Отблеск миражей в твоих глазах (СИ) - De Ojos Verdes
— Можно позвонить с твоего телефона? — подаюсь к невесте с просьбой. — Мой сдох, надо найти зарядное.
Кивает и пододвигает свой смартфон ко мне.
Звонок занимает не более пяти минут, которые я отсутствую в зале. Возвращаюсь и сразу же сталкиваюсь с глазами Лус, будто караулящей вход. Она моментально их отводит и больше не смотрит. Даже когда с вежливой благодарностью отдаю ей гаджет.
Мы совершенно не контактируем.
Никто друг другу.
Наш праздник. Но чужое решение. Старые устои. Не предназначенные под современную динамичную жизнь.
Как всегда, прощальная ночь с пацанами вписывается в феерию, так круто мы её проводим. Беспредельщики, сука.
А утром дед отвозит меня в аэропорт и, довольный собой, вручает наличку, как и договаривались перед началом этого гребаного «происшествия» моей жизни.
Не подозревая, что выполнять его волю я не собираюсь.
11. Лус
— Какие, мать вашу, пары? — возмущается рядом одногруппник. — Первое сентября же! Встретились, замутили перекличку, рассосались в разные стороны! Все нормальные вузы по этой схеме чилят!
— Самые активные получат допзадание написать работу «Как я провел лето», — отзывается декан на нестихающие шушуканья, не отрывая взгляда от своих записей. — В виде реферата, разумеется.
Группа хихикает на детский подкол из уст одного из самых строгих преподавателей, который в этом году ведет у нас аж два профильных предмета. И оба по закону подлости стоят в расписании сегодня. Поэтому никто не рискует пропускать их, в том числе и злостные прогульщики.
— Староста? — поднимает глаза Анатолий Валентинович.
Нехотя тяну руку вверх.
— Я.
— Номер телефона мне и почту. Скину вечером материалы. А также возможные изменения в графике.
Обожаю таких динозавров. Игнорирующих блага цивилизации. Типа дозвона. Смс-ок.
Приходится писать ему данные на листке, вырванном из тетради.
Следующие три часа с десятиминутным перерывом на законную перемену мы сидим в полной тишине, слушая лекции.
— У меня голова опухла от потока информации, — жалуется Кети, хватаясь за виски. — Я уже никуда не хочу идти, только домой. И спать, блин. Этот мамонт точно энергетический вампир. Высосал весь запал.
— Давай я всосу его обратно? — прилетает от того же одногруппника, вылетающего в коридор за нами.
— Боже, Полищук, а давай ты проявишь побочки своего спермотоксикоза где-нибудь в другом месте?
Они продолжают препираться, а я смеюсь, привыкшая к пошлятским шуткам наших мальчиков. Им по восемнадцать-девятнадцать, и ясное дело, никто за лето не стал осознаннее. Вряд ли что-то изменится и до конца второго курса.
Всей толпой спешим на улицу, где продолжаем вести бурные переговоры, в каком заведении посидеть. Соскучились друг по другу, душа требует праздника.
— Лус, он идет сюда, — шепчет в какой-то момент Кети.
Я выжидаю несколько секунд, после чего медленно оборачиваюсь, будто невзначай окидывая скучающим взглядом заполненный студентами двор универа. И, разумеется, натыкаюсь на подходящего к нам брюнета, как подруга и предупреждала.
— Привет, Шахерезада, — бросает мне с залихватской улыбкой и небрежно кивает остальным.
— Привет, — отражаю ровно и выгибаю бровь, напоминая, что не люблю, когда он меня так называет.
Марат лишь улыбается шире и зеркалит моё движение, пуская в полёт густую бровь. Мол, ничего ты мне всё равно не сделаешь.
— Не передумала насчет вечера? Пришли бы с подружкой.
— Ей парень не разрешает.
— А тебе?
— Врожденное чувство самосохранения.
Усмехается и качает головой, транслируя: ты неисправима.
С Адамовым у нас уже второй год длится пикировка повышенного уровня. С первой встречи в коридоре, когда я еще была абитуриенткой, посещающей подготовительные курсы, бросаем друг в друга провокационные взгляды и не упускаем случая схлестнуться в остроумии. В общем-то, с этого и началось наше знакомство — с обмена далеко не любезными колкостями из-за тупого подката его друга.
