Отблеск миражей в твоих глазах (СИ) - De Ojos Verdes
И в какой-то момент, пробираясь обратно, вижу, как она столбенеет за несколько шагов до него. Стреляю глазами в сторону шайки и сама напрягаюсь, видя привалившего прокурорского сынка.
Я сумасшедшая, давно познала дзен в этом состоянии, поэтому даже не берусь объяснять, зачем делаю это:
— Я возьмусь, — шепчу Оле на ухо и вытягиваю из её рук планшет.
Подхожу к гостям, параллельно открывая в программе ячейку их стола, чтобы дополнить заказ. Холодным вежливым тоном выслушиваю пожелания, быстро печатая. В глаза никому особо не смотрю, не провоцирую прямым взглядом, вызовов не бросаю. Психология ублюдков мне знакома, веду себя крайне нейтрально.
— На, отмечай на баре, я отнесу, как будет готово, — возвращаю блондинке гаджет и направляюсь к своим столикам, не давая ей возможности заговорить.
Мне кажется, этот урод даже не помнит нас обеих, потому что никаких видимых признаков узнавания не проявляет. Наверное, был слишком пьян в ту ночь. Вот и прекрасно.
Однако мерзкий озноб продолжает бежать по моей спине лишь от мысли о нем.
— Вик, — всё-таки ловит меня в промежутке Оля, хватая за руку и заставляя остановиться. — Спасибо тебе. Правда, больше спасибо.
— Не стоит.
— Я перенесу деньги за заказ тебе…
— Не вздумай, — отсекаю жестко и после короткого кивка оставляю коллегу.
К черту благодарности, я не для того прикрываю её задницу.
За полночь начинают вибрировать ноги, уставшее тело, но хуже всего — именно гудящей голове.
Улучив минутку, юркаю в раздевалку, убеждаясь, что ни в помещении, ни на подходе к нему никого нет. Прислоняюсь к своему шкафчику и становлюсь так, чтобы видеть дверь.
А потом ныряю пальцами под парик и остервенело чешу зудящую кожу, отчего дурацкое изделие ходит ходуном. Не удержавшись, блаженно постанываю и на ничтожные мгновения опускаю веки.
Пожалуй, это самая ужасная часть маскировки. Я даже убрала длину рыжих волос, чтобы хоть немного облегчить ношу, а ощущение собственной взопревшей плоти ближе к концу рабочего дня так и не отпускает.
Ничтожные мгновения! Каких-то несколько секунд!
Но я впервые теряю бдительность настолько, что не слышу, как кто-то оказывается рядом. Понимаю это лишь по истончившемуся свету, что бывает, когда его заслоняет человек повыше, находясь буквально перед тобой и нависая тенью.
Перемещаю пальцы к вискам, упорно делая вид, что массировала их. Не совершаю никаких уличающих себя резких движений. Уверена, что этот некто сейчас уйдет, даже не заметив моей оплошности. Наверное, один из официантов, за каким-то чертом передвигающийся как ниндзя.
— Дай помогу, — бьет меня в лицо поток горячего дыхания, параллельно с которым мужские пальцы ловко просачиваются к моей голове, слегка оттягивая парик.
Проживаю шок и молниеносно распахиваю глаза.
— Ну, привет, родная… — торжествующим шепотом прямо по распахнутым в потрясении губам.
12. Лус
Ставлю все свои внутренние органы, он с ней спал.
Смотрю украдкой на Барса с Олей, переговаривающихся у бара, и взрываюсь от бессильного раздражения. Человеческая тупость не знает границ. В нескольких метрах, пусть и вне видимости, сидит отморозок, который сам по себе ходячая угроза жизни. Если прокурорский сынок узнает Барса, это конец. Девушку, быть может, не тронет, потому что она ему больше неинтересна, про этого упыря разные слухи ходят, там полный сдвиг по фазе в плане кинков[1]. Но герою-любовнику точно будет несладко.
А эта дурочка стоит и флиртует, невзначай расправляя свои прелести. Вместо того чтобы предупредить парня и попросить уйти.
Боже, в любую минуту здесь могут учинить расправу, а эти идиоты воркуют, словно на свидании.
Барс ловит мой взгляд и немного щурится, когда я забираю у бармена заказ. С ледяным равнодушием отображаю и читаю предупреждение в его глазах.
Смазливый в ярости.
