Даниэла Стил - Полет длиною в жизнь
— Ты не должен был оставлять ее так надолго, Джо. Тебе следовало быть здесь…
Джо не нашел, что ответить, и Кларк вышел, не прибавив больше ни слова. Но и того, что он сказал, оказалось достаточно, чтобы у Джо стало муторно на душе. Он прекрасно понимал, что могут чувствовать отец и мать Кейт, и в целом принимал их высказанные и невысказанные упреки, хотя они и казались ему не совсем обоснованными. В аварии, в которую попала Кейт, не был виноват ни он, ни она. Это было чисто объективное невезение, и Джо сомневался, что его присутствие могло что-то изменить. В конце концов, многие мужья ездят в командировки, а их жены остаются дома. Бывает, они ломают руки и ноги, получают удар электротоком или попадают под машину, но никто и не думает винить в этом их супругов!
В конце концов Джо решил, что Элизабет просто пытается сделать из него козла отпущения, — во-первых, потому что всегда его недолюбливала, а во-вторых, потому что никого другого у нее под рукой не было. Ну не смешно ли обвинять его во всех смертных грехах только потому, что, когда произошло это несчастье, он был в деловой поездке?..
К концу недели Кейт стало лучше, и врачи разрешили перевезти ее в нью-йоркскую клинику. Теперь навещать Кейт могли ее друзья и подруги, и Джо надеялся, что их визиты помогут ей отвлечься от своего горя, однако его расчеты не оправдались. Кейт была настолько подавлена, что просто не желала никого видеть. Большую часть времени она плакала или спала после уколов сильнодействующих седативных средств. Однажды Кейт сказала Джо, что ей не хочется жить.
Выходные Джо провел с ней. Он сделал так, что ей в палату провели телефон, — с его деньгами это оказалось довольно просто — и Кейт смогла поговорить с Энди и Кларком Александром, но после этого у нее началась истерика, и врачам пришлось снова давать ей порошки. Ее депрессия была так глубока, что у Джо просто опускались руки. Сознание собственной беспомощности бесило его, и он испытал чуть ли не облегчение, когда в середине второй недели выяснилось, что ему необходимо на три дня слетать в Лос-Анджелес. Правда, он звонил оттуда каждые несколько часов, но говорить с Кейт по телефону ему было все же легче, чем видеть ее распухшее от слез лицо и потухшие глаза.
Только в конце апреля Кейт выписалась из больницы и вернулась домой. Нога ее все еще была в гипсе, и при ходьбе Кейт опиралась на костыли, но в целом врачи признали ее состояние удовлетворительным. Они даже надеялись, что сотрясение мозга пройдет без последствий. По временам, правда, у Кейт все еще болела голова, но это было только естественно.
В начале мая гипс сняли, и Кейт снова стала похожа на себя прежнюю — по крайней мере, внешне. Правда, она сильно похудела, но это ей очень шло. И все-таки Джо все чаще казалось, что перед ним не та женщина, на которой он женился меньше двух лет назад. Волшебный и радостный свет, который всегда горел в ее душе и отражался в глазах, погас, прежняя жизнерадостность оставила Кейт, и она выглядела усталой и заторможенной. Она отказывалась выходить из дома, и лишь изредка выводила детей на прогулку. По ночам Кейт часто плакала, и Джо не знал, что он может для нее сделать. С каждым днем они разговаривали все меньше; иногда Кейт могла и вовсе промолчать в ответ на какой-нибудь его вопрос, и Джо сходил с ума от жалости и отчаяния.
В июне Кларк Александр и Стивени отправились к Энди, и это только ухудшило состояние Кейт. Джулия снова была беременна, и это известие едва не прикончило Кейт. Она уже знала, что не сможет больше иметь детей, и оплакивала своих неродившихся близнецов чуть не круглыми сутками.
— Может, все к лучшему? — сказал ей однажды Джо. — Мы с тобой уже не так молоды, чтобы заводить детей. Зато теперь у нас будет больше времени друг для друга, и ты сможешь чаще ездить со мной…
Он надеялся убедить ее, однако Кейт его слова только рассердили. Она не хотела никуда с ним ездить — ни Европа, ни Калифорния ее не влекли. Она предпочитала сидеть дома и предаваться скорби.
Почти два месяца Джо буквально из кожи вон лез, стараясь как-то ее подбодрить. Когда же из этого ничего не вышло, он прибег к своему излюбленному способу решения всех проблем. Он сбежал. Ему было слишком тяжело оставаться с Кейт, которая то злилась на него, то рыдала, запершись в спальне. Казалось, она тоже обвиняет его в том, что случилось, и Джо понял — еще немного, и он сойдет с ума по-настоящему. Ощущение вины преследовало его неотступно, хотя он потратил немало времени и сил, убеждая себя, что он ни в чем не виноват и им просто не повезло. Застарелые комплексы не желали укладываться в рамки рациональных объяснений и самооправданий.
В конце концов, Джо снова начал ездить по всему миру, с головой уйдя в свой бизнес, и общался с Кейт только по телефону. Однако каждый его звонок домой заканчивался ссорой, и как прекратить этот кошмар, Джо не знал. Он не знал, как вернуть Кейт, которая отдалялась от него с каждым днем все больше и больше. Он ничего не мог поделать и от бессилия сам начал срываться. Между ними пролегла пропасть, через которую уже нельзя было перемахнуть одним прыжком, одним усилием. Джо нужно было либо строить мост, либо начинать все сначала, а на это у него не было ни сил, ни времени.
Все лето Джо провел в поездках, и к концу августа они стали почти совсем чужими друг другу. Редкие встречи не доставляли им никакой радости, и в конце концов Кейт с детьми отправилась к родителям на мыс Код. Джо остался в Лос-Анджелесе. На мыс Код ему не хотелось ехать по многим причинам. Джо был уверен, что мать Кейт ненавидит его уже много лет, однако он не считал себя обязанным доказывать ей что-либо. Джо считал себя правым. В конце концов, он приехал домой, как только узнал о несчастье, он угробил несколько месяцев своего драгоценного времени, чтобы сидеть с Кейт, пока она приходила в себя, и не его вина, что этого оказалось недостаточно.
В сентябре Джо прожил дома целых две недели. Он надеялся, что этого хватит, чтобы Кейт успокоилась. Но когда Джо сказал, что ему нужно ехать в Японию, Кейт закатила грандиозный скандал.
— Опять?! — кричала она. — И когда ты только прекратишь носиться по всему свету?
Медленно, но верно Кейт превращалась в самую настоящую мегеру, и Джо пожалел, что вообще завел этот разговор. В такие минуты ему хотелось уехать и больше не возвращаться.
— Я уже тысячу раз говорил тебе: я — председатель совета директоров крупной корпорации и должен заниматься делами, чтобы не потерять все, чего я уже добился, — ответил он, призвав на помощь все свое самообладание. — Я был дома целых две недели! Разве тебе мало? Если мало — можешь поехать со мной; я уже предлагал тебе это и готов повторить снова.
