Александра Соколова - Просто мы научились жить (2010-2012)
Глава 19. Прощать.
Лека едва успела увернуться, но это не помогло – ее левую щеку обожгло сильным ударом. И еще раз. И еще.
– Да что ты творишь? – Закричала она, хватая Диану за кисти рук и пытаясь удержать.
– Это ТЫ что творишь? – Лицо Дианы исказилось от гнева, голубые глаза стали почти синими и сверкали яростно. – Как ты вообще посмела прикасаться ко мне после того, что сделала? Ты что, думаешь, со мной так можно? Бросить, на моих глазах обжиматься с другой женщиной, а потом явиться как ни в чем не бывало? Да за кого ты меня принимаешь?
Она вырвала правую руку и снова ударила Леку по лицу. И, как будто этого было мало, Лека увидела, с каким вниманием на скандал взирают Света, пятерка учеников и кто-то из местных.
– Давай поговорим в другом месте, – сквозь зубы сказала она, уворачиваясь от новой пощечины.
– Да что ты? Вспомнила о приватности? А то, что вся Кута уже две недели обсуждает наш с тобой разрыв, тебя не беспокоило? А целоваться со своей любовью на глазах у всех моих друзей – это, значит, можно, да?
Лека почувствовала, как по лицу разливается жар. И не только от оглушительных пощечин, а от оглушительности Дианиной правды.
– Что, улетела она? – Продолжала кричать Диана. – Не захотела с тобой остаться, так ты решила обо мне вспомнить? Ну конечно, милая Ди же спит и видит, когда же прекрасная Лека нагуляется и вернется, чтобы милостливо продолжить с ней отношения!
Это звучало ужасно, унизительно, и, что самое кошмарное, было совершенной правдой.
– Ди, это не так! – Лека попыталась приблизиться, но получила ногой по колену и согнулась от боли. – Ты просто не понимаешь!
Было очень больно, но еще больнее была мысль, которая вдруг пронзила все ее существо.
Она не простит. Женя бы простила. Диана не сможет.
– Это ТЫ не понимаешь, – Диана с силой отпихнула Леку подальше. Она вдруг успокоилась, пригладила растрепавшиеся волосы. И голос, голос стал ледяным и отстраненным. – Мне наплевать, как это для тебя, потому что как это для меня – я уже сказала. Ты выбросила меня на свалку, унизила, и причинила боль. Я не желаю больше тебя видеть. И прекрати сидеть под моим домом ночами – мне это неприятно и противно.
Каждым. Словом. Впечатывался. Смысл.
Леку заколотило изнутри. Господи, что она делает?
– Пошла вон, – резюмировала Диана и повернулась к зрителям. – Удовлетворены? Можете спешить, рассказывать друзьям, как растоптанная, брошенная какой-то бабой Ди, устроила истерику при всей школе. Мне наплевать.
Она перепрыгнула через стойку и скрылась в подсобке. Через секунду за ней последовала Света.
– Если хоть кто-то из вас, хоть один раз раскроет рот, – встряхнувшись, обратилась Лека к стоящим с распахнутыми глазами ученикам, – если хоть одна живая душа узнает о том, что здесь произошло, найду каждого и устрою такое, что это надолго останется самым ярким воспоминанием вашего отпуска.
Больше она ни на кого не смотрела. Как во сне, добрела до мотоцикла, завела мотор и выехала на улицу. Ехать было некуда. Все кончилось, и что делать дальше, Лека понятия не имела.
Ди не простит никогда. Не простит. Не простит.
Это дурацкое "простит" тарахтело в висках в такт стуку мотора, и болью проходило от пяток к груди. Еще вчера Лека была уверена, что прощать ее не за что. А сегодня поняла, что наделала. Не успев искупить старые грехи, принялась творить новые.
До сих пор в ушах звучало холодное "пошла вон", и где-то в глубине души Лека радовалась этому – словно Диана одним махом отомстила ей за все, что было до. За Женины слезы, за Лизину боль, за Маринин страх.
– Но и они не будут вместе тоже, – вспомнив о Марине, прошипела сквозь зубы, – пусть Женька улетела, но улетела она не к ней.
А, может, честнее было бы сказать ей об этом? Написать письмо, сказать, что путь свободен?
Нет. Нет, нет, и еще раз нет. Потому что пока Женя одна – у них еще есть шанс. А если будет не одна – никакого шанса больше не будет.
Шанс… Как часто в жизни мы лезем на амбразуры, прикрываясь флагом шанса. Как часто совершаем глупости, маскируя их под смелость? Не переспи она с Женей, Диану можно было бы вернуть. Одна ночь. Ценой в целые отношения.
Лека повернула на перекрестке в сторону Балангана. Где-то там, на пляже, должен был быть Тони. И Таня. И вся банда. Ей вдруг захотелось просто и без затей рассказать все друзьям. Поплакаться на собственную глупость, и услышать ободряющее "все будет хорошо".
Она бросила мотоцикл у закусочной и, утопая лодыжками в песке, дошла до кромки воды. На коврике для йоги Таня и Рита играли в карты. Рядом валялась перевёрнутая доска.
– А где Тони? – Спросила Лека вместо приветствия, усаживаясь на доску.
– В душе.
Таня не отрывала глаз от карт, Рита же пристально посмотрела на Леку. Такой взгляд она видела впервые.
– Что случилось, Рит?
– Где ты была? – Вопросом ответила Рита, и от того, что она не добавила свою обычную присказку, у Леки мороз по коже пошел.
– У Дианы. Просила вернуться. Она меня послала.
Рядом тяжело вздохнула Таня, и по этому вздоху Лека поняла, что, похоже, никакого "все будет хорошо" не случится. И не будет хорошо. Не будет.
– Нахрена ты это сделала? – Спросил сзади мужской голос. Лека обернулась. Тони в мокрых шортах и с полотенцем на плечах мрачно смотрел на нее.
– Что именно?
– Пошла к ней после всего что случилось.
Она начала злиться.
– А с каких это пор вас это волнует? – Спросила срывающимся от злости голосом. – Вы не забыли, чьи вы друзья?
Рита кинула карты на коврик и хмыкнула.
– Подлость. Фу. Терпеть не могу.
Лека вскочила на ноги.
– Да что происходит, черт возьми? Какое право вы имеете меня осуждать?
Осеклась. Замерла.
– Подождите. А откуда вы вообще знаете, что произошло?
– Светка звонила, – сказала Рита, собирая карты обратно в колоду, – попросила, чтобы мы держали тебя подальше от Ди.
Она складывала карту к карте, ровняла стопку, а когда закончила – поднялась на ноги и кивнула:
– Я ответила, что не собираюсь этого делать. С подлыми людишками мне не по пути.
Лека смотрела на нее, раскрыв рот. Она боялась посмотреть на Таню. А Тони смотрел на нее сам.
– Мне тоже, – сказал он, вытягивая из-под Лекиных ног доску. – Тань, ты идешь?
Вот сейчас. Сейчас она встанет, скажет что-нибудь ужасное, и пойдет вслед за ними по пляжу – гордая и уверенная в своей правоте.
А я? А как же я?
Лека вся сжалась в комок, готовый разразиться безудержными слезами. Ждала.
– Дурак, – прозвучало вдруг снизу, и это было подобно самому громкому грохоту. Таня? Ангел выругался? Да так не бывает!
– Вы оба дураки, – продолжил ангел, и комок немножко разжался, – если дружба для вас – это пить пиво в лавбазе, то мне вас просто жаль.
