Игорь Соколов - Фея
– Подойди ко мне, – шепчет она и протягивает ко мне руки…
И мы сливаемся молча в поцелуе…
И я кружу ее, как белый снег во сне. А потом мы быстро раздеваемся и мгновенно овладеваем друг другом.
Возможно, грех сулит раскаяние, но только разве это есть мой грех… Моя любовь – мое страданье и тайное блаженство вновь и вновь. Вся ночь проходит старой сказкой… Которую я в детстве в снах читал…
– А он ведь там лежит, – неожиданно говорит она, и я вдруг понимаю, какая она святая… Святая мученица.
Мы спускаемся вниз… Темдеряков продолжал лежать все на том же месте, только теперь под ним образовалась небольшая лужица с характерным запахом мочи…
Безо всякой брезгливости мы поднимаем его и медленно тащим наверх… Он открывает полусонные глаза и что-то невнятно бормочет на своем отсутствующем языке.
Фея находит у него в кармане ключи и открывает дверь.
Потом мы кладем его на диван и уходим…
Фея второпях надевает платье, забирает свои молитвенники, иконки и уходит ко мне навсегда…
И словно в подтверждение моих собственных мыслей она расставляет свои иконки на шкафу, вынимает свое белье и складывает его вместе с моим в гардеробе, и все это просто, беззвучно, а потом берет на руки Аристотеля и приобщается к моей домашней святыне…
Аристотель тарахтит, как старенький мотоцикл…
Его мурлыканье еще раз подчеркивает учтивую благодарность и вежливость усатых королей…
Всласть налюбовавшись кошачьей негой, Фея неожиданно сгоняет Аристотеля и с шутливой дурашливостью берет на колени меня… И я, такой большой, толстый, на коленях у маленькой хрупкой Феи вдруг чувствую себя ребенком и плачу от счастья, и встаю с ее колен, и беру ее на руки, и снова ее раздеваю, и медленно целую, и с радостью вижу ее закрытые вожделеющие глаза.
Ее маленький язычок проходит сквозь мои зубы и затевает с моим языком нежную и страстную игру… Вот так и умирают от любви… И получают в дар Бессмертие.
Утро застает нас врасплох… За окном туман, и мыслей никаких… Таня ежится от ожидания…
И все в предчувствии какой-то надвигающейся катастрофы.
Цнабель говорит, что поэт не боится оскорбить своей любовью никого… Цнабель – провокатор реальности…
Он говорит, как может быть, и это бывает, хотя смысла в этом нет, он все-таки ищет его и упрямо находит, словно свое же отражение в старом разбитом зеркале…
И как петля под потолком, пространство сужено до точки…
Иначе говоря, мысли Цнабеля усиливают мою ничтожность… Таня и Фея одеваются, они слиты во мне единой плотью… И только, когда в ее глазах начинает блестеть лишь страх со слезами…
Вижу Таню, чужую жену, а Фея моя со сказкой уходит. Таня одевается так осторожно, словно змея опять заползает в свою кожу… Почему змея? А не птица?!
Почему я молчу? И какая в молчании тайна? Я встаю, подхожу к ней, обнимаю, целую ее, и ко мне опять возвращается моя живая и светлая Фея…
Моя Фея мой несчастный цветок, ты прикасаешься ко мне своим измятыми лепестками…
Твои уставшие видеть глаза находят во мне счастье… Счастье – забыть свое горе, отдавшись нежному зверю…
Зверь – огонь – глаза – окно – руки – губы – тоска – боль – надежда – любовь – тела – сосуды – свет изнутри в пустоте обживание Вечности…
Кто-то произносит обман давно уже утраченной мечты, но на острие наших сливающихся языков крадется лишь пламя Вечной Любви…
Я чувствую, целуя тебя, как здесь, рядом, в этом же доме ворочается Темдеряков, как глухо и отдаленно в его беспростветном мозгу раздается мучительный окрик…
Эй, вы там, наверху! Именно чужие и противозаконные…
Дети греха и соблазна, дальше роковая схожесть объединяет нас с безумием пространства…
Любить себя, все остальное ненавидеть, мы так не думаем, но так оно и есть… Люди не спешат проснуться, боясь исчезнуть навсегда… Их боязнь эгоистична…
Все живет одним бесконечным превращением…
Темдеряков превратился в Таню, Таня – в Фею, Фея – в меня, я – в вечную Тайну…
И конца этому не предвидится, ибо этот конец запрятан в самое начало. И превращение началось. Однако распад неминуем, и глубокое проникновение исчезает, не оставляя после себя даже лучика надежды на светлое грядущее…
– Я не должна была идти сюда, – прошептала она, сжимая ми руки.
– Ты любишь его?!
– Нет, боюсь! – заплакала она как девочка, ждущая от взрослых наказания.
– Не бойся, теперь я тебя никуда не отпущу и ты будешь моей Феей…
Феей! И она перестала плакать, наказание испарилось ненужной влагой, а стены светились безмолвием произнесенного чуда. И мы опять слились в нежнейшем поцелуе…
Любой бы бесполый метафизик со всей своей драгоценной импотенцией нуждался так в грехе и раскаянии… как чистая вода – в земле, в ее обворожительной глубине, в истоке всего Вечного и уходящего вместе с облаками за горизонт…
Там, где невидимкою душа моя с твоею кружатся, как птицы. Темдеряков звонил и стучался в дверь, как дьявол. Моя Фея посмотрела на меня с мольбою…
Но я с молчаливой улыбкой пошел открывать… Я ждал, когда смогу его ударить… Мне надоело всем смущаться в забытье. Мой стыд окуплен был живым страданьем Феи.
– Она у тебя?! – крикнул в раскрытую дверь Темдеряков и, не дождавшись ответа, вбежал, отталкивая меня, в квартиру.
Я сжал кулаки и рванулся за ним. Я готовился к серьезному удару. Только Феи не было нигде.
Темдеряков как помешанный бегал из одной комнаты в другую… Его отупевший с похмелья взгляд никак не мог задержаться ни на одной вещи, лежавшей у меня в комнате.
Он даже не заметил маленьких иконок и ее сумки на стуле.
Он искал только ее, а поэтому все остальное в его глазах сливалось в бесконечную гримасу.
– Вы же были вместе, или мне это приснилось, а может, показалось или вспомнилось, – он бормотал, почти не глядя на меня…
Я молчал, кивая головой, слыша каждый удар своего сердца…
– А может, я сошел с ума, – он хотел сказать еще что-то, но остановился, поглядел себе под ноги в пол, потом сумрачно обвел глазами всю комнату и вышел, не проронив ни слова…
На мгновенье я остановился и замер в этой тишине… Беспощадная и глухая ко всему… Она как будто навсегда лишила меня моей Феи.
Я слабым шепотом ее окликнул, словно боялся не найти и потерять. И слабый шорох тут же под диваном вернул ее как Божью благодать.
Вместе с Аристотелем Фея выползла из-под дивана и сразу же зачихала от пыли… Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись, как дети, а может, в это мгновенье мы и были детьми.
Ведь вместе нам было легко, мы только узнавали себя, а вместе с собой заново воспринимали этот удивительный мир. Верно угаданные друг другом, теперь мы прятались от Темдерякова и упивались загадочной реальностью, как сном. Разумеется, что теперь я забыл про учебу и весь день провел с Феей.
