Очарованный - Джиана Дарлинг
— Чертов идиот, — пробормотал Александр рядом со мной, глядя на брата.
Мой муж был не в хорошем настроении.
Не только потому, что его брата судили за убийство, но и потому, что из-за этого нам было необходимо находиться в Нью-Йорке.
Александр ненавидел этот город.
Это был символ наших лет разлуки и мое убежище, когда я потерялась без него.
Если бы он поступил по-своему, мы, вероятно, никогда больше не ступили бы на остров Манхэттен.
Но Данте предстал перед судом за убийство, так что мы сидели здесь, в первом ряду, отведенном для его семьи, и придавали вес имени Дэвенпорта и титулу Грейторн по делу Данте.
Публике было трудно поверить, что брат герцога решился стать мафиози.
— Tesoro (с итал. Сокровище), — пробормотал Данте с легкой улыбкой, когда охранники зажали его между перилами и столом, за которым он должен был сидеть, а затем резко толкнули его на стул.
Мое сердце сжалось в груди, превратив обнадеживающую улыбку в дрожь.
— Fratello, — тихо сказала я, наклонившись вперед, чтобы положить руку на перила, чтобы он мог видеть ее и знать, что мне хотелось бы, чтобы она была на его руке или на спине в яростных объятиях.
Жесткий выражение его лица на мгновение смягчилось, когда он посмотрел на меня, его любовь сияла из каждой поры. За эти годы он многим пожертвовал ради меня, и я отказывалась верить, что он будет наказан за это, проведя следующие двадцать пять лет в тюрьме.
— Мы выиграем. — Александр врезался в мои мысли своими сильными и уверенными словами. — Я не позволю им сделать это с тобой.
Ухмылка Данте стала кривой, когда он посмотрел на своего брата, его близнеца по форме, но не по цвету. Золотое и черное, плохое, завернутое в красивую упаковку, и хорошее, запертое в образе плохого парня.
Они были парой инь и янь, без которой мне больше не хотелось думать о жизни.
— Ты думаешь, что можешь все, — Данте с любовью покачал головой. — Ты знаешь, что весь мир не склоняется перед твоей милостью, сэр?
Ксан холодно поднял бровь в молчаливом возражении.
Данте рассмеялся, и это зрелище было заснято судебными репортерами множеством мигающих камер.
Я не сомневалась, что завтра это украсит заголовки всех популярных газет.
Капо мафии смеется перед лицом своих преступлений.
— Заткнись и посмотри вперед, Эдвард, — рявкнула Елена, сильно ущипнув его за ногу и сев между ним и своим коллегой-адвокатом. — Один раз в жизни делай, как тебе говорят.
— Заставь меня, — насмехался он над ней, прежде чем заговорщически подмигнуть мне.
Я улыбнулась ему, как он того и хотел, но у меня не было беззаботности.
Елена посмотрела мне в глаза, и ее чопорная, профессиональная маска на мгновение сместилась, показывая мне ее тихое беспокойство. Она дала мне обещание сражаться за Данте так же, как она будет сражаться за меня, но в тот момент я могла видеть, насколько маловероятно, что Данте будет признан невиновным.
Он, конечно, не был виновен.
Это я убила Джузеппе ди Карло.
Но после многих лет жизни под влиянием Ордена я поняла, насколько мощной может быть манипуляция, а прямо сейчас? Общественность хотела, чтобы Данте был привлечен к ответственности за эти преступления.
— Я не позволю этому случиться, моя красавица, — поклялся Александр, наклонившись ко мне на ухо, чтобы прошептать слова, словно молитву. — Я пойду на край земли, чтобы убедиться, что он больше не будет страдать из-за нас.
Я тонко улыбнулась ему, но для успокоения взяла его руки в свои и потерла золотое кольцо на его безымянном пальце.
— Однажды ты сказал мне, что не все заслуживают счастливого конца. Можешь ли ты честно сказать, что да? Что делает брат, которого ты ненавидел последние два десятилетия?
Он коснулся моего подбородка костяшками пальцев и пристально посмотрел на меня.
— Если кто-то и заслуживает счастливого конца, так это люди, которые страдают, находя его. Обещаю тебе, жена, это тоже пройдет, и однажды мы все вместе будем пить и вспоминать именно этот момент. Ты веришь своему мужу?
Я посмотрела в глаза, которые запомнила, когда впервые увидела их в переулке Милана, в те, которые ждали меня, когда я впервые проснулась в бальном зале Перл-холла, и подумала о том, как он оба раза обещал мне, что будет ждать меня там.
Он не был человеком, который сдавался, независимо от обстоятельств, и я знала, что это было всего лишь еще одним препятствием, перед которым ему нужно было набраться сил.
Он был героем моей истории, но, как знает любой хороший читатель, герой всегда станет злодеем, если его близким будет угрожать опасность.
И Александр был готов пойти на войну ради брата и жены.
— Я верю тебе, — сказала я ему.
И хотя на это потребовались годы и неожиданные повороты, которые мы никогда не могли предсказать, в конце концов я оказалась права.
Два года спустя.
Никогда еще мне не было так больно. Ни пазу в жизни.
Только Бог знал, что это что-то говорило.
Все мое тело было похоже на горящее здание, швы болели, пытаясь выдержать увеличивающийся вес стен, грозивших обрушиться, дерево вспотело от жары, поднимаясь все выше и выше.
Это была чистая агония.
Но я этим гордилась.
Не потому, что мой Хозяин использовал одну из своих многочисленных злых игрушек, чтобы вызвать у меня хныканье и вздохи. Хотя он, по сути, и был причиной этой боли.
А потому, что я потела, тяжело дышала и разрывалась по швам между бедрами, чтобы родить ребенка, которого мы создали вместе.
— Почему, черт возьми, ей так больно, доктор? — прорычал мой муж на самого известного акушера страны. Его красивое лицо было плотно сморщено, кожа покраснела от силы, сдерживавшей всю его значительную ярость.
Само собой разумеется, после всего, через что мы прошли вместе, Александру не хотелось, чтобы меня обижали.
— Это совершенно естественный процесс, ваша светлость, — констатировал доктор Рейнхардт, совершенно не обеспокоенный тем, что крупный сердитый мужчина хмуро смотрит на него с моей постели. — Ваша жена чувствует себя на удивление хорошо, учитывая размер ребенка.
Это его слегка успокоило. Моему мужу было приятно узнать, что он произвел на свет большого и здорового ребенка, и что я так хорошо справляюсь со стрессом.
Похвалить меня было самым быстрым способом расположить к Александру хорошую
