Людмила Леонидова - Капризы женской любви
— А как вас зовут? — желая все-таки разобраться в ситуации, спросил настырный Барсов.
— А вас? — огрызнулась мама.
— Не слабо, — присвистнул отец, — а действительно, при чем тут имя?
И тут мама вспомнила, что по телефону они никак друг друга не называли, так ведь она могла встретиться с кем угодно! И Барсов тоже.
Ресторанный вечер между тем продолжался. Зал наполнялся посетителями. На столах уютно горели свечи. Звучала медленная музыка. Недалеко от оркестра танцевало несколько пар. У окна за длинным столом большая компания что-то отмечала. Вдруг от нее откололся какой-то человек и подошел к их столику.
— Можно пригласить вашу даму? — услышали все трое голос. Это был мамин спасательный круг, нарушивший траурное молчание.
Папа и Барсов тупо уставились друг на друга, не зная кому распорядиться дамой. Мама подняла глаза, полные слез, готовых вот-вот хлынуть бурным потоком.
— Можно, — решила она за своих кавалеров. Следующий вопрос поверг ее в недоумение.
— Оля, это ты? — Перед ней стоял бывший коллега по НИИ Алик. — Как ты похорошела!
— Еще один старый знакомый, — констатировал папа, — случайно оказался за соседним столиком, как рояль в кустах.
Так окончательно испортились и без того непростые отношения моих родителей. История в ресторане послужила поводом для развода. Мама сама подала документы в суд. С тех пор они не встречались. Однако папа первое время позванивал, спрашивал обо мне, но мама грубила в ответ. Теперь понимает, что виновата перед ним и передо мной. Многие женщины так себя вели с бывшими мужьями. Теперь стало по-другому.
После встречи в ресторане у мамы начался роман с Аликом. Он действительно оказался в тот вечер случайно на дне рождения друга.
После такой исповеди мама тяжело вздохнула.
— Но ты можешь разыскать отца, — виновато сказала она. — Слышала, что у него все в порядке, он крутой бизнесмен и у него новая семья. Виктор — человек крепкий и очень упрямый. Пройдет через все. — Мама улыбнулась. Глаза ее просветлели. — Меня именно этим взял… всегда был решительным и очень конкретным.
Глава седьмая
«Вот и еще один красавец Алик в нашем девичьем роду», — подумала я и прервала свои воспоминания об одиноких женщинах и колдовских чарах ворожеи.
Мой сотовый трехдиапазонный телефон, который Влад купил специально для Америки, вынужденно молчал при перелете. Не успела я его включить, как он яростно затрезвонил.
— Ты где? — раздался в трубке взволнованный голос американского партнера Стива.
— В аэропорту Джона Кеннеди. А ты? — с надеждой в голосе поинтересовалась я, думая, что американец скажет: «Ситуация изменилась. Контракт отзываю».
— Я в пробке. Детка, стой там, где стоишь, и держи телефон включенным. Как хорошо, что я до тебя дозвонился. Ты у какого выхода?
Меня передернуло от слова «детка», хотя я знала, что у американцев это звучит нормально.
— Я посижу в баре, выпью кофе.
— О’кей, — коротко сказал он, и телефон замолчал.
А я, заказав чашку кофе с коньяком, предалась вновь воспоминаниям о судьбе, которую не удалось обмануть даже мне — четвертой в роду женщине, начиная от прабабушки Мадлен.
Рабочий телефон отца, который дала мама, принадлежал одной из его фирм.
— «Белый аист» слушает, — сладко прощебетал в трубке голос секретарши.
— «Белый аист»? Вы что, детей разводите? — решила поприкалываться я, потому что страшно нервничала.
— Вас что интересует? — сдержанно проговорила выученная на все случаи жизни секретарша.
— Чем вы конкретно занимаетесь? — Я решила исправиться.
— Наша фирма занимается поставками эксклюзивного постельного белья из Германии, самых дорогих фирм. А также перин, подушек, пуховых одеял.
— Разве у аистов есть пух?
— Вам что, собственно, нужно? — теряя терпение, не сдержалась секретарша.
— Мне нужен Виктор Максимович.
— По какому вопросу?
— По личному.
— Как вас представить?
Я назвалась, в трубке тотчас запиликала музыка. Уверенный голос: «Слушаю» — сразу же мне понравился.
Запинаясь я повторила свою фамилию, имя, отчество и собралась с духом, приготовившись вымолвить самое сокровенное.
— Ну, наконец-то, — радостно перебил меня голос в трубке. — Дождался. Приезжай.
— Куда? — Я затаила дыхание от счастья. Такого приема, конечно же, не ожидала.
— Как куда? Ко мне домой.
— А адрес?
— Боже, ну какие вы забывчивые.
«Это, наверное, мы с мамой», — подумала я. И, записав адрес, хотела распрощаться.
— Погоди, мою жену зовут Юлей. Ты можешь приехать прямо сейчас?
— Не знаю. — Конечно, такое радушие ошеломляло.
— Приезжай в любое время. Скажешь ей, я тебя пригласил.
Папа жил в самом центре в новом комплексе с резными башенками и красной крышей. Дверь в квартиру была открыта, и из нее выносили мебель.
— Не стой в дверях, проходи, — сказала мне молодая женщина, совсем ненамного старше меня.
— Вы Юля?
Она на ходу кивнула.
Я хотела раскрыть рот и представиться, но Юля замахала руками и прервала меня на полуслове:
— Знаю-знаю, Виктор Максимович мне звонил. Сейчас новую мебель занесут. Пойди пока в детскую с Машенькой познакомься.
Путаясь в лабиринтах огромных комнат, я продвигалась внутрь квартиры. Громкий плач, доносившийся через одну из дверей, остановил меня.
«Наверное, это и есть детская», — сообразила я и толкнула дверь.
— Почему ты так долго не шла? — В высокой кроватке стояла почти голенькая девочка и захлебывалась от слез.
Я растерялась.
— Одень меня. — Девочка сердито топнула ножкой.
Я стала одевать малышку.
Девочка перестала плакать и спросила:
— Ты теперь у нас жить будешь?
— Нет. — Я покачала головой. Девочка вновь приготовилась зареветь.
— Хочу, чтоб ты со мной жила.
— Хорошо-хорошо, — быстро пообещала я. Слезы высохли.
— А ты про курочку-рябу знаешь? — строго поинтересовалась Машенька.
Надевая на нее платьице, я кивнула.
— А у курочки вымя есть? — Машенька с любопытством заглянула мне в глаза.
— Вымя есть у коровки, — сообщила я ей.
— А как же курочка деток кормит? — Загоняя в тупик, Машенька уставилась на меня.
— Ну вот. — Вынув девочку из кроватки, я взяла ее за руку.
— Теперь кушать, — потребовала Машенька и потащила меня в кухню.
В просторном помещении метров сорок, не меньше — посредине за прилавком, где располагались плита и множество всяких приспособлений для готовки, стояла полная женщина в белом фартуке и колпаке, вероятно, повариха. Бросив взгляд на нас с Машенькой, она фыркнула:
