Келли Дориен - Женские тайны
Дана уставилась на пыльные половицы — все что угодно, лишь бы скрыть слезы.
— Спасибо, мистер Вандервурт, — сказала она хрипло. К тому времени, когда Дана смогла поднять глаза, ее добровольный ангел-хранитель уже исчез.
Дана все еще улыбалась, направляясь по Мейн-стрит в парикмахерскую и думая о поразительном контрасте между пиратской внешностью Вандервурта и его добрым сердцем. Она была уже недалеко, когда из магазина рукоделия «Узоры» вышла ее мать. Дана оказалась в ловушке.
Подавив протяжный вздох, она подошла к матери.
— Привет, мам. Новое пальто? Симпатичное.
— Ему уже несколько лет.
— Все равно красивое.
Дану ужасала мысль, что когда-нибудь она станет похожей на мать — с глубокими морщинами от вечного недовольства и высокомерно вздернутым носом.
Она подождала, когда мама внесет свой вклад в светскую беседу, но Элеонор натянуто молчала.
— В одиннадцать часов меня ждет клиентка, так что я побегу, — сказала Дана, чтоб заполнить паузу. Она помедлила и решила сделать еще одну попытку: — Послушай, мам, ты можешь в любое удобное для тебя время приходить ко мне стричься.
— Гейл была моим парикмахером тридцать лет, — ответила Элеонор таким тоном, словно Дана предлагала ей совершить предательство.
Гейл Уэббер владела маленьким салоном за городом, и они с Даной поддерживали хорошие отношения. Дана посылала к ней приверженцев традиционного стиля, а Гейл к Дане — желающих не отставать от моды.
— Я же не предлагаю что-то радикальное.
— Я никогда так не поступлю с Гейл.
О пренебрежении собственной дочерью Элеонор не думала. Немного доверия, чуть-чуть уступчивости — вот все, чего хотелось Дане. Вполне достаточно, чтобы сказать наконец матери, что она сожалеет о своем дурном поведении в юности и, главное, что им надо стать ближе друг другу.
И хотя душа у нее болела. Дана продолжала улыбаться.
— Что ж, предложение остается в силе. До встречи.
Она знала, что никогда не увидит мать в «Женских тайнах».
Несколько минут спустя Дана уже стояла в подсобке парикмахерской, оценивая свой набор туфель. Как всегда, встреча с матерью выбила ее из колеи, она чувствовала себя разбитой и несчастной. Пришло время прибегнуть к помощи «обувного» средства.
Дана надела свои любимые серые лодочки с тонкими, изящными четырехдюймовыми шпильками и, почувствовав себя немного веселее, направилась в зал. Теперь она готова обслужить клиентку. Человека красит одежда, в частности женщину, безусловно, обувь.
— Мне нужен отдых, — заявил Кэл, едва отцы города покинули полицейский участок.
— Но ты только что отдыхал, — возразил Митч.
— В Чикаго был не отдых.
Брат ухмыльнулся.
— Тяжелая работа?
— Поговори еще, и я отправлю тебя в дорожный патруль.
— Я бы испугался… если б он у нас был.
Кэл взглянул на часы.
— В пять часов я загружаюсь в жалкое подобие пикапа и еду к себе в хижину. Все, что мне нужно, — это одна ночь непрерывного…
— Кэл, помнишь, зазвонил телефон, когда ты разговаривал с майором Талбертом о всплеске преступности?
Кэл постарался, чтобы голос у него звучал ровно.
— Нет никакого всплеска.
— Главное — осознание. — Митч передразнил Дика Макни.
— Ну, продолжай.
— Звонил Стив. Он лезет на стену — насколько позволяет его разбитое колено, — хочет, чтобы ты зашел к ним пообедать и выпить пивка. Я сказал ему, что ты будешь.
— Ты решил распоряжаться моей личной жизнью?
— Ага, и работенка — не бей лежачего, поскольку никакой личной жизни у тебя нет. — Митч отхлебнул кофе.
Кэл оперся обеими руками о раму узкого окна. Снаружи тихо падал снег, как на рождественской открытке. Он любит этот город. Правда любит, но сейчас этого не чувствует.
Он повернулся к брату, который проявил все-таки здравый смысл, убрав ноги со стола.
— Ты уволен.
— Отсюда? — спросил Митч.
Кэлу не понравился проблеск надежды в его глазах.
— Нет, с поста распорядителя моей личной жизнью. Я сам вполне способен с этим справиться.
Однако надежд на это оставалось все меньше.
Перед самым заходом солнца Дана подъезжала по узкой дороге к дому Хэлли и Стива, который располагался над дюнами, спускавшимися к озеру Мичиган. Снег укутывал деревья, склонившиеся над дорогой.
