Турецкий променад по набережной забытых обид - Люси Фер
— Ты святая… — наигранно удивляется Орлов. — Мне кажется, более тяжёлой и неблагодарной работы трудно себе представить…
— В каждой профессии есть свои сложности… Но я свою люблю, несмотря ни на что… Поверь, глаза детей, смотрящих на тебя с искренним интересом, стирают любые негативные мысли…
— Значит, ты одна из немногих, кто таки смог найти любимое дело, которое приносит деньги…
— Вероятно… — неожиданно смеюсь я, — хотя многие бы с тобой поспорили… Где учительство, а где деньги…
— Это точно… — тихо произносит Орлов, и спустя несколько мгновений ошарашивает меня фразой: — У тебя красивый смех…
— Спасибо! — спутанно отвечаю я, всё ещё в шоке от подобного комплимента. — Чем занимаешься ты? — пытаясь сгладить неловкость ситуации спрашиваю я.
— Работаю в турецком отеле… — хмыкает он. — Работа, конечно, не ахти… Но на жизнь хватает… Всю юность я мечтал быть инженером-конструктором… Проектировать автомобили было моей давней идеей фикс, я даже учился в техническом вузе… Но… — тяжело вздыхает важный птиц, — не срослось… Вуз пришлось бросить, ушёл прямо с последнего курса.
— Обидно… — удивлённо шепчу я. — Всего год — это же не срок…
— Конечно, но иного варианта в тот момент не было… Семья превыше всего… — тишина повисает в лифте подобно вязкой паутине.
Я осознаю, что тема ухода из университета для Орлова слишком болезненна, любопытство нещадно грызёт меня, но я, наплевав на это, спешу сменить тему разговора:
— Читать любишь?
— С детства ненавидел… — весело хмыкнув восклицает Орлов, я же закатываю глаза к потолку, убеждаясь в его умственной непроходимости. — Но с возрастом кажется распознал истинный вкус чтения… Обожаю Чехова, Достоевского, порой перечитываю Булгакова…
— Неожиданно… — вырывается у меня.
Я всё еще с сомнением качаю головой, пытаясь уличить Орлова во лжи.
— А что читаешь сейчас?
— Гроздья гнева… Я пока в самом начале, но книга обещает захватить…
— Ричард Докинз… — уверенно произношу я, — хорошая книга… Жизнь индейцев в Америке девятнадцатого века была непростой…
— Соглашусь… — хмыкает мужчина. — Однако жизнь американцев во времена Великой Депрессии была также крайне тернистой… А уж как мастерски Джон Стейнбек заставляет читателей сопереживать своим героям… — важный птиц многозначительно останавливается, а затем неожиданно смеётся: — Проверку прошёл?
— Прошёл… — недовольно выдыхаю я, всё еще неприятно удивлённая начитанностью своего соседа по лифту.
— Не верится, что умею читать?
— Верится… Но с трудом… Я тоже обожаю Чехова, а по Стейнбеку даже писала курсовую работу в университете…
— Да ладно… А как же Мистер Рочистер и Джейн? — хитрый нотки прорезываются в голосе Орлова.
— Любимая книга детства, — нехотя поясняю я, — читаю её, когда…
Неожиданный треск не даёт мне закончить мысль, и лифт глухо выдохнув начинает подниматься наверх. Освещение в лифте восстанавливается, и проморгавшись я наблюдаю довольное лицо Орлова, что с милой улыбкой взирает на меня. Я же смотрю на него в ответ, не зная, что сказать.
Наш разговор был мне неожиданно приятен, и даже заставил поверить в то, что Михаил не так ужасен, как я привыкла о нём думать.
Звонкий писк извещает нас о прибытии на нужный этаж, а цифра один на табло указывает, что мы, наконец-то, окажемся в вестибюле.
— Эмма… — начинает неожиданно Орлов, но в это время блестящие створы лифта начинают разъезжаться и в проёме показывается раскрасневшееся, взволнованное лицо Гизем.