Ну, как это бывает, тривиальная история симпатии. Он крутой красивый мальчик, представитель элиты города, привыкший к женскому вниманию, но почему-то засматривающийся на меня. А я — не Золушка, конечно, но из семьи попроще и не с самой яркой внешностью, при этом страдающая частым дефектом «простушек»: гипертрофированной гордостью, мешающей мне пасть ниц перед принцем.
Мы переписываемся в соцсетях, бомбя личку подколами, но напрямую не признаём, что нравимся друг другу. Марат не оставляет попыток вовлечь меня в свою компанию, приглашая на различные тусовки, а я железобетонно отсеиваю эти приглашения.
— Дай знать, если передумаешь, — приспускает авиаторы и подмигивает, гад.
Я знаю, какими взглядами его провожают другие девочки. Мысленно разрисовывая меня ругательствами за то, что «выделываюсь».
Вечером, возвращаясь домой после посиделок, чуть не забываю про треклятое кольцо. Прямо перед дверью достаю из внешнего кармана сумки и надеваю, борясь с внутренним протестом.
— Ты поздно, дочь, — мама встречает в коридоре, зевая.
— «Спокойной ночи, малыши» еще даже не началось, — ворчу для проформы и целую её в щеку.
Стандартная процедура — в двух словах рассказываю о первом учебном дне и поднимаюсь в комнату. Я безумно люблю маму, но мы с ней не подружки, я привыкла в сухом казарменном режиме докладывать о существенном и ретироваться.
Бабушка с дедушкой уже легли, поэтому, не боясь быть пойманной, прямо на лестнице стягиваю кольцо, жгущее палец. Кладу на видное место на столе, чтобы утром перед завтраком напялить. Дед строг к таким мелочам. И я уже четыре дня пытаюсь ужиться с ненавистным атрибутом новоиспеченной невесты.
Приобретенный статус так бесит, что рычать готова.
Но стискиваю зубы и молчу.
Ведь у меня нет выбора.
Пока…
***
Выхожу со склада, перебирая документы, и по пути улыбаюсь водителям наших постоянных заказчиков. Они ждут своей отгрузки, соблюдая очередь. Чуть ли не с младенчества знаю многих из них, я сюда часто приходила с мамой, потому что бабушке было сложно справляться с моей гиперактивностью в одиночку. Но и здесь я умудрялась наводить суету, пару раз организовывая настоящие ЧП. Коллектив перекрещивался, когда я появлялась на производстве, и работники передавали меня друг другу, словно эстафету, лишь бы не оставлять без присмотра.
— Мне пора, я ухожу, — извещаю представителей своего семейства, входя в административный блок.
— К Кети? — делает шаг ко мне дедушка.
— Да, четверг же, английский у нас.
Каждый раз одно и то же. Лучше меня знает мой график, но всё равно считает своим долгом задавать этот вопрос. Это не старческое. Это — черта характера, приверженность к тотальному контролю.
— Внимательно и осторожно! — высекает чопорно, а я мысленно одновременно с ним повторяю извечное финальное напутствие.
— Всегда! — клюю главного мужчину моей жизни в щеку, после чего передаю бумаги маме, дублируя поцелуй и с ней, и убегаю.
Кети открывает дверь и сразу же принимает из моих рук тяжелый рюкзак.
— Есть будешь, Лу?
— Не, я только в душ и переодеться. Там перекушу, а то опоздаю.
Любимая рыжая бесовка, пока я освежаюсь, достает мою экипировку, раскладывая на своей кровати. Вылетаю из ванной и сразу начинаю одеваться. Макияж занимает значительную часть моих сборов, в процессе которого успеваем почесать языками.
Первые часа полтора в караоке более-менее тихо. Но к девяти народ валит пачками. Сейчас хуже, чем летом. Студенты вернулись с каникул, смешиваясь с толпами туристов. За две недели сентября кое-как мы приноровились к этому режиму. Несомненным плюсом которого служит процент от выручки и возросшие чаевые.
Но именно сегодня я почему-то крайне взвинчена, отчего меня бросает то в жар, то в холод. Чувствую себя странно, словно что-то давит извне. Чей-то взгляд, присутствие… Одна шумная компания парней нервирует своим поведением, но это стол Оли, я лишь проскакиваю мимо к своей зоне.
