Уинтерз Ребекка - Поездка в Испанию
Стыдно, о, как стыдно ей за себя — у нее нет сил бороться со своими чувствами, хотя она знает — он принадлежит другой...
— Вы, может быть, взглянете на Луизу, прежде чем отвергать мое предложение? — Глубокий, просящий голос, казалось, пронизывал ее насквозь. — Или я недооцениваю силу ваших чувств к мужчине, которого вы оставили дома, уехав в мгновенном порыве, о чем уже жалеете?
Рейчел откинула голову.
— Что бы он ни сказал вам — он лжет! В моей жизни нет мужчины! — Эхо ее зазвеневшего, окрепшего голоса отозвалось в просторах кабинета.
Он всматривался ей в лицо, будто оценивая, насколько правдивы ее слова, затем небрежно пожал плечами.
— Тогда я не вижу проблемы. Вы признались, что вас не ждет работа, в средствах вы стеснены. Я предлагаю вам щедрую плату и крышу над головой. Вы сможете, я верю, дарить Луизе всю ту любовь и заботу, что ей так нужны, пока она лишена матери. — Он придвинулся ближе: — Побудьте здесь одну неделю. — Глаза его сверкнули. — Не исключено, что за это время найдется ваш брат и столь долго ожидавшаяся вами встреча с ним наконец состоится.
Рейчел покачала головой: а он, однако, ловок и многоречив...
— Вы почти убедили меня, сеньор. Но я-то знаю: если вернусь в Нью-Йорк, мои шансы увидеть брата возрастут. И вы тоже это знаете. — Она вызывающе смотрела на него. — Чего же вы на самом деле хотите?
В уголках его губ появилась улыбка; она отчаянно старалась не замечать ее, не думать о ней! Не говоря ни слова и не сводя с нее глаз — она напряглась как струна, — он что-то приказал по телефону. Женский голос ему ответил — Рейчел уловила только: «Si, senor». А он с непринужденной грацией растянулся на стуле, скрестив сильные ноги, и стал ждать. Захваченной его мужской притягательностью Рейчел пришло вдруг в голову, что человеческое обаяние его личности проникает в ее сердце гораздо глубже. Пусть себе демонстрирует свое великолепное сложение — она приложит все силы, чтобы не поддаваться, сопротивляться влечению к нему.
— Не хотите чего-нибудь выпить, пока мы ждем, мисс Эллис? Может быть, именно сейчас вам это необходимо.
— А по-моему, как раз наоборот, вам следует поддержать тонус. Чувствуйте себя свободно, сеньор! — съязвила Рейчел, пытаясь подавить непроизвольные эмоции, которые он в ней возбуждал. И добавила бездумно: — В конце концов, вы — король замка, так сказала ваша племянница.
— iPor Dios!
Вслед за его восклицанием раздался детский плач: вошла женщина, средних лет, темноволосая, и пронесла мимо ошарашенной Рейчел белоснежный воздушный сверток. Сеньор де Рьяно поблагодарил, благоговейно принял младенца и осторожно разместил на своем широком плече, поддерживая хрупкую спинку огромной загорелой рукой и что-то напевая тишайшим голосом. Слов Рейчел не разобрала, но и без них все ясно — любовь и нежность не нуждаются в переводе.
По какой-то неожиданной ассоциации вспомнились некоторые моменты из прошлого: вот она в отеле, на дежурстве — учит малыша ходить или убаюкивает какого-нибудь беби. Заходит Стэфан — он вечно ее везде разыскивал, — но никогда, ни разу не возьмет на руки ребенка, не поиграет с ним...
Ей бы сразу заметить очевидный факт: Стэфану ни до кого нет дела, занят только собой. Разве станет он хорошим родителем? Чтобы он возился с ее подопечными, укачивал, вот как сейчас Винсент, ничуть не заботясь о своем элегантном костюме... И представить невозможно!