Я ведь нейтрализовала его в раздевалке и ушла. Снова. Бить не планировала, это рефлекс сработал на опережение. В ту секунду растерялась, увидев ненавистного жениха с торжествующей наглой ухмылкой и ничего лучше не придумала.
Сейчас, когда он гневно зыркает, я чувствую, как аномальное удовлетворение растекается по венам наряду с адреналином, который шпарит в крови с момента, как оказалась пойманной. Что ни говори, а сбивать спесь с придурка очень приятное дело.
Я знаю, что в зале Барс ко мне не сунется. Он будет ждать, пока мы останемся вдвоем после смены. А до её окончания еще часа полтора. И я продолжаю работать под декомпозицию мыслей. Сценарий открытый — наша боевая игра может закончиться как угодно. Разговор неизбежен.
Ситуация критическая. Но я держу себя в руках.
Изредка отражаю яростные взгляды Барсега с не меньшей злобной пылкостью.
Да, ты мне тоже не нравишься, Диего.
Краем глаза контролирую перемещения прокурорского сынка, подавляя эмоции. Не до них. Хоть кто-то в этой неадекватной обстановке должен сохранять холодную голову, чтобы все остались живы. Раз это не Оля и не Барс, приходится только мне. Готова в любой миг действовать и прикидываю пути отступления в случае чего. Я просто не могу допустить, чтобы этого горе-жениха порешали по моей вине. Косвенной, но вине. Он же из-за меня был здесь в ту ночь. И сегодня.
Напряжение отпускает, когда народ начинает расходиться, а в числе первых караоке покидает орава насильника. Бог миловал, всё закончилось благополучно. Но после такого стресса мне понадобится как минимум расслабляющая ванна. Нервы натянутыми канатами продолжают тихонько поскрипывать.
Я вызываю такси еще в помещении, переодеваясь. Поэтому, выходя на улицу, успеваю запрыгнуть в машину быстрее, чем спохватывается стоящий неподалеку Барс. Он тут же кидается к своему автомобилю и следует по пятам.
Выхожу у подъезда практически одновременно с ним.
Смазливый хлопает дверью и шагает ко мне. Громкий звук эхом отдается по двору, и я выпрямляюсь еще больше, встречая грозный взгляд.
Останавливается в метре. Застывает. И сверлит чернотой в глазах.
Наш зрительный контакт нашпигован обоюдной ненавистью.
Теперь всё без утайки. Откровенно.
В какой-то степени даже хорошо, что мне больше не надо притворяться.
— Ты… — Барсег натурально рычит. — Ты…
— Твоему красноречию позавидовали бы даже Платон с Сократом, — ничего не могу с собой поделать, невинно хлопая ресницами и улыбаясь с широтой.
— Рот закрой.
— Тон сбавь.
После обмена детсадовскими фразами еще какое-то время обжигаем друг друга гневом. Не мигая.
— Ты мне должна объяснения, чучундра. Я жду.
— Я худею с твоей наглости, Диего.
— Объясняй, блядь, что всё это значит.
— Для особо одаренных: я тебе ничего не должна. И, вообще, что ты тут делаешь? У тебя же ординатура.
— Тебя не касается.
— Аналогично.
Палим репликами на опережение, оба злые и не настроенные на нормальный диалог, слишком много в нас гонора. Никто не сдаётся.
Барс возвышается надо мной, дышит огнем, аж ноздри подрагивают.
Я девочка невысокая. К сожалению. И подавлять ростом технически не могу.
Компенсирую это упущение природы профессиональной язвительностью.
Он еще не в курсе, но у меня по ней черный пояс. Язык — моё оружие наряду с боевыми приемами, которым научила целая свора братишек.
— Я понять хочу, тебе кто-то бессмертие подогнал? Откуда столько борзости?
— Генетически передалось от отца-Кощея, — фыркаю и закатываю глаза.
— Да твою ж мать, ни капли адекватности?! — Барс стискивает челюсть и склоняется ближе. — По-человечески общаться не вариант? Я тебе сколько раз предлагал договориться? Ты что устраиваешь, химера[2]?
— По-человечески — это как ты, что ли, Барсик? — достал обзываться, не поспеваю за ним. — Матами и криками, как орк подзаборный?
Получаю удовольствие от его реакции на кошачью кличку. Аж передергивает бедного. Выпрямляется и хмуро косится, сдерживаясь из последних крупиц терпения. Я чувствую, что смазливый на грани. Ну не бить же ему меня.
