Не обмани меня (СИ) - Сергеева Марианна
Когда его ладонь ложится между моих бёдер, он останавливается и внимательно вглядывается мне в лицо.
«Он спрашивает», — понимаю я. Теперь всё зависит от моего решения. В голове предупреждающе звучит строгий голос мамы. Но после всего, чем мы с Андреем занимались, я не ощущаю себя невинной девушкой. И даже если вдруг у меня с ним не сложится, разве не будет честным сейчас дойти до конца? К тому же я очень хочу, чтобы именно он стал моим первым мужчиной. И я решаюсь. Расслабляюсь и немного шире развожу ноги, давая таким образом понять, что согласна.
Глаза Андрея ярко вспыхивают.
— Я осторожно, — шепчет он. Его губы касаются поцелуем моих.
Это больно. У меня низкий болевой порог, я очень плохо переношу боль. И это ещё одна причина, по которой я оттягивала этот момент. Девчонки из общежития рассказывали, как ужасно всё происходит в первый раз.
Мужчина не спешит, он осторожен и нежен, как обещал. И всё же это не избавляет меня от неприятных ощущений. Когда он подхватывает меня под бёдра и заполняет собой, я крепко зажмуриваюсь и вцепляюсь в его плечи. Андрей замирает, давая мне время привыкнуть к нему.
— Ты как? — спрашивает тихо.
— Нормально, — выдыхаю. — Всё нормально.
Боже! Кто пишет эти любовные романы! Где это сменяющее боль удовольствие? Эти оргазмы в первый раз? Я чувствую только боль. Боль и желание, чтобы это быстрее закончилось. И накатившую волну облегчения, когда Андрей, наконец, меня отпускает.
Садится рядом, лениво гладит по животу и смотрит на меня. Смотрит по-новому, остро, пристально, оценивающе.
— Ничего не хочешь мне сказать? — холодный тон, каким он задаёт этот вопрос, приводит меня в замешательство. Не так я представляла себе свой первый раз. И я не понимаю, что от меня хочет услышать Стогов.
Глядя на моё растерянное лицо, мужчина усмехается:
— Ладно. Нет так нет. Я в душ.
Он поднимается и уходит. Хотя в квартире тепло, мне становится зябко и неуютно. Я не понимаю, почему мой страстный и ласковый любовник вдруг стал таким чёрствым и равнодушным. Запоздало вспоминаются слова мамы про «получил, что хотел». Низ живота неприятно ноет.
Но главное потрясение ждёт меня впереди. Я не замечаю следов нашей с ним первой близости. Тех самых, о которых столько написано в любовных романах как о непременном атрибуте невинности девушки. Как же так? Андрей мой первый мужчина. Тогда почему? Поэтому он так холоден со мной, догадываюсь я только сейчас. В смятении натягиваю футболку, сажусь на кровать и жду его возвращения. Я не знаю, как он поведет себя теперь. Боюсь даже думать, кем я выгляжу сейчас в его глазах.
Наконец, мужчина выходит из ванной комнаты.
— Андрей, — жалобно сиплю, — я не знаю, почему так. У меня до тебя никого не было.
Он снова усмехается:
— Беги в душ и собирайся, а то позавтракать не успеем. У меня в десять суд.
— Андрей! — восклицаю в отчаянии.
Не отвечает. Молча скидывает полотенце, натягивает спортивные брюки, разворачивается и уходит в кухню.
Мне ничего не остаётся, как сделать то, что он сказал.
— Садись, ешь, — равнодушно кивает мужчина на тарелку с омлетом, когда я появляюсь в проёме двери. Он уже переоделся в деловой костюм. В его руках документы, которые он сосредоточенно изучает.
— Андрей! — послушно сажусь на стул и снова зову его.
— Ммм? — отзывается, не отрываясь от просмотра рабочих бумаг.
— Поговори со мной… пожалуйста!
— О чём? — интересуется безучастно, так и не взглянув на меня.
— О том, что между нами… сегодня… — запинаюсь в попытке объяснить.
— А там есть о чем говорить?
— Да! Я… Не знаю…
Повисшая пауза становится непереносимой. Наконец, Стогов возвращает мне своё внимание.
— Что ты от меня хочешь? — отзывается ровным голосом. — Я не требовал от тебя быть девочкой, мне это было неважно. Ты сама мне сказала, что у тебя никого не было. Я не торопил, ждал. А ты всё это время разыгрывала из себя святую невинность. Так сколько ещё их у тебя было, кроме меня?
