Александра Соколова - Просто мы научились жить (2010-2012)
Мир исчез, его поглотила невероятной силы мясорубка, крутящая, заглатывающая, не дающая вздохнуть. Лекино тело крутило под водой, выворачивая и ломая кости. В какую-то секунду она почувствовала ногой острую грань рифа и поняла: это конец. И стало вдруг так спокойно, как не бывало еще никогда. Лека открыла глаза, желая в последнюю секунду все же встретиться с мутной толщей воды, и вдруг месить перестало, и в легкие хлынул воздух перемешанный с пеной.
Она забарахталась в воде, все еще не веря, что спасена, и задыхаясь и отплевываясь одновременно. Рука привычным жестом схватилась за лишь, чтобы подтянуть к себе доску, но нащупала лишь обрывок.
– Ой-ей-ей, – Пронеслось внутри и сердце накрыло леденящим страхом, – ой-ей-ей…
Такое с ней случилось впервые. Она часто слышала об историях, в которых серферы теряли или ломали доски в открытом океане. И хорошо эти истории заканчивались только если рядом кто-то был. Все остальные кончались плохо. Очень плохо.
А волны продолжали поднимать и опускать Леку вниз. Она развернулась лицом к едва видному вдали берегу, и принялась грести. Руки болели, ужасно саднило в груди, но выхода не было, и Лека, превозмогая боль, заставила себя успокоиться и двигаться размеренно и плавно.
– Помоги мне, – шептала она океану, – помоги выбраться.
Но он словно решил не отпускать ее – каждая новая волна, казалось, сводит на нет все ее попытки доплыть до берега, и отодвигает дальше и дальше.
И как новая, самая сильная волна, пришла мысль:
– Я хочу жить. Господи, как же я хочу жить!
Эти простые слова придали сил, и наполнили мускулы энергией. Лека задышала полной грудью, глотая ошметки пены и работая руками.
– Я люблю жизнь, я люблю этот мир, я хочу жить в нем, жить как все и со всеми. Я хочу влюбляться, любить, хранить верность и совершать ошибки. Я хочу дружить и прощать. Жить! Пожалуйста! Только жить!
Она гребла и гребла, почти теряя сознание, но острое чувство любви ко всему живому снова и снова не давало ей пойти на дно. И когда с последним рывком ее нога коснулась песка, а прибрежная пена окрасилась выплеснувшейся из ноздрей кровью, она была абсолютно и полностью счастлива.
Выползла на берег и упала без чувств.
Кто знает, сколько прошло времени прежде чем ласковая волна коснулась Лекиной пятки и пощекотала ее. Лека открыла глаза и выплюнула набившийся в рот и ноздри красный песок. Встала на колени, и умыла лицо.
– Спасибо, – прошептала, или скорее продумала она синему небу и яркому солнцу над собой, – спасибо.
Каждое движение все еще причиняло боль, но она нашла в себе силы дойти до мотоцикла и завести мотор. Дорога показалась бесконечно долгой, но Лека мужественно терпела, сжимая до крови рукоятки руля и стараясь не дышать – чтобы уменьшить боль в груди. И уже на повороте к Кута-бич, когда какой-то балиец подрезал ее, не справилась с управлением, и завалилась с мотоциклом на бок, сдирая кожу на голени, и плече, и обжигаясь об раскаленный металл радиатора.
Кто-то из местных, охая и причитая, поднял мотоцикл, и Лека пошла дальше пешком, не слушая несущихся ей вслед воплей.
Шла, шаг за шагом, метр за метром, ни о чем не думая и ничего не замечая кругом.
– О господи, – ахнула Светка, когда окровавленная Лека вползла в школу, – что случилось?
Но она смотрела не на нее. Взгляд поймал синие испуганные глаза и уже не мог от них оторваться. Лека доковыляла до Дианы и начала говорить. У нее не было заготовленных фраз, и она не знала, ЧТО нужно сказать, но чувствовала, что если не скажет прямо сейчас, сию же секунду, то немедленно умрет.
– Мне жаль, – прошептала она, и почувствовала, как мокро стало щекам, – мне так жаль. Я хотела любить тебя, а причинила боль. Предала, надеясь, что ты примешь меня потом обратно. Выбирала, как будто ты вещь, и тебя можно выбрать из других. Обманывала честностью, которая была ложью. Я не прошу прощения. Я только хочу чтобы ты знала – мне так жаль, и так больно, что я сделала это с тобой. И мне очень больно оттого, что я ничего не смогу исправить. Просто хочу чтобы ты знала – я знаю, что виновата.
Ее шатало и крутило, и взгляд, взгляд все время убегал куда-то в темноту, а она хваталась за него как за последнее спасение.
– Я могу без тебя жить, – сглатывая и удивляясь соли собственной слюны добавила она, – но не хочу жить без тебя. И если бы я могла вернуть все обратно, я бы сказала, что мое сердце принадлежит разным людям, но душа и тело – только тебе одной. Мне жаль, Ди. Мне так жаль.
Она сделала еще вдох и пошла к выходу, шатаясь и цепляясь руками за стену. Она не ждала, что Диана остановит – не за тем приходила. Не ждала, что окликнет – даже боялась этого. Она поняла теперь: за любой виной следует искупление. И это то, что она должна будет пройти одна.
На улице Лека с трудом подняла руку и, всунувшись на заднее сиденье такси, назвала адрес.
– Может к врачу? – Спросил водитель.
– Может, – кивнула Лека, пытаясь улечься так, чтобы хоть немножко уменьшить боль.
Они ехали, машину потрясывало на кочках, а Лека лежала и думала, что все было правильно.
– Не наказание, а искупление, Саш, – прошептала она вдруг, – наверное в этом и есть вся разница.
Наказание – это легко. Тебя наказали, и вы словно в расчете, и все вычеркнуто, забыто. А искупление – это долго-долго жить с пониманием, ЧТО ты сделала, и что этого не справишь, и не вернешь назад. Боль на боль никогда не даст отсутствие боли. Она даст лишь двойную боль.
Лека почувствовала, как машина остановилась, и поняла, что все деньги остались в бардачке мотоцикла – в мокрых, облепивших тело шортах, даже карманов не было.
– Подожди тут, – сказала она водителю, – я вернусь, доедем до дома, и там заплачу.
– Не надо, – раздался впереди знакомый голос, – я сама ее отвезу потом.
Чья-то рука отдала водителю деньги, и распахнула заднюю дверь.
– Вылезай, – скомандовала Диана.
Лека выползла из машины и упала на Дианины руки.
– Ты… – начала она, но Диана перебила:
– Если ты думала, что я оставлю за тобой последнее слово, то ты глубоко ошибалась. Сначала мы вылечим твои раны, потом ты расскажешь мне, как умудрилась их заработать, дальше я расскажу тебе все, что я о тебе думаю, а уже потом мы подумаем, как нам жить дальше. Поняла?
Лека кивнула, глупо улыбаясь, и, опираясь на Дианино плечо, заковыляла к больнице.
Наказание… Искупление… Или… Прощение?
Может быть, в нем и было все дело.
Как знать.
Часть 3. Жизнь.
Глава 1. Возвращение.
…Что сделаешь ты, если прожив полжизни поймешь, что все, что ты делала, и к чему стремилась, было большой ошибкой?…
