Тортоделка. Истинный шедевр (СИ) - "EvgeshaGrozd"

— Почти здесь, — перепуганный голос Антона, осевшего с нами рядом.

— Милая, только не уходи, пожалуйста, не бросай меня, — взмолил, глотая страх вперемешку со слезами.

Ужас потери сдавливал все внутренности. Как всё глупо и несправедливо. Молю, Боже, не забирай их у меня! Всё не должно закончится так!

Вика приоткрыла веки, тускло мазнула взглядом. Попытался поймать переполненный болью взор. Несколько горячих слезинок выкатилось из родных глаз, упав мне на ладони. Она слабо коснулась руки и тихо прошептала:

— Умоляю, спаси нашего сына!

— Скорая едет… Всё будет хорошо… Прошу, держись, родная! Помоги мне вас спасти, — целовал холодные щёки и тонкие ладошки. — Я без тебя не справлюсь…

В квартиру влетел и Ярослав с аптечкой в руке.

— Я не медик, но кое-что умею, — заверил он и приземлился напротив. Сунул в руки ножницы. — Режь платье!

В душе заплескалась надежда и вера в этого человека, который окончательно стал моим богом.

— Выходного отверстия нет. Пуля, возможно, в лёгком и, скорей всего, засела там. Крови немного. Это хорошо… Успеем, Герыч. Зажми ладонью рану, чтобы воздух не проник в лёгкое, — велел следователь, возясь с бинтами и пластырем. Наложил повязку. — Её нужно приподнять. Придать телу полусидящее положение. Аккуратно!

Парни помогли расположить супругу на мне в качестве опоры. Тихий стон боли дошёл до слуха.

— Тшш, милая. Потерпи немного, — прижался губами к взмокшему лбу. — Я с тобой… Люблю тебя, родная. Очень сильно люблю. Не сдавайся, борись вместе со мной, прошу тебя. Борись ради нашего малыша…

Пока шептал эту своеобразную молитву, Калин ввёл в сгиб локтя инъекцию с новокаином.

— Это должно уменьшить боль и снизить шоковое состояние, — пояснил Ярик. — Вроде бы, безопасно для малыша.

— Спасибо, Яр, — молвил абсолютно искренне и благодарно.

Голова жены отяжелела и упала назад. Словил плечом.

— Вика?

Нулевая реакция. Обхватил руками, сжимая в объятьях. Не отпущу. Душа не выйдет из твоего тела.

МИША

Чёткими выкриками, не помня и не слыша себя, отдавал указания. Срывающийся голос пугал медперсонал, а дрожь в руках заставляла всех усомниться в моей адекватности.

Звонок от Антона подкосил всё моё выработанное годами равновесие. Доклад фельдшера скорой добил окончательно — пулевое ранение в грудь, гемоторакс лёгкого, начало родовой деятельности, отхождение вод, повышенное артериальное давление. Кровь в промежности не сулила ничего хорошего. Спасать нужно не только мать, но и младенца.

Вымолил о помощи лучшего акушер-гинеколога, который был вынужден отложить все запланированные операции.

Ждал!

Ждал, когда двери приёмного покоя распахнуться и бригада скорой ввезёт каталку с девушкой, что умудрился полюбить и, любя, отпустить, снова вернув в зону опасности.

Когда Вику привезли всю панику как рукой сняло, перевоплотив меня в высококвалифицированную машину, которая обязана спасти сразу две человеческие жизни. Чувства и эмоции в миг испарились.

Спустя несколько часов борьбы за её жизнь вышел в коридор к тем, кто молился и ждал вердикта.

Видя заплаканные глаза родственников своих пациентов, я обычно смотрел на них профессионально и с сочувствием. Сейчас же хотелось сесть рядом с семьёй девушки и рыдать вместе с ними, но позволить себе подобную слабость не имел права.

Все мужчины встали, глядя на меня немым вопросом. Вобрав в лёгкие воздух, изложил только то, что по правилам могу открыть:

— С малышом всё хорошо. Однако, состояние его мамы нестабильно тяжёлое. Оказываются меры по устранению всех последствий гемоторакса. Следим за сердечной деятельностью и давлением. Пока нужно ждать, — скорбно опустил голову, выдохнув. Потом не сдержался и горячо добавил: — Она выкарабкается… Обязана…

Голос предательски дрогнул.

— К ней можно? — муж Вики просто добивал меня своим видом.

