Елена Квашнина - Четыре Ступени (СИ)
- Заломати, Люля. Заломати, не обломати, - спешно дожёвывая пирожное, поправила Светлана. Она давилась перемешанным с эклером смехом. Едва сдерживалась. И не переставала удивляться подруге.
- Один чёрт! - отмахнулась Панкратова. - Тебе не всё равно? Ну и мне пофиг. Так я продолжу? Спасибо, дорогая. Где мы застряли? Ах, да, оставила наша Оля от Дубова рожки да ножки. Пошёл он, солнцем палимый, не солоно хлебавши, восвояси. Добрёл до школы, глянь, а на пороге сидит его старуха, ты то есть, а перед ней разбитое корыто. Дрон твой расколошматил. Вот и сказочке конец, кто проникся - молодец. В деталях я могу ошибиться. На счёт холодильника, к примеру. Но суть, полагаю, изложила верно.
- Люля, признайся, ты у Ольги Александровны на кухне за обоями пряталась, пока Дубов ей визит наносил? Подглядывала?
- Делать мне больше нечего! - притворно возмутилась Панкратова. - Слово “реконструкция” слышать доводилось? Палеонтологи по одной единственной ископаемой косточке облик целого динозавра восстанавливать умудряются, реконструируют то бишь. У меня на руках достоверной информации значительно больше. Сознавайся, я права?
- В общем и целом, - Светлана стала серьёзной. - Сама понимаешь, Ольга могла со мной совсем не делиться, не откровенничать.
- Не тот она человек, чтобы тебя не предупредить.
- Верно. Она и предупредила. Но про визит Дубова гораздо короче тебя рассказала. И уж, конечно, без холодильных подробностей.
- С холодильником, возможно, я погорячилась. Признаю. Но руки он ей стопудово целовал. И в ногах валялся. Так и вижу эту картинку. А раз отчётливо вижу, значит, она реально была. Ладно, проехали. Колись, с чем он к тебе прибежал?
- Да всё с тем же, - досадливо поморщилась Светлана. - Надо срочно пожениться, срочно парочку детей родить, со временем непременно полюбим друг друга. Он уже готов полюбить меня. Ему кажется, будто мы физически друг другу идеально подойдём. Опыт, полученный в походе, забыть не может. Хочет он меня, видите ли.
- А ты ему?
- Сказала: любви хочу. Не потом, сейчас. Физических отношений мало.
- А он?
- Уговаривал, обещал любовь неземную. Как будто можно по трезвому выбору любить или по заказу.
- А ты?
- Изложила свою точку зрения на его проблему.
- Какую проблему?
- Он любить не может, не умеет. У него даже отдалённого представления о любви нет. Душевно глух и слеп человек.
- А он? Обиделся?
- Не знаю. Наверное.
- А дальше?
- Дальше он закрыл тренерскую на ключ и перешёл к делу.
- Свихнулся мужик. Мозговой трест прогорел. Кто же на работе такими вещами занимается? Только полные идиоты. Вас кто угодно застукать мог. Отчаянный мужчинка… Так он тебя трахнул?
- Не успел, - Светлана покраснела, отвернулась к окну, невольно вспомнив тот день, тренерскую, несчастное лицо Павла Николаевича.
Со словами “я вам докажу”, “сейчас сами убедитесь, насколько мы подходим друг другу” он надвигался на Светлану, тесня её в единственный свободный угол. Первоначально она запаниковала, опасаясь прямого насилия. Пятилась, ошеломлённая преображением Дубова в примитивного мужика, ведомого голым инстинктом. Но потом… Упершись спиной в холодную бетонную стену, решила сопротивляться до последнего. Не станет он её силой брать. Натура не позволит, воспитание. Ведь он на что рассчитывает? Поломается женщина для виду, гордость потешит и уступит при серьёзном нажиме, подчинится, потом сама вьюном обовьётся, не оторвёшь. Не она ли в походе мягкой глиной в его руках была, податливой, страстно отвечающей? Ошибка в расчётах вышла. Бывает иногда. Сама она ему не уступит.
И тут всплыло в памяти: расширенные зрачки, потемневший взгляд, звякнувшая о тарелку вилка, медленное приближение Дрона, сбившееся дыхание, рванувшееся из груди и затем стремительно летящее в неведомую пропасть сердце, глухота, немота, распад на молекулы… Сразу пришло спокойствие. Сотой доли чувств, вызванных тогда Дроном, не всколыхнуло в ней агрессивное наступление Павла Николаевича. Юрка был сама неотвратимость. Павел Николаевич представлялся досадной и нелепой случайностью. Хорошо, пусть Дубов использует свой шанс. Вряд ли он получит ожидаемую им ответную пылкость. Опомнится тогда сам, охолонётся, по выражению Скворцова. Сладко лишь, когда женщина сама обнимает.
Прижатые к груди руки Светлана опустила, расслабилась, отстранённо разглядывала Павла Николаевича. Аура безразличия обволокла её, растеклась в стороны, остановила Дубова. Он понял - сейчас Светлана ему всё разрешит, всё позволит, но безучастно, превратясь в бревно, в куклу. Не того ему хотелось, не равнодушия. Взаимности жаждалось. Сердитый и сконфуженный, медленно гаснущий, он с немалым трудом выпутался из им же созданного патового положения. Светлана, воспользовавшись недавним опытом, великодушно предложила:
- Забудем, Павел Николаевич. Давайте всё забудем. И сегодняшний день, и ресторан, и поход, и вообще наши старые отношения. У нас с вами разные дороги. Они скрестились ненадолго и разошлись в разные стороны. Я на вас не в обиде. И вы на меня зла не держите.
Улыбнулась грустно, покидая тренерскую. Через несколько минут порадовалась. Рецепт Дрона действенным оказался. Смягчил конфликтную остроту.
- Ладно, Аркадьевна, не журись, - Люля хлопнула её по плечу, возвращая к дню сегодняшнему. - Перемелется - мука будет.
- А я разве журюсь? - удивилась Светлана. - У меня теперь другие заботы. Мне вон к родительскому собранию готовиться надо, к педсовету, Рябцева с Ковалёвым срочно мирить. На майские праздники на дачу с отцом сгонять, порядок там навести.
- А мать дома оставите?
- Мама, Люль, на глазах угасает. У неё сил доехать нет. И на даче… Там ведь вкалывать надо. Куда ей вкалывать? Она с нового года не помнит, как картошку варить. Веник больше трёх минут в руках удержать не может.
- Значит, пылесос купи, сама готовить учись.
- Есть пылесос. Про веник я так… для иллюстрации. А готовить учусь. Мне деваться некуда.
*
- Светлана Аркадьевна! Я вас искал на праздники. Где вы пропадали?
- Уезжала из Москвы, Витя.
- Далеко? - Рябцев пытливо всматривался в лицо Светланы, сорока любопытная.
- Пять часов езды на перекладных, - не желая уточнять детали, сказала она.
- Далеко, - констатировал Витька. Руки по устоявшейся дурной привычке держал в карманах. Морщил нос, отчего веснушки казались живыми, смешно шевелящимися золотыми букашками.
- Вы мне во как были нужны. А вас не было.
- Для чего нужна? - заинтересовалась Светлана.
- Ольга Александровна разрешила Павлику на улице дольше гулять. На горку разрешила ходить, за дом. Если со мной. А я беспокоюсь. Конечно, нормальному пацану стыдно возле подъезда на лавочке на лавочке зависать. Надо местность… это… осваивать. Во. Но вдруг у Павлика обморок случится или ещё чего? Я ж его обратно один не дотащу. Помощники нужны.