Рай, подумала Дана и тут же за изгибом дороги увидела следы, явно не принадлежащие машине Хэлли. Старый «додж» Бада Бруэра. Но Бад в Аризоне, а Митча она встретила по дороге — он ехал на своей машине.
Значит, подстроено.
Опять!
Может, развернуться и уехать? Ну, нет, она не из тех, кто отступает.
Быстро проверив макияж и прическу. Дана нацепила небрежно-уверенную улыбку и схватила купленное к обеду вино. Ничего, в долгу перед своей лучшей подругой она не останется.
Хэлли встретила ее в дверях кухни.
— Привет! Рада, что ты смогла приехать. А у нас еще гости. — Улыбка ее была чуть заискивающей.
Дана отдала подруге вино.
— Кэл?
Хэлли увильнула от ответа.
— Ну, что ты стоишь, проходи. Мы тут сидим возле камина, пока лазанья готовится.
Значит, Кэл все-таки здесь.
— Могла бы и предупредить. — Дана расстегнула куртку и стащила тяжелые зимние сапоги. Для уверенности ей сейчас ужасно недоставало каких-нибудь шикарных туфель вместо синих шерстяных носков. А уж про красную фланелевую рубашку и разорванные на коленках джинсы и говорить не приходится.
Хэлли ввела ее в просторную гостиную. Взгляд Даны остановился на Кэле. Он сидел на кушетке. В профиль резкие очертания скул, унаследованных от прабабушки-чероки, представляли зрелище, от которого тело ее охватила дрожь.
Стив медленно поднялся с кресла.
— Я рад, что снег не помешал тебе приехать. Могу я предложить тебе чего-нибудь выпить?
Дана застыла. В последний раз, когда она смешала Кэла и спиртное, получился опасный коктейль.
— Пока ничего, спасибо. Давай-ка садись и отдыхай.
Стив усмехнулся.
— Слушаю и повинуюсь.
Дана повернулась к источнику своего постоянного эмоционального напряжения.
— Кэл, — изрекла она.
— Дана, — прозвучал ответ.
— Почему бы тебе не присесть? — сказала Хэлли и плюхнулась в единственное свободное кресло. Место осталось лишь на кушетке рядом с Кэлом.
— Спасибо, — проговорила Дана.
— Почему ты ездишь на отцовском грузовике? — поинтересовалась она, пытаясь завязать нормальный разговор.
— Моя машина в мастерской. — Кэл проявлял к Дане не больше интереса, чем к телевизору.
Что ж, на Кэле Бруэре свет клином не сошелся. Дана свободнее устроилась на своей половине кушетки и демонстративно расстегнула пару верхних пуговиц рубашки, пока не показался самый краешек черного кружева бюстгальтера.
— От этого камина довольно жарко, правда? — спросила она Кэла. Судя по смешку Хэлли, с тоном Мэрилин Монро она, пожалуй, слегка переборщила.
Стив поинтересовался у Кэла, как продвигается дело с его назначением.
Кэл удрученно покачал головой.
— Макни наседает на майора и городской совет. Пока я не разберусь с погромом в салоне, не видать мне покоя.
— Тогда арестуй Майка, — вкрадчиво предложила Дана. — Ты станешь шефом полиции, а он окажется там, где ему самое место.
Он смерил ее взглядом, от которого она должна была бы задрожать как осиновый лист.
— Знаешь, я чертовски устал, оттого что все дают мне советы. Я же не учу тебя, как стричь клиенток.
Хэлли вскочила с кресла, схватила Дану за руку и потянула с кушетки.
— Идем-ка проверим лазанью.
— Конечно, — согласилась та, поскольку подруга все равно не оставляла ей выбора.
— Ладно, — сказала Хэлли, когда они очутились на кухне, — признаю, это была не самая удачная моя идея, но не могла бы ты сделать мне одолжение и провести вечер без кровопролития?
— Тогда никаких острых приборов. И, пожалуй, посади нас на противоположных концах стола.
— Я не уверена, стоит ли вас помещать в одной комнате, — пробормотала подруга, вытаскивая лазанью из духовки.
Кстати, обед проходил совсем неплохо до тех пор, пока Дана не упомянула о своем предстоящем переселении в мансарду.
Вилка Кэла звякнула о тарелку.
— Тебе что-нибудь известно об этом человеке?
Это было его первое обращение к ней.
— С ним все в порядке, у меня отличное чутье.
Он гневно воззрился на нее, начал свою речь с встревоженного: «Ты с ума сошла?» — и с каждым словом распалялся все больше и больше.
Пока он перечислял один за другим слухи про мистера Вандервурта, Дана пришла к заключению: Кэла определенно влечет к ней и это его совсем не радует.
Кэл читал нотацию, а Стив и Хэлли дружно кивали головами, как умеют только женатые пары. Дана ценила их заботу, но у нее возникло настойчивое желание зажать уши и громко запеть.
