Диана Гамильтон - Начнём сначала
Она задёрнула шторы, оставила кофе стоять на столике и, сжав кулаки, направилась в столовую, решительно постукивая каблуками-шпильками.
Селина, конечно, понимала, что это может произойти. Она вспомнила хлопья снега на дублёнке Адама и слова Мэг о том, что погода испортилась. Адам же, в отличие от неё, не пропустил мимо ушей слова Мэг о том, что снегопад усилился.
Значит, этот гнусный вымогатель просто спокойно сидел и ждал, пока их здесь занесёт снегом! Но зачем? Какие дьявольские планы вынашивает он в своей идеально вылепленной голове?
Селина, решительно сжав рот, медлила у дверей столовой. Адам Тюдор был крепким орешком. Вряд ли его единственной целью было провести ночь в доме отца, куда его при других обстоятельствах и на порог бы не пустили. И причина, которой он объяснил своё появление здесь – познакомиться с ней поближе – тоже звучала не очень-то правдоподобно. Даже то, как он целовал её, ни о чем не говорило. Он притворялся, чтобы скрыть свои истинные намерения. В этом она не сомневалась.
Но каковы его истинные намерения, она не знала и не собиралась выяснять это. Заносы или не заносы, но он должен отсюда убраться!
С горящими глазами она толкнула дверь и была обескуражена, увидев его удобно расположившимся в кресле у камина с бокалом вина в руке. Когда он, бросив на неё беглый взгляд, лениво произнёс:
– Прекрасно. Иди сюда, присаживайся рядом, – она собралась с духом и ледяным голосом сообщила ему:
– Мне очень жаль портить вам удовольствие, но вам придётся выматываться отсюда, – и затем продолжала с торжествующим видом:
– Я провожу вас и прошу собираться.
Он с вызывающей дерзостью смерил её своим уверенным, чуть насмешливым взглядом сощуренных изумрудных глаз, сопровождая его лениво-кошачьей улыбкой, и протянул:
– Не надо нервничать, крошка. Хотя твоё понятие о гостеприимстве – я уж не говорю о манерах – оставляет желать лучшего, твоя чудесная домоправительница выполнила свой долг.
Он с удовольствием отпил из бокала и добавил, абсолютно не обращая внимания на её сведённые в гневе брови:
– Мэг зашла сообщить мне о какой-то дубовой комнате. Так что почему бы тебе не признать своё поражение и не присоединиться ко мне?
Она скорее присоединилась бы к голодной акуле в ванне, а её «поражение» означало, что он снова выпускает когти. Поражение подразумевает проигравших и выигравших, ну что ж, возможно, он и выиграл сражение, но войну он проиграет наверняка!
В своей жизни ей не раз приходилось сражаться – по крайней мере с того времени, как она осиротела. Ещё ребёнком ей с трудом пришлось примириться с мыслью, что она уже не является для кого-то центром вселенной, потому что два человека, которые любили её больше всего на свете, из её жизни навсегда ушли. И позже ей Также понадобилось мужество, чтобы в одиночку строить свою жизнь, добиваться успеха, вместо того чтобы вступить в союз с одним из проявляющих к ней интерес мужчин, чтобы чувствовать себя более защищённой в жизни, стать просто одной половиной супружеской пары.
Так что она привыкла выигрывать сражения. Только сейчас ей приходилось иметь дело с ним. Аура его необыкновенного обаяния не лишит её решительности и железной воли. Но хватит размышлять об этом!
Когда он допил вино, Седина холодно взглянула на него, взяла из его рук бокал и решительно поставила его на стол со словами:
– Не могу сказать, что я в восторге, но я покажу вам вашу комнату.
Она ожидала, что он начнёт спорить, используя все своё обаяние, станет уверять, что ещё рано, что огонь в камине горит так уютно, а свечи дают такой интимный свет, к тому же в бутылке осталось ещё много великолепного вина. Но он поднялся с грацией пантеры, заставив её поспешно отступить; и, чтобы скрыть свой неловкий испуг, она быстро произнесла:
– Может быть, вам надо позвонить и предупредить кого-нибудь. Жену, например?
– Я не женат, если это то, что тебя интересует? – Зеленые глаза насмешливо смотрели на неё, а губы изобразили издевательскую усмешку. Она резко повернулась и направилась к двери со словами:
– Меня это абсолютно не интересует. Просто проявляю обычную вежливость, в отсутствии которой вы меня упрекаете.
Она быстрым шагом пересекла холл, зная, что в любую минуту может потерять самообладание. Он спокойно шёл за ней, и она затылком чувствовала на себе его дьявольскую издевательскую усмешку. Она не любила, когда над ней смеялись и терпеть не могла ощущения, что ситуация выходит из-под её контроля. Но, уверяла она себя, в данном случае, она является хозяйкой положения. Единственное, что ей нужно сделать, – это проводить его в отведённую ему комнату, предпринять кое-какие меры предосторожности и дождаться утра – муниципальные службы к этому времени расчистят дороги, а соседний фермер, проживающий в нескольких километрах от них, расчистит грейдером подъезд к дому, как он всегда делал это в снежные зимы.
Дубовая комната, расположенная на площадке основной лестницы, могла, как выразилась Мэг, охладить любой пыл. Когда Селине было десять и она приехала сюда жить, единственными словами, которые она слышала от своего двоюродного брата, были: «Катись отсюда!» Он буквально изводил её рассказами о привидениях, посещающих дубовую комнату, о всяких вампирах и прочих ужасах, и от этих рассказов волосы у неё на голове вставали дыбом, а по ночам снились кошмары. Он подбивал её на то, чтобы она одна провела там целую ночь и Седина как-то приняла вызов, пробравшись туда в темноте, когда его родители уже спали. С проницательностью, не свойственной её возрасту, она поняла, что это единственный способ отвязаться от него и положить конец его мерзким страшилам. Даже сейчас она испытывала гордость за своё детское самолюбие, за то, как она, задёрнув тяжёлый полог огромной резной кровати, при свете фонарика всю ночь напролёт читала «Ветер в ивах». С тех пор Доминик признал её и больше никогда не смел её запугивать или издеваться над ней.
Теперь ей было двадцать шесть, она была самостоятельным человеком, добившимся определённого положения, и знала, чего она хочет в этой жизни. Уж если она смогла справиться с Домиником, будучи ребёнком, то уж и подавно справится с Адамом Тюдором. И пусть только кто-нибудь усомнится в этом! Она даже улыбалась, открывая дверь в эту мрачную, отделанную дубовыми панелями комнату с огромной резной кроватью под тяжёлым пологом.
– Надеюсь, вам будет удобно, – произнесла она с лёгкой издёвкой, намереваясь скрыться, прежде чем он успеет сказать хоть слово. Она с удовольствием заперла бы его на ночь, а он, должно быть, прочитал её мысли, потому что ей вслед раздался его насмешливый волнующий голос:
