Марина Попович - Любовь играет в прятки

— Сам иди, я еду в галерею! За мной заедет парень. Чего ты ко мне прицепился? Тебе мало девушек? — я осмотрелась, сразу найдя двух дамочек, лет под тридцать-тридцать пять, пялившихся на мальчика-няшку, — Все мужики любят женщин постарше — вон иди к ним прицепись. Не хочу тебя вид…

— Алиса, если я не ошибаюсь? Послышался сзади меня знакомый голос, руки Ника сжались в кулаки и переместились в карманы, смотря мне за спину, его лицо в районе от скуловой до верхнечелюстной кости, проще говоря — щека, нервно затряслась, как у рычащего бульдога, предупреждающего об неприязни.

Я, понаблюдав за разрастающейся злостью и яростью белобрысого, приветливо развернулась. Ох, мне так поплохело, я чувствовала, как румянец покидает щеки, голова легко закружилась, а бабочки прячутся далеко внутрь, где я сама их не найду, если б не Ник, точно б завизжала от перепуга. Передо мной стоял Максим, сын директора школы искусств, тот садист, что пытался снять скальпель с волосами. От их компании несло перегаром и сигаретным дымом, таким сильным, что казалось, они им душится.

— Вы ошиблись, — приветливо солгал Ник, подскочив ко мне одним шагом, и обняв крепко за плечи, — Мою девушку зовут — Кристин.

— Ребята, это же он, — сказал Максим своим пятерым друзьям-уголовникам, про уголовников я додумала, ибо вид их указывал на отсидку в местах заключения, — Трое с одним — пятеро с одним, как удачно! — Максим сделал шаг к нам, оказавшись в такой же близости, как обнимающий меня Ник. Должна признать, объятия успокаивали, я была уверенна, что он не даст меня в обиду никому и никогда. Дура?

Возможно.

— Тебе не кажется, что сама судьба сводит нас?

— Судьбы всегда ставит нас с обеих сторон весов. — философски ответил Ник, яростно просверливая взглядом главаря банды уголовников.

— Ты мне своими бреднями надоел еще в тот раз! — Макс протянул руки и попытался схватить за плечи Ника, но тот проворно уклонился и стал за меня, обнимая за талию. Как же я надеялась, что у этого сынка директрисы есть что-то святое, и он не станет меня быть, особенно успокаивала мысль, что мы среди города и слева камера наблюдения.

— Эээ, подожди, — Ник крепко сжал меня, ребра заныли от боли, завтра будет вкусный синяк, но я не винила его за эмоции, наоборот, эта боль давала мне понять, что он со мной, тут, рядом, — Кристин очень плохо. Я понимаю, что вам это не интересно, но мы беременны третий месяц и ей срочно нужно в туалет, нас тошнит.

— Мы беременны? Нас тошнит. — все личности, кстати, были поголовно лысыми и в кожаных штанах, засмеялись, кроме одного самого ужасающего на вид с тремя сережками-кольцами на нижней губе справа.

— А ты, что этот…ну… ты понял! — выдавил сквозь смех один с подошедших брутальных мужчин, которому не только не хватило интеллекта высказать свои мысли, но и правого глаза, видно выбитого в одной из драк или еще где-то.

— Нет, моя девушка беременна. Мы вернемся к этому разговору, но позвольте отвести ее в туалет, — он обернулся и продемонстрировал сзади нас супер-маркет, а после перевел голову в сторону проезжающей уже в третий раз машины полиции, — А то ее еще стошнит на вас или упадет в обморок и привернет внимание общественности. Нам же это не надо? — таким обеспокоенным, трепещущим голосом говорил Ник, что я даже поверила в то, что беременна сама.

— Ни куда вы не пойдете, — зарычал самый накаченный с них. Про себя я этого типа прозвала «Полторашкой», его телосложение и полтора метровый рост полностью отвечали этому прозвищу, он, закатив рукава, вышколив зубы, оттолкнул Макса, вырвал меня с объятий Ника и с силой бросил на землю. Послышался такой глухой звук падания не только меня, но и вместе со мной моей гордости, выпендрежи и безразличия перед Ником. Мне важно только одно — что б с ним было все нормально. Упав, я разодрала колготки, которые продавая, продавщица рекламировала, что это супер формула прочности, хреновая формула, и вместе с ними содрался верхний слой кожи. Рана кровоточила, не сильно, но больно.

— Сбежать надумал? — ложа на плечо руку Нику, спросил Полторашка, пока я с силой сжала рану, прося всех известных мне и неизвестных божков, магических существ и прочей придуманной для успокоения ерунды вмешаться и помочь нам. Сам беловолосый парень сейчас был более спокоен, чем тогда, когда двадцать минут назад уговаривающий меня бросить все планы и пойти с ним на свидание, простить его. В его лице я не видела страха или волнения, он стоял, как каменная стена, постоянно посматривая на меня с беспокойством.

— Знаешь, сколько я был прикован к кровати? Макс, плюнув в мою сторону с неприкрытым удовольствием, улыбнувшись, повернув голову к Полторашке и, бурмоча: «Отведай силушки богатырской!» со всей силы ударил Ника в живот. Я думала, он своим ударом, с его-то огромным телосложением, поломает блондина напополам. Послышался звук треска и монотонный хлопок. Ник не шелохнулся, возможно, немножко прогибался назад, не значительно, от волны ударов. Он стоял на месте, прикусив губу с внутренней стороны. Макс повторил удар. Мое сердце билось с большой силой. Моя рана от бедра до средины голени, казалась пустяком, хотелось стать непробиваемой стеной между Максом с его компанией и Ником. Внутри что-то щелкнуло. Это не был порыв боли или другой физический знак организма, скорее душа вывернулась на изнанку, смотря за третьим ударом и усиливающим звуком хруста.

— Пускай идут, — останавливая на четвертый раз руку Макса, сказал мужчина с лысой головой и чубом на голове, с тремя пирсингами в губе и на шеи у него виднелась татуировка в виде штрих-кода от товара в магазине, только вместо обычных цифр, там была надпись «Галька». Я случайно хихикнула, прикрыв себе рот рукой. Такой брутальный мэн с татуировкой «Галя» вызвал бы нездоровый смешок у любого.

— Нож, ты чего такой добрый? Я же говорил — бросай курить. — рассматривая друга, сказал Макс, вырывая свои руки с крепкого обхвата.

— У меня жена была беременна, знаю, проходил. Тем более, он выйдет, и мы продолжим. Он парень нормальный — ментов не вызовет, понимает, и к тому же тут два выхода возле супер-маркета. Погуляют и выйдут. Зачем так светится сред белого дня.

— Ладно. — закудахтал Полторашка, почесывая шею и скалясь, словно при ловле блох, уходя в машину вместе со своими дружками. Ха-ха, у меня на нервной почве появилась мысль, что они из-за вшей и побрились на лысо. После мои смелые букашечки преобразившись под пятерку головорезов, выстроились у ряд в балетных пачках и под симфонический оркестр, играющий Чайковского, затанцевали лебединое озеро. У муравья, строившего из себя Полторашку, выходило лучше всего, а вот центральный бедняшка — то и дело соседи наступали ему на ноги. Какой только бред не приходит в голову в такой ситуации!