Развод. Ты предал нашу семью (СИ) - Арина Арская
Она бы засуетилась, начала бегать со мной по врачам, и ее забота мне бы не помогла, а стала бы в тягость. Я хотел все это пройти один и только при плохом сценарии все сказать…
И ведь я все-таки все привел к плохому сценарию. Да еще к какому!
Лучше бы у меня на руках был положительный результат биопсии, честное слово. Я бы предпочел сейчас смертный приговор.
— А надо с мамой, как ты? — тихо и зло отзывается Арс.
— Арс, я…
Накрываю лицо руками.
Да я сам прекрасно понимаю, что все мои слова будут жалкими и глупыми. Мне не оправдаться.
И как не вовремя всплывает писсуар, в который я никак не могу попасть, потому что не в состоянии направить свое хозяйство. Струя тонкая, прерывается, меняет направление…
У меня стоит, но вопрос.
И я держу этот “не вопрос” и недоумеваю. А еще пытаюсь договориться, что нам надо избавиться от лишней жидкости. Особенно от мерзкого коктейльчика с грейпфрутовым соком, который оставил неприятное послевкусие.
В своих пьяных уговорах я ухожу во тьму, а выныриваю уже в тот момент, когда вдавливаю кого-то в угол и под рваные толчки рычу:
— Ух, Нина… Ниночка… Нинок…
Я аж подскакиваю с дивана. Да твою ж дивизию…
— Что? — Арс поднимает на меня напряженный и обеспокоенный взгляд. — Решил повоспитывать меня? Самое время, — тоже встает и закатывает рукава. — Ну, давай…
Видимо, вид у меня озверевший, раз Арс решил, что я могу кинуться на него с кулаками.
— Сядь, — накрываю лоб рукой и с выдохом отворачиваюсь. — Мальчишек лет до семи воспитываешь, а там дальше уже работаешь с тем, что навоспитал. Да и вообще, — возмущенно смотрю на бледного и злого Арса, — с чего ты решил, что я тебе в рожу дам?
— Да лучше бы в рожу дал! — глухо рычит. — До кровавых соплей избил! Нос сломал!
— Пошли, — шагаю из гостиной.
— Куда? — шипит, но следует за мной.
— Проветримся.
— Я не хочу с тобой проветриваться.
С нижней полки из шкафа в прихожей достаю спортивные штаны и толстовку Арса, а после и свои тряпки для пробежек.
— Я не пойду с тобой бегать, — медленно выдыхает Арс. — К черту тебя.
— Сам тогда проветрюсь, — торопливо скидываю рубашку, брюки и облачаюсь в спортивные штаны и толстовку.
Арс поднимается по лестнице на второй этаж, а я накидываю капюшон на голову.
— Не пойдет он с тобой бегать, — ко мне выходит Нина с чашкой чая и делает глоток, привалившись к косяку плечом. — Бегать тебе теперь одному.
— Справедливо, — застегиваю толстовку под горло. — Ложись спать, Нин, — сажусь на софу и вытаскиваю из-под нее кроссовки.
— В спальне я тебя не жду, — медленно отталкивается от косяка и плывет к лестнице, — спишь на диване, если вернешься, конечно. Я за то, чтобы ты вернулся, я не хочу за тобой бегать и искать по злачным местам, чтобы решать ту жопу, в которую ты меня засунул.
— Я… — сую ступни в кроссовки и замолкаю.
— Что? — Нина оглядывается. в глазах вселенская усталость и желание выплеснуть мне в рожу чай.
— Я тогда… думал, что это ты… — медленно выдыхаю и заканчиваю, — в туалете.
— Я с тобой по молодости даже по туалетам не пряталась, — передергивает плечами и поднимается по лестнице. — Странные у тебя фетиши, Глеб.
Глава 16. Ругать не будешь?
— И чего ты тут стоишь? — шепотом спрашиваю я у Арса, которого нахожу во мраке коридора. — Ты уже спать иди или…
До нас долетает щелчок двери. Арс напрягается.
— Или давай на пробежку, — делаю глоток чая, который на несколько секунд притупляет тошноту.
— Кто она?
— Студентка, — я слабо улыбаюсь.
— Веришь, что был всего лишь раз?
Я тяжело вздыхаю, киваю и шепчу:
— Но это не отменит его меткого результата.
Рычит, прижимает кулаки ко лбу и бесшумно подплываю к нему. Отставляю чашку на высокий столик с горшком бегонии, и обнимаю сына, который, конечно же, не принимает мои объятия.
Выворачивается, отступает и смотрит на меня исподлобья. Это было ожидаемо. Он и в хорошие дни избегает маминых навязчивых обнимашек.
— Ты как обычно…
— Первый шок прошел, — подхватываю чашку со столика и подношу ко рту, — ядом плеваться больше не разрешаю.
Сжимает кулаки и тяжело дышит.
— И стены бить тоже не разрешаю. Во-первых, разбудишь брата и сестру, во-вторых, не хочу еще и ремонтом заморачиваться. Мне лень. Давай на пробежку и кулаки почеши о сосенки.
— Почему ты такая?
— А какой прикажешь быть? Если я сейчас слюни-сопли распущу, то все точно по одному месту пойдет, Арс. Мне очень хочется и кричать, и визжать, и сбежать одной куда-нибудь и ничего не решать.
— Сбежать одной? — Арс возмущенно выдыхает.
— А что? — сердито щурюсь я.
Его эгоизм даже мысли не допускает, что мама может устать от милых деток-конфеток.
— Но я понимаю, что никто мне ту сбежать не позволит, — с наигранной печалью вздыхаю я. — Тот же Марк обязательно спалит, что я собираю чемодан, а Алёнка в машину заползет.
Раздувает ноздри и не думает улыбаться. А затем разворачивается и шагает к лестнице. Я за ним бесшумной тенью.
Внизу он переодевается, обувается и оглядывается, когда я шепчу:
— Шапку не забудь. Холодно.
С горящими глазами, что обращены на меня, натягивает на голову серую шапку мелкой вязки.
Он ловит сейчас когнитивный диссонанс.
У папы будет ребенок на стороне. И это, можно сказать, трагедия, а мама не рыдает и еше про шапки говорит, как и в любой другой холодный вечер.
Это вообще как?
Разве можно без скандала, драк, насилия и ненависти прожить новость о том, что папа оказался козлом?
— И я тебя отпускаю только на пробежку, — делаю новый глоток. — По обычному маршруту. Не вернешься, я возьму Алёнку и Марка, и мы поедем искать тебя по всему району.
Да, сейчас я нагло манипулирую старшим сыном, напоминая ему, что у него есть брат и сестричка, которые в случае его ночного бунтарства испугаются его побега.
— И мы тебя найдем, Арс, — шепотом и с угрозой добавляю я.
— Да блин, — фыркает он и выскакивает на улицу.
А я в комнату Аленки. Ее окна выходят на “парадную” часть дома, а не на сад.
И Глеб верен своим привычкам.
Перед пробежками он всегда разминается и разогревается. Сейчас он, конечно, немного затянул с зарядкой, но я подозреваю специально. Ждал Арса, который выходит на улицу, встает в стороне и начинает делать боковые наклоны. Очень злые и напряженные наклоны.
По щеке ползет предательская слеза, которая смогла проскользнуть через мою
