Кукла Яся (СИ) - Джолос Анна
Он заметил!
Бежит за мной. Бежит за мной!
Аааа!
Пытаюсь ускориться, однако чёртовы почки ноют просто невыносимо.
— Стой, зараза!
Нет-нет-нет!
Так лихо сокращает расстояние, что разрыдаться от досады хочется.
Приближается.
Рррр!
Догоняет.
Вселенная, пусть споткнётся об ежа, пожалуйста!
Тяжело дыша, через силу переставляю ноги.
— Тебе крышка! — прилетает многообещающе в спину.
У меня получится. У меня получится. У меня…
Надежда, мать её, умирает последней. Вот как раз в эту самую секунду. Потому что Кирилл нагоняет меня, ловит в захват, и мы оба падаем на землю.
— Пф…
Борьба выходит неравная, но я пытаюсь сопротивляться.
— Далеко собралась? — наваливается сверху. Садится, фиксирует запястья одной левой.
— Я…
Щелчок.
Что-то холодное утыкается в мой живот.
Испуганно замираю и, кажется, даже перестаю дышать.
Это пистолет? Пистолет, да?
Поблизости тормозит машина.
Вот же вляпалась!
— Дёрнешься — получишь пулю, — предупреждает, клацнув зубами.
— Кир, остынь! — встревоженно кричит его друг.
Фоном улавливаю звуки внешнего мира. Слышу, как хлопает дверь авто. Как приближаются шаги.
— Встала! — приказывают мне тоном, не терпящим возражений.
Да и кто, спрашивается, станет возражать, учитывая обстоятельства… Очередные, блин.
— Ладно-ладно, я встаю.
Делаю, как велено. Медленно поднимаюсь с промозглой травы, одёргиваю задравшийся свитер и показываю ладони, имитируя жест «сдаюсь».
— Села, блять, в машину! — тычет в меня пистолетом.
— Я сажусь, только не стреляй, пожалуйста, — судорожно сглатываю. Во рту пересохло адски.
Признаю, сейчас мне страшно. Реально страшно.
Всякое ожидала, но умереть на обочине окраины Москвы — такое себе.
— Пошевеливайся!
— Давай в салон, — значительно мягче произносит его друг, открывая дверь машины. — Пушку убери, Кир.
Пока я выполняю очередную команду, он пытается воззвать к разуму злого до невозможного товарища.
— Эй! Это мои вещи вообще-то! — возмущаюсь, когда вижу, как тот поднимает с земли рюкзак и принимается зверски потрошить его.
Капец! Оттуда все мои причиндалы высыпаются.
— Бомжуешь, что ли? — доносится от брюнета, сидящего за рулём.
— Это временно, — поджимаю губы, глядя на то, как Кирилл поднимает паспорт и, листая его, движется к машине.
— Ну что, Ярослава Андреевна, — взглядом прожигает во мне дыру, — это пока побудет у меня.
— Да с какого перепугу!
— Рот закрыла, — рявкает грубо. — Двигайся!
Толкает меня дальше в салон и садится рядом.
Чтобы больше не сбежала, видимо…
***— Здесь?
— Угу.
Дым (именно так к нему недавно обратился его друг) перелезает через меня и что-то достаёт из бардачка.
— Этот барыга на самом рынке промышляет? — неожиданно берёт меня за руку. Крепко и уверенно. Разгоняя по телу невесть откуда взявшиеся мурашки.
— Да. Эй! — растерянно моргая, смотрю на то, что происходит и, к сожалению, среагировать не успеваю. На моём запястье защёлкиваются наручники. — Ты обалдел? Какого…
— Такого, — вторую часть браслета захлопывает на своём. Открывает дверь и выходит из машины.
Мне, естественно, приходится тут же выползти следом. Вариантов-то нет. Намертво прикована.
Ну, додумался! Пристегнуть меня к себе! Я, блин, в шоке!
— Погоди, нельзя ли помедленнее, — переставляю ноги достаточно быстро, но всё равно за Кириллом едва-едва поспеваю.
— Нет.
— А немного ослабить можно? Давит на кость ужасно, — пытаюсь пошевелить рукой, затянутой в тесное железное кольцо. Непроизвольно его задеваю.
Он останавливается. Таким взглядом ошпаривает, что мама дорогая…
— Лааадно, потерплю, — тяну, уступая. Виновата ж перед ним. Куда деваться?
— Кир, по-моему, с наручниками реально перебор, — осторожно комментирует ситуацию его товарищ.