— Хозяина звать… — перебивает она Орлова, чуть ли не крича. — Кричит, подпись надо… Хозяина звать и звать… — обвиняюще тыкая в грузного турка в синем рабочем комбинезоне позади себя, верещит турчанка.
— Владельца подпись надо… — трясёт бумажками мастер, и переводит вопросительный взгляд на Орлова. — Подпишешь?
— Подпишу-подпишу… — бормочет важный птиц, окидывая меня внимательным взглядом. — Эмма, нам нужно поговорить…
— Не стоит… — прерываю я его, выдавливая из себя лучезарную улыбку, — спасибо, что скрасили тёмное одиночество вашего лифта.
Выскочив из лифта, я несусь в сторону лестницы, ведущей на третий этаж. Неимоверно хочется отгородиться от мира за дверью своего номера.
Этот гад снова меня обманул…
— Владелец… Хозяин… — глумливо произношу я про себя, кривясь от воспоминаний обо всем его вранье.
— Эмма! — кричит мне вослед его птичье гадство, но я, не поворачивая головы, показываю ему средний палец.
— Эх, Майкины уроки не прошли даром…
Затворив за собой деревянную дверь комнаты 665, я вновь и вновь бормочу ставшую уже излюбленной фразу:
— Пошёл ты к чёрту, Орлов!
Глава 10
Телефон, выдернутый их бессетевой пропасти начинает нещадно пиликать, жалуясь на безбожное количество сообщений и звонков от Наташи, расстроенной моим исчезновением.
— Блин… — ругаюсь я, набирая трясущимися пальцами номер новоиспеченной приятельницы.
— Неужели… — раздаётся недовольное в трубке, и я спешу быстрее оправдать столь некрасивый жест с моей стороны.
— Прости, Наташ! — тараторю я, объясняясь. — Ты не поверишь, но со мной случилась настоящая катастрофа! Я застряла в лифте… И это растянулось на целые два с половиной часа. Просто ужас…
— Не в каменном же веке живём… — недовольно тянет Наталья, — могла бы и предупредить. Час тебя возле бара как дура прождала…
— В том-то и дело, что, видимо, в каменном… Сеть вообще не ловила… Я пыталась тебя предупредить, всё время гипнотизировала несчастный телефон, но заветные палочки там так и не появились…
— Вот тебе и пять звёзд… — причмокивает приятельница. — Даже мои три звезды себе такого не позволяют…
— И не говори… — киваю я головой, будто Наташа может меня сейчас увидеть. — Такие деньги дерут, а сервиса кот наплакал…
— Требуй с них моральный ущерб! — смеётся она в трубку. — Скажи, что испытала сильный стресс на фоне длительного нахождения в замкнутом пространстве и упущенной по их вине возможности очаровать новым платьем местных мужиков.
— Ты действительно меня извини… — игнорируя её предложение бормочу я, — ненавижу подводить людей…
— Да, ладно, всякое в жизни бывает…
— Может перенесем наш поход в бар на завтра? — неожиданно предлагаю я.
— Это вряд ли… — грустно произносит моя турецкая подружка. — На завтра у нас большая экскурсия запланирована, боюсь приедем только вечером. Там уж точно не до развлечений будет… Может послезавтра? Хотя нет… — вдруг вспоминает она, — там тоже какой-то выездной шабаш, еще в России втюхали… А отказаться, денег жалко…
— Времени полно… — бодро отвечаю я, — как-нибудь точно выберемся.
— Конечно… — соглашается со мной Наташа, — но насчёт морального ущерба ты всё же подумай!
— Обязательно, — хмыкаю я, — хорошей экскурсии, пока!
— Чао-чао… — чмокает в трубку девушка и мы отключаемся.
— За все мои моральные терзания Орлов точно вовек не расплатится… — шепчу я в пустоту и иду в душ, хочется смыть с себя все события сегодняшнего вечера.
* * *
Утро следующего
