Пять шагов навстречу (СИ) - Дейс Джули

— Как назвал?

— Лей.

— Лей? — удивлённо уставившись на меня, он всё же переводит взгляд на щенка и, открыв дверцу, чешет ему за ухом.

— Первое, что пришло в голову. Не знаю, почему.

— Ты всё знаешь, не прикидывайся идиотом, — смеётся отец, продолжая играть с собакой.

— Ладно, фамилия Трикси: Лейтон. Но всё равно ничего не меняет. Это первое, что пришло в голову.

— Да, ты точно вляпался.

— Сделаем вид, что ты до сих пор не пускаешь слюни на маму.

Отец усмехается и показывает мне средний палец, я же могу только фыркнуть в ответ.

— Когда будет четвёртый? — улыбаюсь я.

— Уже ждём не дождёмся, когда вы разъездитесь.

— Чтобы заделать нам братика или сестрёнку?

— Чтобы побыть в тишине и без ваших подростковых заскоков.

— Как будто вы всегда были такими взрослыми и разумными.

— Я ничего не говорил на счёт разумности.

Поднявшись на ноги, он довольно улыбается.

— Серьёзно? Вы не планируете больше никого? — в собственном голосе слышу разочарование, которое пытаюсь подавить. Я всегда думал и хотел, что будет кто-то ещё.

— Ты издеваешься? — морщится отец. — Вы, конечно, может быть, и цветы жизни, но я хочу пожить со своей женой. Мы слишком рано стали вашими родителями, дайте нам покой.

— Да, конечно, покой, — передразниваю я. — У тебя на лице покой написан.

— Да, я хочу собственную жену, может, засудишь меня за это?

— А что, после сорока всё ещё есть? — теперь я уже открыто издеваюсь, стукнув его плечо.

— Сваливайте и будет.

— Ты был импотентом двадцать лет? Какой ужас.

— Будет лучше, если ты будешь считать именно так.

— Будет лучше, если я не буду считать тебя импотентом. Вряд ли захочется теперь с тобой говорить о сексе. Не хочу чувствовать себя неловко. В то время как у тебя полшестого, у меня давно первый час. Но знай, что мне очень и очень жаль.

Отец смеётся и толкает меня в сторону, а я не скрываю сарказма, произнося последнее предложение.

— Засранец.

— Я серьёзно переживаю за тебя.

— Переживай за себя, — улыбается он. — Вы живете отдельно, а Эйден любит пропадать.

— Да ладно, наш малыш не ночует дома? Я действительно это слышу?

— Я ничего тебе не говорил.

Подхожу к столику и тут же сдаю отца со всеми потрохами, когда обращаюсь к младшему брату.

— И как часто ты не ночуешь дома?

Отец качает головой, но всё же тихо смеётся, в то время как брови мамы поднимаются в той же заинтересованности, что и у меня.

— Ты не ночевал дома? — подозрительным тоном, спрашивает она, обращаясь к Эйдену.

— Мам, мне шестнадцать, а не шесть. Ты же не думала, что я антисоциальный и мечу в священники.

— Боже, почему вы не можете носить кольца непорочности? — риторический вопрос, на который я задаю свой:

— А они ещё существуют?

Вздохнув, она что-то ворчит себе под нос и следом говорит:

— Мы не будем обсуждать вашу половую жизнь в общественном месте и тем более за столом… Боже, мы вообще не будем её обсуждать нигде.

— Я бы мог… — смеюсь, желая немного поистязать её данной темой, но мама обрывает меня на начале:

— Все подобные разговоры с вашим отцом, — указав в его сторону, мама делает глоток вина, и добавляет следом: — Я не хочу об этом знать.

— Интересно, что ты делала, когда об том шутил папа в нашем возрасте.

— Закрывала ему рот и хотела провалиться сквозь землю.

— У вас уже были мы, вряд ли нас нашли в капусте или принёс аист.

— Если скажу, что вы приёмные, вы поверите?

— Нет, мы слишком похожи, — улыбаюсь я. — Никак не отвертишься.

— Тогда ты знаешь весь секрет, теперь мы можем завершить эту тему?

Переглядываюсь с отцом, который едва не давится смехом, и одновременно с ним, говорю:

— Нет.

— Отлично, день только начался, а я уже хочу отдохнуть от вас.

