Марина Попович - Любовь играет в прятки

Пускай валит — дальше каждый сам за себя, — Мне надо на выставку.

— Я тебе открою секрет, — Ник попытался сложить все пакеты себе в сундук с силой призакрыв его змейкой по бокам, — Тебя не дождались.

— Почему это?

— Мы почти три часа маскировались от той компании. Я недоверчиво глянула на его правое запястье и поняла, что уже восемь вечера — час, как закрылась выставка. К большому искусству пойти сегодня не удалось, но за то, вместо этого я побывала на знатном кроссе и поняла, наконец, всю боль и сущность мультфильмов о волке и зайце, а также мышки и коту. Теперь над догонялками в Диснее буду не смеяться, а плакать навзрыд.

— А я так хотела побывать на выставке, говорили, что сам художник будет рассказывать о своих творениях. У меня так всегда — каждое событие преследует чреда случайных факторов и неудач. Я же не могу ему сказать, что несколько работ этого парня висят у меня дома и являются моими любимыми, кроме «Крика», конечно. Он засмеялся так звонко и приятно, что с головы вылетело все напрочь.

— Я думаю, что Захариус не явился сегодня на выставку. — он протянул руку и попытался убрать мне локон с глаз, но я сделала это быстрее, показав ему язык.

— Почему не явился? Как можно не прийти на свою ж выставку?

— А зачем туда идти, если тебя не будет? Я ж не пошел! — Ник поправил свою шапку, перекрутившуюся набок, как взъерошенный лопух на солнце.

— Подлиза!

— Нет, — он подошел ко мне впритык, пристально смотря в глаза, но при этом его руки были сложены перед собой, — Ну, возможно, немножко. Совсем грамотуличку и только возле тебя. Мы стояли и молчали. Я — злилась, оно — лыбясь прожигало мою скромную особу, сломавшую каблук об экскаватор, параноидном взглядом. У меня было двоякое мнение: бежать и стоять тут вечно, причем эти идеи меняли одна другую так быстро, что я сама не успевала за ходом своих мыслей, как-будто мои кузнечики разделились на две группы «Поддержка блондина» и «Ненависть к блондину» и играли в бадминтон. Наверняка, еще б пару-тройку минут, и я б точно определилась с вердиктом для этого смазливого мальчишки.

— Ты можешь тут стоять, сколько влезет, а я пошла… — уже начала прощаться с грохочущим триумфом, и сожалением банды «За белобрысого няшу», прощаться, но он вместо того, чтоб стать меня задерживать, резко схватил за руку и потянул на себя с силой бегемота, побежав в переулок. Откуда у щупленького мальчика сила гиганта?

— Стооооой! — кричала я, бежав за ним, а что мне еще оставалось делать?

— Как ты смотришь на Макса?

— На кого? — в очередной попытавшись его притормозить, не поняв его речи, но он вместо того, чтоб остановиться, взял меня в коротком платье на руки и продолжил бежать, не сбрасывая ритм.

— На того, кто за нами бежит. Я бы мог тебя оставить, но ты, думаю, не оценишь этот поступок, но если очень просишь…

— Не, мне так удобно на руках! Девочки, он точно лось-батарейка! Как бежать пару сонет метров со мной на руках и тремя поломанными ребрами — мужество. Даже не знаю, почему я просто валялась на руках и смотрела на него, вместо того, чтобы слезть. Наши преследователи уже через двадцать метров сдались, скорее, вернулись за машиной, но упорный Ник тоненькими уличками между домами целеустремлено нес меня.

— Такси прибыло. — засмеялся он, ставя меня на землю, посреди огромной площади с памятником Ленину и лавочками вокруг него.

— Думаешь, они тут нас не найдут?

— Если хочешь что-то спрятать, положи на видное место. — философски процитировал бегун, осматривая содержимое пакета с хостами, которые я чудом не уронила на землю, держась за них, как за личное оружие.

— Пошли со мной. У меня идея.

— У тебя уже была идея утром — три часа бега по торговом центру.

Знаешь, я заценила во всю длину и ширину твоей идейки!

— Я устрою личную выставку для тебя! Тебе же еще не посвящали картины? — он.

— Но…

— Я рисую не хуже того художника, — самодовольно заявил он, вызвав у меня интерес. Я тоже играю не хуже Чайковского, но я не повторяю об этом на каждом шагу. Его самоуверенность и настойчивость — то, чего не хватает мне с моим «сюси-пуси характером и отсутствием упорности в принятом решении».

— Пошли! — согласилась я, наслаждаясь его ароматом в очередной раз. Ник, взяв меня за руку, осмотрелся по сторонам, чмакнув губами от недовольства, натянул шляпу себе на глаза, пряча лицо.

— Опять они! — в этот раз его баритон был не такой и приятный, в нем послышалось, сколько злости и раздраженности, что по сравнению с ней — океан маленькая точка на глобусе. Я пыталась его успокоить, сжав крепче руку, потащила на противоположную сторону.

— Эээ… мы куда?

— Ты же сам сказал, что нужно быть на видном месте, чтобы спрятаться! Он, гордо шагая следом, непонимающе смотрел на меня растрёпанную от бега, со сломанным каблуком, порванными колготками и улыбался так, что мои кузнечики не стали мелочиться и сыграли на рояле «Задорный марш букашек». Мне нравилось, быть рядом с ним, нет, конечно, ужасно бесило, но нравилось. Говорят, влюбляются не в внешность, а в душу, но я скажу, что нужно влюбляться в характер и отношения. Как говорит Виктория: «И это мы пластикой подтянем!». Но ни одна пластика в мире не сможет изменить его самодовольства, самовлюбленности, напыщенности, высокомерности и других качеств, которые я еще не успела познать в этом мужчине. Перейдя две дороги в неположенном месте, мы оказались возле тележки с надписью «Крестные молодожен» в окружении, как минимум, двухсот человек. Как же я не люблю русские свадьбы, но сегодня была готова расцеловать всех и каждого находящегося здесь, что они выбрали именно это место. Мое строгое английское воспитание не дает понять: как может быть весело, когда все мужики переодеваются в женщин, а женщины в мужиков и радуются второму дню от даты регистрации пары? Чем это круче выездной росписи и фуршета, а после молодые уезжают в медовый месяц, вместо того, чтоб напоить всех дальних родственников, особенно тех, кого они не видели до этого дня ни разу. Я считаю, что свадьба должна быть для жениха и невесты, а не для мордобоя и пьянки. Несколько смуглых девушек, одетых в цыганские наряды, заприметив меня за руку с Ником, а, вероятней всего только Ника, окружили нас со всех сторон и принялись говорить в один голос:

— Дай-дай-дай руку погадать!

— Все тебе расскажу, только ты монетку сюда положи! — та, что выше всех, протянула цыганский платок, завязанный в узел с надписью «На квартиру молодым» и ждала, пока Ник не положил туда несколько купюр.

— Ну, влюбленные, давайте вам всю правду расскажу, раз ты щедр на руку! — запела та, что стояла сзади нас, таким народным хорошо поставленным голосом.