— Не перебор. Бегать за ней я, блять, больше не собираюсь!
— Да не стану я удирать, обещаю.
— Обещает она, — презрительно фыркает. — Таким, как ты, верить вообще нельзя. Куда дальше? — осматривается по сторонам.
— Прямо и налево до барахолки, — обиженно из себя выжимаю.
Таким, как ты, верить нельзя.
В принципе, мне ясно почему так говорит, но отчего-то опять же задевает. Даже злит.
— Пошли.
Двигаемся через толпу. Я подстраиваюсь под широкий шаг и послушно иду рядом со своим хмурым конвоиром. Кстати, про него…
Искоса рассматриваю суровый профиль.
Короткая стрижка. Волевой подбородок, чёткая линия скул, аккуратная щетина, нос с небольшой горбинкой, густые брови.
— Какого ляда уставилась? — поворачивается так резко, что оказываюсь поймана с поличным.
— Нравишься, — на автомате зачем-то выдаю как есть, и он хмурится ещё больше. — В смысле, внешне ты ничего, но характер — отстой, похоже, — спохватившись, добавляю.
В спину прилетает смешок. Это его друг с меня угорает.
— Зубы. Мне. Не заговаривай.
Видно, что совсем не воспринимает мои слова всерьёз. А жаль, я же честно ответила.
— Какой контейнер?
— Там, за шмотьём, — показываю свободной рукой. — А, вон он! Щуплый, бородатый дядька в шапке болельщика Спартака! Это он! Да, точно он!
Очень удачно. На ловца, как говорится…
— Молодые люди, дайте пройти! Я с товаром. Не видите, что ли!
Какая-то тётка с пакетами прёт вперёд как танк. Врезается прямо в нас. Дважды. Не понимая, по какой причине мы не можем разойтись, чтобы дать ей дорогу.
— Нет, ну вы посмотрите на них! — возмущается, упорно толкаясь.
Кирилл недовольно цокает языком и поднимает запястье вверх.
— Ай.
Приходится встать на носочки, чтобы пропустить эту мадам под нашими руками. Он ведь выше, хотя рост у меня приличный.
— Хернёй страдают… — озадаченно вылупив глаза, бросает торгашка.
— Мать, иди уже а, — Дымницкий тянет меня за собой, сосредоточившись на барыге, к которому так рвался.
Тот, пересчитав деньги, убирает их в карман и поднимает голову, утыкаясь взором прямо в нас.
— Здрасьте! — ору, улыбаясь. — Помните, я приходила к вам недели две назад.
— Не помню, — равнодушно мазнув по мне взглядом, отзывается мужик.
— А подумать? — мой компаньон якобы случайно раскрывает куртку, засвечивая пистолет.
— Давай по-хорошему, — Илья тоже справа подступает.
Барыга, заметив это, кривит рот.
— Девчонку знаешь или нет?
— Первый раз вижу, — внаглую врёт.
— Неправда! — протестую я громко.
— Если не хочешь проблем, бизнесмен, кончай изображать амнезию.
— Проблем? Та вы чё, ребята. Я ж просто барахлом занимаюсь.
— Завязывай косить под дурака. Отвечай на вопросы, иначе от твоей палатки наутро останется только пепел, — цедит Дымницкий, наклонившись к нему ближе.
— Я вам мужское портмоне приносила, — влезаю в разговор, ощущая нарастающую в груди тревогу. — Хорошее такое. Кожаное под крокодила. Как новенькое выглядело.
— Она его украла, — перебивает Кирилл. — Так что придётся вернуть портмоне хозяину, то бишь мне. Само собой, я в долгу не останусь. Отблагодарю, поскольку ты ни при делах и тоже потерял бабло из-за этой ворюги.
Лезет в карман.
Наверное, за той самой благодарностью. Вот только…
— Нет бумажника, — мужик, сам того не подозревая, одной фразой расписывается в том, что мне конец.
— То есть?
Краем глаза вижу, как подвисает Кирилл.
— То и есть. Его забрали почти сразу. Качественная была вещица. Дорогая. Даже думал себе оставить.
— Хм. Дорогая… Интересно, у меня купил за пятьсот, а продал за сколько же?
— Ты прогадала много, девочка.
Барахольщик хрипло смеётся, а вот Дымницкий, кажись, приходит в самое настоящее бешенство. Он так резко дёргает меня к себе, что я аж вскрикиваю.