Что будет с ним, когда зайдёт в реанимацию и увидит свою жену с дренажной трубкой, интубацией, патрубками и катетерами, исполосованную вдоль и поперёк? Тут самому мне смотреть на эту картину больно и страшно, а ему?

— Ты будешь мешать работе персонала, — невинное враньё

— Миша, пожалуйста! Мне нужно её увидеть…

Прогнозы не лучшие — это понимал отчётливей, чем они. Я едва успел достать Вику с того света. Выкачивал кровь из плевры, латал повреждённые органы грудной полости. Акушеры сшивали заново разрывы, вводили препараты для сокращения матки и остановки кровотечения. Тело девушки перенесло просто невероятный травматический шок, и я, действительно, жутко боялся, что её сердечно-сосудистая система может не справиться с такой нагрузкой.

— Очень тихо и незаметно, — принял решение в пользу мужа Виктории. — Держи себя в руках.

Частые кивки. Одел Германа в стерильный набор посетителя и провёл к пациентке. Мужчина стальной поступью дошёл до постели супруги. Вижу, как глубоко дышит, сдерживая эмоции. Он готов не просто рыдать, а выть волком. Аккуратно взял жену за руку, другой коснулся лба.

— Ты была дана мне от Бога. Ты — его главная подмастерье. Именно ты создала меня нового. Я — твой новый шедевр… Моя тортоделка, — всхлип. Опускается ниже и нежно целует в лоб, виски. — Прошу, родная… Не уходи. Останься с нами, со мной, с сыном. Создай ещё одно творение. Семью… Я не смогу без тебя. Вик? Я люблю тебя, люблю, слышишь?! Не уходи, пожалуйста…

Я слушал его слова мольбы и угасал с ним рядом. Хотел стоять так же у её постели с другой стороны, держать вторую ладонь и не дать ей уйти по тому тёмному коридору — в никуда и навсегда.

Громкий звук монитора вернул в реальность. Твою мать! Уходит?! Нет!

— Код синий! — рявкнул не своим голосом.

В реанимацию вбежали медсестры и доктора. Кто-то уже выталкивал Германа вон. Слышу его зов к жене. В душе зову её вместе с ним.

— Дефибрилляция! — крик доктора справа избил плетями.

Сейчас! Сейчас!

Поток спасательных действий взорвал голову, но все попытки не останавливали злобный протяжный тон монитора. Время беспощадно неслось не в нашу пользу. Перезаряды и разряды дефибриллятора лишь взмывали конвульсией грудь девушки вверх, которая рывком падала обратно на постель, не отвечая взаимностью.

— Ну, давай же! — пот ручьём бежал по спине, боль в руках. — Вика! Возвращайся! Заряд на триста! — не своим голосом ору на медперсонал. — Ещё раз!

— Асистолия, — ассистент сочувствующе и чуть испуганно смотрит на меня. — Дефибриллятор уже бессилен.

Медсестра автоматически прекращает непрямой массаж сердца. Нет!

— Отойди! — оттолкнул её в сторону и принялся за массаж сам, отсчитывая нажатия.

Медперсонал отошёл от койки, смотря на моё сумасшествие, пока судорожно пытался вернуть Вику назад.

— Реакции нет, — проронил один из докторов. — Михаил Анатольевич, объявляйте…

Меня мягко, но настойчиво отстранили от любимой девушки, которая лежала на этих холодных белых простынях, распластав в стороны руки. Тёмные волосы обрамляют лик, консоль скрывает часть лица, аппарат по-прежнему надрывно пищит, вводя в отчаянную злость.

Её больше нет?!

Слёзы уже не держались в глазах. Нет, ты не можешь! Вот так… Не смей! Ты обещала!

Почти взревел и мощным ударом опустил кулак на сердечную мышцу.

— Живо обратно! — проорал ей в лицо и ударил снова.

Давай же!

Вика!

64. Эпилог. Истинный шедевр

ЛИКА

Они шепчутся. Спиной ощущаю настороженные взгляды на себе, которые прокалывают каждый дюйм тела. Руки дрожат. Всё ещё в носу металлический запах крови, дурманящий голову. Обнимаю свой большой живот и нежно глажу, блаженно предвкушая будущее материнство.

— Она не убийца! — шипел папа на следователя. — Та девка ещё жива и ребёнок тоже!

— Покушение в убийстве — такая же статья, — парировал прокурор.