Его слова больно бьют по мне, и они так несправедливы!
— Я не врала тебе! Я не знаю, почему так! У меня никого не было, кроме тебя! — доказываю с горячностью. Едва не срываюсь на крик. Мне всё ещё кажется, что сейчас мы поговорим и разберёмся в этой нелепой ситуации. Он ведь старше, он должен понять!
— Конечно, — голос мужчины пропитан сарказмом. — Ешь и поехали.
Делаю несколько глотков кофе и выхожу из-за стола. После его слов становится ясно, что доказывать что-то бессмысленно.
— Поехали, я готова.
Доезжаем до общежития в напряженном молчании. Я гляжу на Андрея. Он с невозмутимым выражением лица ждёт, когда я выйду из машины. На меня не смотрит, словно потерял ко мне всякий интерес. Я и выхожу, тоже молча. Поднимаюсь по ступеням и оборачиваюсь. Всё произошедшее кажется мне дурным сном, который закончится, стоит только проснуться.
Только это не сон. Шум колёс отъезжающей тойоты абсолютно реален.
Как реально и то, что я стою сейчас одна на ступенях общежития, зябко ёжусь от пробирающего январского мороза и потерянно гляжу вслед автомобилю бросившего меня мужчины. Такая потрясающая ночь и такой важный первый раз закончились моей личной катастрофой.
Глава 7. Осознание
«You turned my whole world upside down».
Ты перевернула мой мир
(Eric Clapton — «Layla»)
Вот уже три часа, как я сижу за столом перед раскрытым учебником, подперев подбородок руками, и безуспешно пытаюсь вникнуть в материал. Завтра экзамен по современному русскому языку, и я планировала сегодня весь день усиленно готовиться. Только мысли упорно перескакивают со способов артикуляции гласных и согласных звуков на то, что случилось этим утром между мной и Андреем. То и дело поглядываю на лежащий рядом телефон, словно и правда надеюсь, что Стогов мне позвонит или пришлёт сообщение.
Мне повезло, что Оксаны не оказалось дома, когда я вернулась к себе. Я закрылась на ключ, свернулась на кровати, обняла подушку и погрузилась в меланхолию. Перед глазами стояло равнодушное, отстраненное лицо Андрея. В голове снова и снова звучало презрительное: «Сколько их у тебя было, кроме меня?» Периодически раздавался стук в дверь: кто-то из студентов, как обычно во время сессии, приходил просить лекции или учебник. Но я никого не хотела видеть.
И всё же привитый с детства синдром отличницы и необходимость отчитываться перед родителями вынудили взять себя в руки и сесть за книгу. Нужно сдать сессию без задолженностей, да и стипендию глупо терять из-за своих эмоций.
Мои страдания над учебником продолжаются допоздна, пока я не решаю, что ночное бдение вряд ли поможет мне на завтрашнем мероприятии и что нужно поспать хотя бы несколько часов. Укладываюсь прямо в одежде и при свете настольной лампы тут же проваливаюсь в сон.
Зашедшая за мной утром Светка не скупится на язвительные комментарии:
— Выглядишь отвратно. Ты что, не спала всю ночь? Что за круги под глазами? Я вообще думала, ты у своего ночуешь. Что случилось-то?
— Свет, давай не сейчас. Поехали!
Проснувшись, я отправила ей сообщение, что едем на факультет вместе. Но объяснять причину того, что я здесь, а не у Андрея, нет никакого желания.
Ответ на экзамене еле вытягиваю на «хорошо», и это мне ещё повезло, что попался билет с вопросами, которые я успела подготовить. Следующие экзамены проходят примерно так же, а бледность и усталость на моем лице становятся всё более заметными.
Андрей не дает о себе знать, отчего я постепенно впадаю в апатию. Стараюсь сосредоточиться на учебном материале, но всё время возвращаюсь к тому, что произошло между нами в последнюю встречу. Ночами долго не могу уснуть, пытаюсь понять. Вскоре моя растерянность сменяется обидой на Стогова. Я всё острее ощущаю, что меня выкинули, будто нашкодившего котёнка.
В голове крутятся, словно заезженная пластинка, жалящие слова Лики: «Ни одна рядом с ним не задержалась! Думаешь, ты особенная?.. Ни одна… Ни одна не задержалась…»
