Ирина Лазарева - Фасад страстей
— Кто заигрывает? Я заигрываю с Велеховым?! Ну ты, Федотов, даешь! Разуй глаза, Отелло. Любишь ты не по делу выступать. Пусть он лучше за своей Кристиной следит, а после чужих жен воспитывает. Она откровенно клеится к Антону, а тот уже и губы раскатал. Наставит вашей сестрице рога. И что вы, мужики, все пыжитесь — сами такие непогрешимые, справедливые, добродетель так и прет. — Диана едко расхохоталась. — Банальное проявление мужского эгоизма: женщине ничего нельзя, а мужику все можно. Тьфу, мать вашу!
— Бог ты мой, Диночка, как ты разговариваешь?! Что за выражения? Когда ты успела нахвататься вульгарщины? Это все Кристина, ее влияние…
— А что Кристина? Классная чувиха. Правильная. Много ты понимаешь, колобок!
Николая будто хлестнули по лицу, он багрово покраснел, дернулся, дико оскалился и схватил Диану за горло:
— Никогда не называй меня так, слышишь? Никогда! Даже в мыслях не держи!
Диана задохлась и обомлела, тупо уставившись мужу в глаза — они опасно посветлели и стали совершенно безумными. Такой вспышки Диане наблюдать не приходилось. Она захрипела, ощутив железные пальцы безумца на своей шее, и не на шутку струхнула, рванулась, впилась ногтями ему в плечи.
Боль вернула ему рассудок, он выпустил Диану и с минуту растерянно смотрел, как жена кашляет и растирает шею.
— Дианочка, прости, — пролепетал Николай и принялся ее целовать. — Не знаю, что на меня нашло. Господи, что я наделал! Прости, котик, я болван, кретин. Хочешь, ударь меня! Все, прошло? Скажи, что ты в порядке, не пугай меня…
Она не могла говорить, только косилась на мужа, наливаясь злостью и отвращением к нему. А Николай продолжал ее неприятно удивлять: чудовищный проступок, который, по мнению Дианы, он обязан был отмаливать любыми средствами, вдруг совершенно перестал его занимать; он отвернулся и как будто забыл о Диане.
С Антоном и Кристиной вся компания встретилась на берегу.
— Антон, сходи к Владе. Некрасиво, мы все ее бросили, — попросила Эля: ей хотелось сгладить нарастающий конфликт.
— Хорошо, схожу, — буркнул Антон. — Только за успех не ручаюсь. А валяться у нее в ногах и клянчить прощения не собираюсь.
— Еще бы, кому приятно, когда тебя возят мордой по батарее, — промурлыкала Кристина. — Эй, брателло, постой. — Она удержала парня за руку. — На фиг тебе унижаться? Нагреешься вздорную бабу обхаживать. Не бери в голову, сама приползет. Лучше пошли до кафешки прошвырнемся. Чего-нибудь выпить охота.
Антон будто того и ждал, чтобы его уговорили. Не оставалось сомнений в том, что девушка ему нравилась: у него мгновенно смягчалось лицо, когда она к нему обращалась, теплые огоньки загорались в глазах. Он даже не дал себе труда скрыть свою симпатию при Велехове — обнял Кристину за плечи, что-то горячо и весело зашептал ей в волосы, в щеку, почти в самые губы. Она засмеялась и шутливо уперлась ему рукой в грудь, после чего молодые люди не спеша удалились, являя собой пример интимной обособленности от всего мира.
И вновь со стороны Велехова не последовало никакой реакции. Эля обернулась к нему с намерением высказать свое возмущение, но он уже шагал по берегу у самой воды, оставляя следы на мокром песке, которые сразу же слизывали волны. Она скоро вычислила цель его движения: в северной части бухты невдалеке от нагромождения скалистой породы, торчащей заостренной глыбой прямо из воды, белела на синей глади залива моторная яхта.
— Станислав, подожди, — позвала Эля и припустила за ним.
Он замедлил шаг, точно раздумывая, стоит ли останавливаться, затем все-таки обернулся.
— Постой, хочу тебя спросить… — подбежала Эля, слегка запыхавшись.
— Пойдем, я покажу тебе свою яхту, — сказал он.
Она пошла с ним бок о бок по мокрому песку, стараясь приноровиться к его размашистой поступи, касаясь временами его нагретого плеча: он слегка раскачивался на ходу. Эля заглянула Велехову в лицо — оно было замкнутым, с налетом тяжелой думы. Она решила, что поведение Кристины все-таки его задело, но он по каким-то причинам не обнаружил явно своего отношения к проделкам молодой любовницы.
— Станислав, надо положить этому конец пока не поздно, — твердо сказала Эльвира в уверенности, что он сразу ухватит суть разговора.
— Не понял. Чему мы должны положить конец? — не оправдал он ожиданий.
— Как — чему? Не притворяйся, сделай милость.
— Ни капельки не притворяюсь. Хоть убей, не понимаю, о чем ты. Элечка, кончай говорить загадками.
— Хочешь прикинуться слепым и глухим? — начала раздражаться она. — Может, тебе так удобно?! Только для Влады это опасно, неужели трудно сообразить?
— Прости, соображалку заклинило. К дождю, должно быть.
— Значит, ты не замечаешь, как твоя Кристина в наглую заигрывает с Антоном и порочит не только тебя, но и Владу?! — закричала, потеряв терпение, Эльвира.
— Тихо-тихо, у-у…как ты себя накрутила. — Он остановился и крепко взял ее за плечи, внимательно вглядываясь ей в лицо. — Какие вы, Федотовы, все нервные. Не забивай себе голову чепухой, русалка, тебя это никоим образом не касается. А Кристина…я ей не указ. Если угодно, можешь считать меня полным идиотом…впрочем, таковым я был всегда, с того дня, когда сидел с тобой в последний раз на нашей скамейке…
Неподдельная грусть прозвучала в его голосе, а Эля замерла: так значит, он ничего не забыл. Он сказал «на нашей скамейке», тем самым признался, что в прошлом их что-то связывало.
Велехов впервые с момента приезда гостей вел себя искренне — не ерничал, не изображал радушного хозяина, не представлялся дамским угодником или благодушным весельчаком, а был наконец самим собой.
И тогда она узнала в нем Стаса; сквозь наслоения многих лет проглянули в этом изменившемся, зрелом мужском лице те милые желанные черты, прекрасные, нежные, давно позабытые, но не стершиеся из памяти, запечатленные навсегда в потайном уголке души, как вечное, пронзительное свидетельство юности и несбывшейся мечты. Лицо это всплыло из запаха сирени, кудрявой заверти темной листвы, тишины летних вечеров…
Эля отшатнулась от него, как будто увидела призрак. Не сказав больше не слова, она, не оглядываясь, пошла прочь.
Глава 6
К вечеру сестры остались вдвоем в особняке, если не считать Альфредо, который старался галантно развлечь двух скучающих дам.
От нечего делать, сестры бродили по обширному особняку, рассматривали картины и скульптуры в настенных нишах, элементы декоративной отделки, лепные украшения.
Альфредо, заложив руки за спину, ходил за ними как птица-секретарь, важно вышагивая длинными худыми ногами. Выяснилось, что сей образчик управленческого искусства неплохо говорит по-русски — разумеется, коверкая слова и без согласования окончаний, но обе женщины пришли от его способностей в настоящий восторг.
