложил тридцать миллионов.

Я машинально глянула на фото: развалины были явно трёхэтажными.

— И разрешение ему не дали? — с опаской спросила я.

— Ему — дали, — как и у отца, когда он подходил к неприятному моменту в разговоре, голос дяди Ильдара становился всё мягче. — А вот у строительной компании, к которой он обратился, запросили ещё пятьдесят миллионов.

— За что?!

— За разрешение на строительство.

— И он заплатил?

— Под предлогом каких-то нарушений Госстройнадзор заморозил другой объект этой строительной компании, госзаказ, где срыв сроков мог привести к большим штрафам, разорению компанию, к даже лишению свободы владельца. Заморозил, пока они не заплатят эту взятку.

— И-и-и? — готова я была его стукнуть, за эти неуместные театральные паузы. — Он заплатил?

— Он выгреб все до копейки со счетов, занял у зятя, попросил помощи у друзей и знакомых. И заплатил.

— Но… — По коже под блузкой скатилась капля холодного пота. — Разрешение не дали?

— Компания исчезла со всеми его деньгами. И с теми, что он дал на взятку, и с теми, что внёс за начальный этап работ.

Из моих лёгких словно высосали весь воздух.

— Как?! Но разве нельзя подать заявление в полицию?

— На что? На вымогательство чиновников Госстройнадрора? Мало того, что они уверяют, что слыхом не слышали о компании «Строй-Резерв»: по их словам, она даже не обращалась к ним ни за каким разрешением, так это ещё и подсудное дело, моя милая — дача взятки должностному лицу в особо крупном размере. Твоего отца обложат штрафом, лишат всех должностей и посадят.

— В тюрьму? — сглотнула я. Он кивнул. — Но как же строительная компания? Их госзаказ? Никакого госзаказа не было?

Дядя Ильдар снова согласно кивнул седеющей головой и подпёр щекастое лицо двойным подбородком, что полностью скрыл короткую шею.

Невысокий, крупный, рыхлый, с выпирающим брюшком, он был полной противоположностью моего отца. Они были как Дон Кихот и Санча Панса.

И сейчас мне было горько и обидно за отца, но злилась я на дядю Ильдара, что он папу не остановил, ничем не помог, да и просто оказался бесполезен. Первый заместитель прокурора города называется! Ещё и друг!

— Но деньги, что отец заплатил за работу, ведь это повод обратиться с заявлением? — искала я варианты, прокручивая в уме произошедшее.

— Конечно, повод, принцесса. Заявление в Прокуратуре, конечно, приняли. Можно сказать, именно оно и дало ход разбирательству, что уже привело к увольнению первого заместителя Госстройнадзора.

— То есть взятку они всё же взяли?

— Возможно, именно эти пятьдесят миллионов и нет. Но первые тридцать миллионов твой отец передал лично господину Тоцкому, которого уже уволили, — он накрыл своей горячей ладошкой мою руку, лежащую на открытой папке. — Я обещаю сделать всё, что в моих силах, чтобы найти мошенников, моя милая.

Тоцкий! Ну конечно! Я слышала эту фамилию, когда однажды папа с мамой ругались особенно громко. И он приходил к Моцарту?

Сейчас я не могла собраться с мыслями что всё это значит.

Всё это пока не укладывалось у меня в голове.

И что я чувствую — с этом тоже было сложно. Кто прав, кто виноват? Кто герой, а кто злодей? В сумбуре моих эмоций, острое чувство несправедливости смешалось с жалостью к отцу; страх за него — с желанием пойти и порвать тех, кто так с ним поступил; надежда, что я в заложницах у Моцарта не зря и лучше бы мне выполнить свою роль хорошо — с презрением к чёртову бандиту за ту лёгкость, с которой он принял меня в качестве оплаты за свои услуги.

И в этом смятении чувств, я вдруг явственно ощутила, как дядя Ильдар поглаживает мои пальцы…

Меня бросило в жар и на пару секунд парализовало от ужаса. Но потом под предлогом закрыть документы, я мягко забрала руку.

«Нет, нет, мне показалось. Я всё придумала. Просто не так поняла обычное проявление заботы», — пульсировало у меня в висках, пока дядя Ильдар говорил. Он, собственно и не замолкал:

— Но даже при самом удачном исходе дела, мы сможем вернуть только те несколько сот тысяч рублей, что отец заплатил за смету и стройматериалы, подтверждённые документами. Все остальные договорённости были устными и факт передачи денег тоже ничем не подтверждён.

— А стройматериалы? Раз они уже начали работать, — домовито расправляла я листы документов, стараясь на него не смотреть.

— Всего лишь несколько мешков с цементом и охапка досок.

— Но должны же быть какие-то способы! Есть же… — И зачем я это спросила? Я ведь прекрасно знала ответ.

— Есть, — кивнул дядя Ильдар. — У него есть ты. И… Сергей Анатольевич.

— Да, Моцарт, — выдохнула я и осторожно подняла глаза. — А он точно может вернуть папины деньги?

Всё, что сделал отец, сейчас выглядело так глупо, безответственно и безрассудно, что у меня заныли зубы. Но, наверное, так оно и бывает, когда имеешь дело с хорошими мошенниками: и сам не осознаёшь в какую аферу тебя втянули, пока не становится слишком поздно.

— Моцарт не один год зарабатывал свою репутацию. И пока она безупречна, — скривился он.

— И всегда он берёт за свои услуги дочерьми? — не сдержалась я от горькой усмешки и посмотрела на дядю Ильдара, что так и кривил губы. Он не считает репутацию Моцарта надёжной? В чём опять дело?

— На это я ничего не могу тебе ответить, — тяжело вздохнул он. — Всё же это было решение твоего отца.

«И уже не первое его подобное решение», — могла бы добавить я.

Сашу, что была старше меня на семь лет, выдали замуж за господина Барановского шесть лет назад, когда отец решил баллотироваться в Думу. Но там была совсем другая история. Барановский обивал пороги нашего дома и бегал за Сашкой сам. Заваливал подарками, оплачивал наши совместные выезды заграницу. И сам сделал отцу предложение, от которого тот не смог отказаться. А Саша…

Мама сказала, она как хлопнула на моём дне рождения дверью, так больше и не звонила, и не приезжала и даже не отвечала на мамины звонки. Мама через мужа узнала, что у Саши всё в порядке и хотела поехать к ней, когда моя обиженная на весь мир сестра немного отойдёт. И от этого тоже было скверно на душе.