Итак, хозяин дома, подобно медали, повернулся к ней другой стороной — той, что предназначена не врагам, а тем, кого он любит. Враждебность его, обращенную на Брайана, она испытала на себе в полной мере. А любовь его?.. Каково это — быть им любимой?.. Вот эту кроху он любит — девочка мгновенно успокоилась, довольно заурчала — и отец тоже вслед за ней. Темноволосая женщина просияла и тут же вышла, успев, впрочем, бросить и на Рейчел и на сеньора полный любопытства взгляд.
— Когда-нибудь Луиза разобьет немало сердец! — с гордостью провозгласил де Рьяно.
В этом Рейчел не сомневалась, тем более если Луиза унаследовала красоту и волнующую привлекательность отца. Сама она убеждена, что еще не встречала в жизни такого неотразимого мужчину.
— Судя по всему, будет похожа на вас.
Это прозвучало куда-то в сторону и так тихо, что Рейчел не сразу уловила значение сказанного. Странное чувство пронзило ее: если он о Стэфане, то промахнулся — Стэфан слишком большой эгоист, просто не позволит никому разбить свое драгоценное сердце.
Черные, смягчившиеся глаза высокого человека с ребенком на руках встретили ее затуманившийся взор.
— Не хотите хотя бы взглянуть на nina[16], прежде чем нас покинете? — И направился прямо к ней. — Или боитесь, этот комочек западет вам в душу и не позволит уйти, разрушит всю вашу решимость?
У Рейчел чуть сердце не выпрыгнуло из груди.
— Нет, вовсе не того я боюсь.
«Тебя, тебя я боюсь!..» — кричало все у нее внутри. Бежать, бежать от него без оглядки... Но неведомая сила словно пригвоздила ее к месту, стоило ему отнять девочку от плеча и приподнять краешек одеяла, — она не удержалась, конечно, взглянула. Ангельское личико, обращенное на нее, напоминает кого-то очень дорогого... и волосики светленькие, как лунные лучи. Кого же?.. Ну конечно, того, кто ей теперь дороже всех на свете!
— Нет, не может быть, поверить не могу...
Сеньор де Рьяно смотрел на нее серьезно и спокойно.
— Если бы не черные глазки и оливковая кожа Кармен, Луиза — зеркальное ваше отражение, вы сами, когда были такой же крохотной.
— Как будто смотришь наши старые детские фотографии — Брайана и мои, — прошептала Рейчел, глубоко потрясенная, и потянулась к Луизе, приняла на руки крошечное теплое тельце. — Так Луиза — дочь Брайана, а не ваша! — провозгласила она изумленно, испытывая явное оживление, не совсем приличествующее ситуации.
Озадаченное выражение появилось на непривычно торжественном лице Винсента.
— А вы думали, я — ее отец?
— Ну конечно. Вы... вы ведь говорили: моя Луиза. — И в радостном порыве облегчения Рейчел поцеловала маленькую головку, с наслаждением вдыхая сладкий запах детской пудры.
— Могла бы быть моя. — Нескрываемая горечь, с оттенком даже некоторой зависти, прозвучала в его голосе. — Жена моя ждала ребенка. Она погибла в авиакатастрофе три года назад, вместе с родителями Кармен, — они летели в одном самолете.
Господи Боже! Так вот оно что...
— С тех пор я и опекаю племянницу. Самую серьезную ошибку в своей жизни она совершила, связавшись с вашим братом. Но Луиза... она ни в чем не виновата, и я сделаю для нее все, что смогу.
Де Рьяно искренен в своем благородном стремлении, это несомненно. По тому, как он обращается с малышкой, видно — привязанность его к ней неподдельна. Можно быть уверенной — Луиза вырастет, окруженная его заботой. Взять на себя нелегкую ответственность за этот слабый росточек, за его благополучную, счастливую судьбу — не каждый мужчина на такое решится. Он заслуживает восхищения и благодарности за преданность ее новоявленной маленькой племяннице.