Смеюсь, взяв ладонь Трикси, которая тихо хихикает рядом. Взгляд её золотистых глаз обращается ко мне, и я не в силах сдержаться. Пододвигаю её ближе и целую висок, в ответ девушка кладёт ладонь на моё колено и нежно улыбается. Сейчас рядом все, кто действительно имеет значение.

Глава 44

— Фуэнтес! — повышает тон мама Ди, и одновременно с ней, наша делает то же самое:

— Картер!

Они тут же переглядываются между друг другом, и уголки губ каждой рисуют на лице лёгкую улыбку.

— Черт, я же говорил: это будет охрененно, — смеюсь я, подтолкнув плечо друга.

— Да, — выдыхает он, не скрывая улыбку.

— Помолчи, — вступает мама, прищурив глаза и метая искры в нашу сторону. — Иначе придётся помогать отцу.

Ди открыто злорадствует рядом, но молча. Я всё вижу по его самодовольному лицу, которое через секунду меняется, потому что следующее звучит в его адрес:

— Не улыбайся, как только прилетишь домой, тебя ждёт крупный скандал.

— Что? — морщится друг. — Ма, мне не пятнадцать.

— Твоему отцу тоже, но он почему-то сейчас занимается дизайном стола.

— Я же не виноват, что он принимает своё рабство.

— Вперёд, — лицо его мамы выражает абсолютную беспристрастность, когда она указывает на гостиную. Я едва сдерживаю смех и довольную улыбку.

— И ты тоже, — добавляет уже моя мама: — Давай-давай, вы же всегда покрываете друг друга.

— Серьёзно? — фыркаю я. — Что я сделал? Я же молчал!

— Думаешь, что я не знаю это выражение?

— Какое? — недовольно тяну я.

— Тоже, что вижу с первого курса двадцать лет. Давай, твой отец не справится один.

— Их уже трое!

— Будешь четвёртым, в чём проблема?

— Почему никогда не попадает Эйден?

— Потому что твоего брата ещё нет дома, а он должен был приехать… — мама смотрит на часы, после чего вновь переводит внимание на меня: — Пятнадцать минут назад.

— И ему ничего не будет.

— Он будет мыть посуду.

— Тогда я с удовольствием накрою на стол, — посмеиваюсь я, поднимаясь вслед за Ди.

— И ты будешь ему помогать, — добавляет мама.

— Господи, сейчас то за что?

— Чтобы не расслаблялся.

Закатываю глаза и плетусь на выход из кухни. Рядом вышагивает Ди, его лицо снова выражает надменность и удовольствие.

— Диего, — зовёт его мама, но друг упрямо шагает дальше. — Я к тебе обращаюсь, замена старшего. Не строй из себя глухого.

Вздохнув, он останавливается и поворачивается.

— Что? Я не виноват, что нам дали одно имя.

— Ты будешь им помогать.

— Какое-то бесконечное рабство и доминирование. Кто тут вообще хозяин в доме?

— Я, — отзывается отец.

Ди обращает к нему взгляд.

— Почему мы в роли рабов? — хмурится он.

— Потому что так будет всю жизнь, добро пожаловать, — усмехается отец. — Ты скоро привыкнешь.

— Хрень полнейшая, — морщится Ди, покидая кухню.

Полагаю, что молчать — лучшее решение, которое не загрузит на шею миллион забот и заданий.

Мэди и Трикси уже битые два часа торчат наверху, от них ни слуха, ни духа. Такое чувство, что они готовятся к балу, а не Рождеству, либо же вовсе решили его пропустить, завалившись спать. Честно говоря, я совсем не удивлюсь, если они греют кровать Мэди, потому что встать в семь утра — кромешный ад, особенно на каникулах. Я давно решил, что эти дни буду спать до самого последнего момента, всё идёт не по плану уже второй день. Вчера я помогал родителям покупать продукты с самого утра, а сегодня в роли раба, который не понимает, для чего вообще придумали посудомойку, если мы будем мыть всё руками. Мама просто решила наказать нас. Поверить не могу, что в двадцать три года, меня готовы отшлепать по заднице и посадить под домашний арест. Во всей этой картине приятные хлопоты только у семьи Ди, потому что им нужно было только прилететь. Хотя, несмотря на то, что они прилетели вчера ночью, сегодня в девять утра уже были в доме родителей.

Падаю на диван, ко мне присоединяется отец, а за ним Ди и его отец.