Вещи, которые я хотела сказать (но не сказала) - Моника Мерфи
В Париже к своим покупкам относятся очень, очень серьезно.
Женщина отодвигает тяжелую мерцающую серую занавеску, открывая просторную гардеробную с двумя стульями и вешалкой, заполненной платьями самых разных форм и цветов. Длинные и короткие. Чёрные, белые и все промежуточные цвета. Я подхожу к платьям и просматриваю их, мое дыхание застревает в горле, когда я рассматриваю их все.
Ни на одном из них нет ценника. Я не могу позволить себе это место.
Поворачиваясь к ней, я спрашиваю: “Кто выбирал эти платья?”
Она вежливо улыбается, сцепив руки за спиной. «Я и мои сотрудники, мадемуазель. Надеюсь, они пришлись вам по вкусу.”
“Они прекрасны, мерси”. Я колеблюсь, не совсем уверенная, как мне следует это сформулировать. “Кто... собрал это вместе?”
Она хмурится. “Это сделал ваш друг. Месье Майклс.”
“И больше никто к этому не причастен?” Я не знаю, почему я думаю, что в этом замешан кто-то еще. Это просто...так странно.
Да, я знаю, что Монти любит ходить по магазинам. Он водил меня на несколько экскурсий с тех пор, как приехал в Париж. Но я не понимаю, почему он заставляет меня выбирать великолепное дизайнерское платье, которое, вероятно, стоит тысячи евро, чтобы я надела его один раз? В сверхдорогом ресторане, чтобы... что? Показать меня?
Я этого не понимаю.
“Больше никто”, - говорит она, и выражение ее лица проясняется. “Не хотите ли немного шампанского?”
“Это было бы чудесно”, - говорю я ей со слабой улыбкой.
Я смотрю ей вслед, прежде чем снова начать просматривать платья. Они прекрасны. Большинство из них не такие уж и дорогие. Скудные. Без бретелек. Глубокий вырез спереди. Без спинки. Короткие, демонстрирующие большие ноги.
Я думаю о платье, которое я надела для Уита перед Днем благодарения, о, как давно это было. Когда он трахал меня на заднем сиденье городской машины.
Моя кожа теплеет при этом воспоминании.
“Дорогая”.
Я поднимаю взгляд и вижу Монти, выглядывающего из-за занавески, прикрыв глаза рукой. “На тебя можно смотреть?”
Я смеюсь. “Я совершенно голая”.
Он опускает руку, на его лице написано разочарование. “Черт возьми, ты лгунья”.
Мой смех нарастает. “Ты действительно хочешь увидеть меня голой?”
“Ты великолепное маленькое создание. Конечно, я хочу увидеть тебя голой. Но я не хочу трахать тебя, так что со мной ты в безопасности.” Он уже сжимает в пальцах бокал с шампанским, когда подходит ко мне, чтобы просмотреть одежду на вешалках. “Я вижу, они подобрали для тебя несколько качественных вещей”.
“Все они очень красивые. И очень открытые,” - говорю я.
Он ухмыляется. “Чем больше кожи, тем лучше”.
“Для кого? Я замерзну.” Может быть, сейчас и весна, но апрель в Париже все еще очень холодный.
“У тебя самая гладкая кожа. Покажи ее,» - говорит он, наклоняясь ближе. “В Гай Савой так много богатых людей. Ты, вероятно, могла бы найти нового любовника в пятницу вечером.”
“Я не хочу нового любовника”, - немедленно протестую я.
"Почему нет? Разве тебе не одиноко? Я никогда не смогу продержаться слишком долго. Я всегда заканчиваю тем, что скучаю по члену.” Он надувает губы.
“У меня давно не было члена”, - признаюсь я.
“Как долго?”
“С тех пор, как Уит..”.
Монти останавливается, его рот открывается в недоумении на секунду или две, прежде чем он делает глоток из своего бокала с шампанским, осушая его. “Ты издеваешься надо мной”.
“Я серьезно.”
“Боже, разве ты не изголодалась по этому? Я бы умер. Развалился бы на части”, - серьезно говорит он.
“Я сосредоточилась на себе”, - признаюсь я.
“Твои пальцы не устали от всех этих мастурбаций?” Он поднимает брови.“Я не мастурбирую все время”, - бормочу я.
“Лгунья". Он смеется над моим потрясенным лицом. “Я просто шучу. Поторопись и примерь что-нибудь. Вот, я выберу первое платье.”
Оно длинное и без бретелек, и когда я раздеваюсь, Монти машет мне пальцами. “Избавься от лифчика”.
“Но—”
“Оно без бретелек. Кроме того, в пятницу вечером на тебе не будет нижнего белья. Поверь мне, - говорит он со знанием дела.
Я хмурюсь. ”Не будет?"
“Ты хочешь, чтобы твоя одежда лежала красиво. Не показывай линии трусиков или кружева бюстгальтера. Фу.» Он притворно дрожит.
Он прав. Я знаю это. Поэтому я избавляюсь от лифчика и надеваю платье, Монти тут же откланяет его. Он отказывается от всех длинных платьев, и от большинства коротких тоже. До тех пор, пока на вешалке не остаётся исключительно короткие и откровенные платья.
Я снимаю одно с того места, где оно висит, и рассматриваю. Оно тяжелое, сделано из легкой серебристо-черной сетки, и оно такое короткое, что я уверена, что моя вагина будет вылазить из под него. “Это выглядит опасно”.
«Скорее, чудесно», - протягивает он. ”Надень его".
Я надеваю его через голову, и платье идеально садится. Одна сторона платья серебристая, другая - черная, детали пересекаются спереди на моем правом бедре, открывая его полностью, почти до тазовой кости. Вырез опускается низко, далеко за мою грудь и почти до пупка, и он удерживается двумя тонкими бретельками. Это оно.
Я чувствую себя совершенно беззащитной.
“Повернись”, - требует Монти, и я делаю это, оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть на себя в зеркало.
Вся моя спина тоже выставлена напоказ, сетчатая ткань опускается посередине поясницы, почти обнажая ягодицы. Подол платья колышется в верхней части моих бедер. Сетка достаточно прозрачная, чтобы я могла видеть свои черные трусики, и когда я снова поворачиваюсь лицом к зеркалу, я также вижу свои соски.“Я не могу это надеть”, - говорю я твердым тоном. “Я выгляжу как проститутка".
Монти подходит и встает позади меня, его руки легко ложатся на мои обнаженные плечи. “Ты должна носить его. И ты не похожа на проститутку. Поверь мне. Ты, блядь, ошеломишь каждого мужчину, который на тебя посмотрит”.
“Я не хочу их ошеломлять. Я даже не хочу, чтобы они меня видели.” Я отворачиваюсь в сторону, материал скользит по моему телу, заставляя мою кожу покалывать от осознания. Платье очень чувственное. Невероятно сексуальное. Я никогда в жизни не носила ничего подобного. “Сколько это вообще стоит?”
“Не совсем уверен. Я бы предположил, что по меньшей мере две тысячи евро,» - небрежно говорит он.
Я практически захлебываюсь собственной слюной. “Какого хрена? Ты серьезно, Монтгомери? Оно сделано из— ничего.” Я провожу рукой по сетке, мои соски твердеют. С таким же успехом я могу прикасаться к своей обнаженной коже, она такая тонкая.
“Это
