Интро Канарейки (СИ) - Задорожня Виктория
Вот же, сукин сын! Как же, всё-таки, я облажался, когда позволил ему жить! И что теперь, чёрт бы тебя побрал, урод, мне сказать Канарейке?
— И что с этим ублюдком теперь?
— А что с ним будет? — в недоумении ответил Дима — Ты же знаешь, Зверь, хозяин-барин. Может распоряжаться своим имуществом, как хочет. Его право!
— Да? Тогда ответь мне, друг, если он хозяин приюта, то я кто?
Секундная пауза. И правильный ответ.
— Ты- хозяин города…
— И?
— Я понял. Завтра ублюдка уже не будет.
— Погоди, не так. Я сам с ним разберусь. У меня ещё с "Реверанса" неутоленная жажда крови…
— Не вопрос, брат.
— Всё. Созвонимся завтра. Нужно подробнее обсудить встречу с Камаровым. Кстати, Кирилл тоже будет.
— Что ж так? Помирились?
— Да нет. Просто, убить заговорщика на выступлении столь желанной им Канарейки- лучший способ напомнить ему, что со мной лучше не шутить!
— Как всегда, жёстко.
— Имеешь что-то против?
— Что ты? Не будь ты таким- я не был бы твоим приспешником. — Дима довольно хмыкнул и я выбил, посчитав, что разговор себя исчерпал. Теперь нужно навестить Канарейку…
Фортепиано
Канарейка
Я осталась наедине с собой. После того, как мой новый хозяин в спешке оставил свою игрушку на одну из послушных слуг, и мы дотащили пакеты с одеждой до отведенной мне спальни. Сама попросила девушку оставить вещи, аргументируя желание уединиться необходимостью ещё раз примерить обновки, прежде чем сложить их в шкаф. Да, горничной приказали ухаживать за мной, словно за барышней с высшего света! Но, зачем? Раз только недавно ткнули носом в ничтожность моего положения? Я- вещь, которой могут пользоваться, как заблагорассудится, не интересуясь моими желаниями! Без лишних слов это объяснили вполне доходчиво! Так зачем безродной подстилке личная служанка? Поставьте меня убираться, мыть туалеты, а по ночам трахайте, как последнюю шлюху! Без лишней ласки и заботы… Так, по крайней мере, я не смогу забыться, не стану мечтать о сказке, где теперь являюсь главной героиней. И не перепутаю бандита, купившего меня, с прекрасным принцем…Потому-что иначе это слишком жестоко! Потому-что, надежды можно лишиться, лишь когда ее обретаешь!
Слёзы? Неужели, с глаз действительно бегут слёзы? Глупая… глупая, безвольная сирота! Тебя ведь всю жизнь готовили к этой роли! Кто виновен, что замечталась? Лишь я сама! И, вроде бы, он не делал мне больно, не бил, не насиловал… Но, то унижение, которое я испытала, не сравнится даже с тем, что чувствовала в приюте. Почему? Там я была той, кем являюсь, Никита Александрович же сначала был нежным, и только после втоптал в грязь… И, главное, за что? Я ведь старалась быть послушной, не перечить, угождать… И стоило, даже незнакомому мужчине, проявить ко мне интерес, который я, кстати, не пыталась спровоцировать — и меня готовы дергать за поводок, как поганую шавку…
Хотя, наверное, дело даже не в этом. Просто, теперь, когда я снова вошла в роль безродной, в новом доме, с новым хозяином, вера в светлое будущее больше ко мне не вернётся. И, самое страшное, что это чувство отнял человек, которого я почти… Нет, не почти, а, кажется… люблю? Мне не рассказывали, как это, любить. Лишь со строк любимых романсов я познавала значимость этих ощущений для человека. Желание обладать, нравиться, ощущать прикосновения и таять в них, жить для любимого, посвящая ему свое существование… Это очень схоже с тем, что я чувствую, глядя на него. Но, как теперь?
Вещи так и оставались в пакетах, я даже не рассмотрела свою комнату, просто, это казалось не важным. Какая разница, как одеваться, где жить ручной зверушке Господина? Так и сидела, отдавшись на растерзание печали, пока не постучали в мою дверь. Поспешила открыть, вошла та же горничная, что оставила меня несколько часов назад.
— Извините, здесь… доставили фортепиано. — следом за молодой, аккуратно одетой в чёрное платьице и белый фартук, служанкой, вошли два молодых человека, несущие крупногабаритный, увесистый инструмент. — Скажите, куда лучше разместить?
Но, мы же не успели ничего купить… Откуда? Почти лишённая дара речи, выжала монотонное:
— Оставьте здесь. — указала на свободное пространство комнаты, расположенное в левом углу. Благо, апартаменты мне достались под стать дорогим покупкам-роскошные и свободные. И приходила в себя, пока ребята ловко распаковывали фортепиано. Возможно, Никита Александрович заказал с доставкой, когда мы уже вернулись? От этой мысли боль от сердца отступила, и я невольно заулыбалась, пытаясь, всё же, скрыть свою реакцию от окружающих. Может, так он выразил сожаление? И снова глупые мысли дают ростки непрошеной надежды… Держи себя в руках, Канарейка!
Инструмент был истинно великолепным! Исполненный в серебристо-белых тонах, самого модного дизайна. Забывая о банальной вежливости, подхожу к столь желанной вещи и прохожусь пальцами по прохладным клавишам из слоновой кости. Одним размеренным касанием задеваю все октавы, пропуская через себя пленительно-мелодичное звучание поочерёдно перетекающих друг в друга нот. Волшебно… У меня было не плохое пианино в приюте, хозяин раскошелился на мои уроки, но это… Мечта любого музыканта, волшебство, созданное руками мастера! От накатившего счастья забываюсь в мелодии, рвущейся из самого сердца! Вдохновение, как тогда, в Реверансе. Меня вдохновляют эти податливые клавиши, это по-старинному прекрасное звучание, и я таю в нем, посвящая себя происходящему, вспоминая, что прежде являлось стимулом моей жизни…
На миг прервавшись, обнаружила, что завороженными взглядами за моей игрой наблюдают зрители. Всё та же горничная и пара работников буквально застыли, поглощенные мелодией. Вхожу в азарт и улыбаюсь людям, о которых недавно и вовсе забыла… Продолжаю, между тем, игру, и запеваю один из романсов, посвященных всё той же прекрасной, но безжалостной любви. Приопускаю веки. Вновь забываю о чьем-либо присутствии, и пою… Гортань изливает поэтичные слова, обрамлённые нежной мелодией. Они так похожи на меня… Нет, они обо мне! Я тоже люблю, не взаимно, я разбиваюсь о скалы, утопаю в океане горечи. Жду встречи и боюсь её, одновременно. Забываюсь на миг, чтобы вновь уколоться жестокой реальностью. Пальцы нельзя удержать, они блуждают по чёрно-белым клавишам, вторя грустной поэзии чувственной музыкой… Само небо, кажется, мне подпевает, доносящимся из окна ветром. Романс подходит к концу… Жизнь возвращает в реальность… Лишь последние ноты произведения держат в лёгкости свободное, на мгновение, тело… Белое-чёрное, чёрное-белое… Тише и тише… Конец…
Размеренные, но звонкие аплодисменты со стороны дверей. Поворачиваюсь на нежданные овации. Хозяин?! Со мной на владельца виллы обратили внимание и остальные присутствующие. Все обернулись на звучание громких ударов ладоней. Горничная быстро проморгала обилие слёз, возникшее на глазах во время моего соло. Рабочие уважительно поклонились, ощущая влияние и напор вошедшего человека. Поникли от неловкости момента… Я тоже посмотрела на Господина растерянно, теперь опасаясь наказания за импровизацию.
— Да будет вам. Не такой я изверг, чтобы отчитывать вас за любовь к искусству. Тем более, мне совершенно ясно, что от такого исполнения невозможно отстраниться… Моя Канарейка, леди и джентльмены! Ангел во плоти, созданный, чтобы петь…
Дурные вести
Никита
Собрал всю решимость, чтобы рассказать ей о случившемся. Нервно выдохнул и побрел к комнате, которую выделил для Канарейки. Как же она отреагирует? Не наделает глупостей? И от чего я так боюсь? Не моя вина. Что я могу сделать, кроме как поддержать и не дать окончательно отчаяться? Хотя…Ведь только недавно я обошёлся с ней довольно грубо… Станет ли она воспринимать меня, как опору, после этой поездки?
Подхожу, не торопясь… Странно…Доносятся звуки фортепиано. Я же не успел его купить! Думал отправить завтра кого-нибудь из слуг. Но слух меня не подводит. И доносится мелодия из спальни Канарейки! Ускоряю темп и через мгновение отчётливо слышу этот пленяющий голос… Приоткрыл дверь. Парни в робе, видимо, доставившие инструмент. Горничная, Лиза, которой я доверил заботу о своей девочке. Не отводят взгляд от чарующей исполнительницы…
