Линн Грэхем - За что ты меня любишь?
– Я никогда вам этого не прощу, – прошептала она. – Лиланд не был моим любовником. Мы заключили соглашение. Все это было лишь игрой…
Ангелос выругался по-гречески.
– Не принимайте меня за идиота.
Макси уставилась на него невидящим взглядом, презирая себя даже за попытку оправдаться. Этим она выдала свою слабость, словно ее и вправду волновало мнение этого заносчивого грека. Такое ее гордость вынести не могла.
– Держитесь от меня подальше теперь… Вы выбрали свой путь в жизни задолго до того, как мы встретились. Чего же вы ждали? – презрительно бросил он.
Из груди Макси вырвался похожий на рыдание смех, но она туг же замолчала, резко отвернувшись, чтобы он не увидел готовых политься слез.
– Только то, что обычно принято. – Вскинув голову, она тряхнула золотистыми волосами, ясный взгляд снова горел огнем. – Я лишь хочу вести обычную, нормальную жизнь, и однажды, когда все это будет уже позади, именно так и случится. Вы, Ангелос, мне и даром не нужны. Я бы ни за что не стала заниматься с вами любовью. Надеюсь, я выражаюсь достаточно ясно? Вам никогда не получить то, чего вы добиваетесь!
Ангелос смотрел на нее так, словно не мог отвести глаза, и ненавидел ее за это.
Макси пристально взглянула на него, ощутив в душе доселе незнакомое ей злорадство.
– Неприятное известие, не правда ли? Меня вам не удастся заполучить, – тихо произнесла она, с пугающей ясностью сознавая, что обстановка накалилась до предела, и в то же время не в состоянии справиться с непреодолимым соблазном хоть как-то уколоть его.
– Однако, что вам из-за этого переживать? Ведь вы, похоже, начисто лишены настоящих чувств.
– А чего вы от меня хотите? – Ангелос с трудом подавлял ярость. – Я просто не способен полюбить и никогда не полюблю женщину вроде вас!
– Ах эта честность… она режет как ножом, – проговорила она в ответ, чувствуя, что сердце пронзает острая боль. Сама того не замечая, она вся трепетала. – И все же вас влечет ко мне? Знаете, Ангелос, мне доставляет удовольствие видеть это.
Чувственные губы Ангелоса дрогнули, он сжал зубы. В его поразительных черных глазах кипели злоба и гордость.
– Благодарю, вы чудесным образом помогли мне избавиться от комплекса неполноценности. Теперь я знаю себе цену! – бросила она срывающимся голосом.
– Какой же вы можете быть дрянью… Раньше я не замечал в вас этого. – Его акцент заметно усилился.
Макси могла бы высмеять его, но презрение в его голосе по-прежнему обжигало.
– Что ж, назовите мне цену одной ночи с вами. Во сколько бы вы себя оценили?
– Вам не по карману, – заверила его Макси, презрительно оглядывая его, словно Ангелос только что вылез из канавы. – Видите ли, Ангелос, я учусь на своих ошибках. В следующий раз я соглашусь жить с мужчиной, только если он станет моим мужем.
К ее удовольствию, Ангелос побледнел как полотно.
– Если вам хоть на миг пришла в голову такая безрассудная…
– Разумеется, нет, – чеканя слова, проговорила Макси. – Но теперь вы понимаете, почему я никак не смогу с вами позавтракать, в постели или нет. Ведь связь с хамоватым греком-миллионером повредила бы моему новому имиджу.
– Я выбью каждое слово этого разговора из вашей дурной головы, когда мы будем вместе. – Потеряв самообладание, Ангелос готов был броситься на нее.
– Как же до вас медленно все доходит. Мы никогда не будем вместе, Ангелос, – ответила Макси и с этими словами, гордо выпрямившись, вошла в лифт.
Очутившись снова на улице, Макси почувствовала, что ее бьет озноб. Позабыв, что у нее с собой нет денег, она остановила такси. Мысли путались в голове, бессвязные образы сменяли друг друга с бешеной скоростью.
Как могло случиться, что два малознакомых человека столько времени терзали друг друга? Почему ей доставляло удовольствие наблюдать, как он захлебывается от бессильной ярости? А теперь ей делалось плохо от одного лишь воспоминания об этом.
Ангелос Петронидес причинил ей страдание, но она никогда больше его не увидит, пыталась успокоить себя Макси. Даже самый стойкий из мужчин не пожелал бы пережить такое снова. Тем более Ангелос. Он ожидал, что она с готовностью бросится в его постель, как какая-нибудь жадная до денег потаскушка. Вместо этого она нанесла удар по его непомерному самолюбию, заставила его дрогнуть… и тем не менее сейчас она ощущала удивительное, ужасное чувство утраты.
Ее непреодолимо влекло к нему, а она, словно наивный и упрямый ребенок, отказывалась признаться себе в этом до последнего. «Мне известно, что я вам небезразличен». Она сгорала от стыда. Господи, да неужели же быть любовницей Ангелоса сколько-нибудь лучше той унизительной игры, в которую Лиланд заставлял ее играть целых три года.
Ангелос не поверил тому, что она сказала про них с Лиландом, он даже не задумался над ее словами. И начни Макси спорить, она бы лишь выставила себя на посмешище. Ибо ничто, кроме врачебной справки о том, что она девственница, неспособно было его вразумить. В любом случае ее неопытность была не в счет, коль скоро речь шла об Ангелосе Петронидесе. Он относился к ней так же, как люди относятся к завтраку в закусочной: лишь бы поскорее утолить чувство голода. К горлу подступила тошнота. Даже если бы ему удалось соблазнить ее, неужели он думал, что она поверит, будто его увлечение продлится целых полгода?
«Такой девушке, как ты, мужчина наобещает все что угодно, лишь бы заполучить ее в постель, – предупредил ее однажды отец. – Только если он согласен ждать, если ему важны твои чувства, можно поверить в его искренность».
Этот честный совет тогда смутил ее, ведь в то время она уже начала понимать, что яркая внешность приносит не только счастье. Подруги отвернулись от нее, завидуя ее успеху. За нею волочились взрослые мужчины, пытались сблизиться и назначали свидания. Даже ребята-ровесники, которые в ее присутствии немели от смущения, у нее за спиной сочиняли легенды о ее похождениях. Восемь лет спустя Макси уже не питала надежды когда-либо встретить мужчину, который, как гласит пословица, не станет есть пирог до праздника.
Спустя час после того, как она вернулась в дом Лиз, раздался телефонный звонок. Это была Катриона Фергюссон, хозяйка агентства, с которым Макси работала с восемнадцати лет.
– Боюсь, у меня нет новостей для тебя, Макси, – как всегда, живо проговорила она. – Тебя решили не приглашать для съемок в новой серии рекламных роликов о средствах по уходу за волосами.
– Мы ведь этого и ожидали, – напомнила ей Макси с печальным вздохом.
– Боюсь, ничего другого найти не удалось. Это и неудивительно, – сказала Катриона. – Твое имя слишком тесно связано с именем одного небезызвестного лица. Я ведь предупреждала, насколько это плохо, да и то, что о тебе в последнее время писали в газетах, ничего хорошего не сулит.
