Влюбиться дважды (СИ) - Айрон Мира
Когда они вернулись и слезли с мотоцикла, Яна заметила, что глаза Антона как-то странно горят, и выглядит он очень весёлым; таким она ещё не видела взрослого Антона.
Глава пятая
На обед была окрошка, так как предполагалась баня, и тяжёлую пищу приберегли на ранний ужин — собирались жарить шашлык и коптить рыбу. После обеда Злата уехала. Яна боялась, что Антон уедет тоже, но он остался. Ах да, Злате же нужно подготовиться и отдохнуть. Яна улыбнулась своим мыслям. Злата очень серьёзная, пытается успеть везде и сразу. Ох уж этот максимализм молодости!
Яна услышала, как Серёжа и Антон бойко переговариваются. Оказывается, они собирались организовать матч по мини-футболу и набирали команды. Яна сразу ретировалась на кухню, помогать Светлане Михайловне. Вскоре туда подтянулся Никита. Светлана Михайловна складывала грязную посуду в посудомоечную машину, а Яна с Никитой начали мариновать мясо для шашлыка.
— Удобно с посудомойкой? — поинтересовалась Яна.
У них с Ленкой посуды было немного, справлялись и так.
— Очень удобно! — с энтузиазмом откликнулась Светлана Михайловна. — Теперь уже не представляю, как жила без неё. Это Антоша купил. Они у меня все трое такие, внимательные, и всегда готовы помочь.
Светлана Михайловна гордилась своими мужчинами; Яна в очередной раз подумала, какое, наверно, удивительное ощущение — вырастить сына, мужчину, опору. А сколько сил и мудрости надо вложить?
Вдруг Светлана Михайловна рассмеялась:
— Яна, а ты помнишь, как Антон тебе на первое сентября розу подарил?
— Да-да, такое не забывается, — улыбаясь, подхватила Яна, — белая роза на высоком стебле. До сих пор это мой любимый цветок.
— Расскажите, — оживился Никита.
— А ты не проболтаешься отцу? — Светлана Михайловна прищурилась.
— Нет, конечно. Давайте, рассказывайте!
— Начинай ты, Яна. От первого лица, так сказать.
— Первое сентября, первый раз в первый класс. Стою я такая красивая, почти беззубая, выше всех, на голове бант-пропеллер, — Яна покосилась на улыбающегося Никиту, — в руках ненавистные гладиолусы. Бедные учителя, сколько гладиолусов, с ума можно сойти. Либо астры и флоксы. И тут приходит мальчик, встаёт рядом. Костюм у него не такой, как у всех, и причёска.
— Ну да, мы тогда только-только из ГДР вернулись, — кивнула Светлана Михайловна.
— А ещё у него розы, представляешь, у единственного. Три высоких белых розы! И вот он стоял, смотрел и слушал торжественную линейку, а потом протягивает мне одну розу и говорит: "Это тебе". Даже не знаю, я больше удивилась или обрадовалась. Но розу до дома донесла, и в вазу поставила.
Яна посмотрела на Светлану Михайловну, передавая эстафету. Та кивнула:
— Начали дарить цветы учителям, я подхожу к Антону, чтоб проконтролировать, а ребёнок у меня стоит с двумя розами! Зато рядом дама с бантом и розой!
Никита рассмеялся, даже мясо резать перестал.
— Я одну розу быстро у него забрала, подтолкнула его к учителю. Потом сунула ему ту розу, первую, отправила к директору, чтоб подарил. Ох, ну и кавалер! — Светлана Михайловна покачала головой.
…Футбольный матч проходил за воротами на небольшой лужайке. Яна тоже вышла за ворота и устроилась на скамейке возле забора. Играла команда Соколовых (кроме Насти) против команды Давыдовых (Антон, Аркадий Семёнович и Ленка). Настя судила. Она важно стояла возле "поля", периодически подносила к губам свисток и издавала пронзительную трель. Антон и Серёжа были капитанами команд, иногда они о чем-то оживлённо спорили, жестикулировали, обращались к "судье".
Пришёл Никита, опустился на скамейку рядом.
— Почему не играешь? — спросила Яна.
— А вы?
— Я совсем не спортивная. А футбол для меня — как китайская грамота.
— Вот и я так же, — улыбнулся Никита.
— По тебе не скажешь, Никита.
— У нас турник, кольца и бег — это святое, — усмехнулся он. — И к шахматам отец меня приохотил. А вот футбол никак, тут я его разочаровал. Хорошо, что Серёжа приехал, отца просто не узнать.
Никита посмотрел на Яну, будто прикидывая, рассказать или нет. Чувствовалось, что ему хочется поговорить.
— Папа очень спортивный. Одно время он даже в качалку ходил, но ему не понравилось. Сказал, это издевательство над организмом — все эти коктейли, странное питание. У него дома турник, кольца, беговая дорожка, велотренажер. Ещё он марафон бегает. Они со Златой на марафоне и познакомились, в сентябре.
— А отец разве не тут живёт? Ты сказал "у него дома".
— Раньше жил, после того, как мама ушла. Сейчас у него квартира недалеко от нашей.
"Значит, мама ушла. Вот и ответ".
Яна прокашлялась, собираясь с силами, чтоб задать вопрос:
— А мама…
— Мне было одиннадцать, восемь лет назад. Мама юрист, специалист по международному праву. Ей тесновато было здесь, в П. Она всегда мечтала переехать в Москву, они с отцом ссорились. Он не соглашался переезжать, она говорила, что он эгоист, что он губит её карьеру. Потом на каком-то симпозиуме встретила этого Яниса, он дипломат, подала на развод. И уехала в Ригу. А сейчас они при посольстве где-то. В Дании, вроде.
Никита замолчал.
— А ты как? — спросила Яна, изо всех сил стараясь не скатиться в жалость.
— Она меня звала с собой. Но я сам выбрал отца.
Господи, бедный одиннадцатилетний мальчик, который должен выбирать! Ленка росла без отца, но она и не знала его толком.
— Отец тогда продал квартиру, и дед с бабушкой свою продали. Папа ещё взял в банке кредит, добавили, купили этот дом, и жили тут все вместе. Он понимал, что мне нужна не только мужская рука. К тому же, он постоянно работал. Работал и работал. Потом купил квартиру для нас с ним, но я тут остался. Я уже понимал, что у него личная жизнь. Да и привык с бабушкой и дедом, они же лучшие у меня, — Никита улыбнулся.
— Отца не узнаю сегодня. Будто в тёмном доме свет зажгли, — задумчиво продолжал Никита, — он всегда в напряжении, всегда собран. Даже когда мама была, отец редко улыбался, и почти всегда был на работе. Я рад, что он такой…другой сегодня.
— А как маму зовут?
— Инга.
— А она… — Яна замялась.
— На свадьбу не приедет. Деньги в подарок пришлет, сказала.
— Как ты понял, о чем я хотела спросить? Ты читаешь мои мысли? — Яна притворно нахмурилась.
— Мне с вами легко, будто я вас всю жизнь знаю, — улыбнулся Никита, — теперь я понимаю, почему Лена такая… наполненная что ли. Она испытала эту любовь.
— Наташа, крёстная Лены, очень помогала нам всегда.
— Я так понял, что и вы очень помогали ей с детьми, крестники вас обожают. От вас какая-то положительная энергетика исходит, — Никита кивнул, словно подтверждая свои слова, — хотел бы я, чтоб у меня была такая мама, как вы. Чтоб я был самым важным для неё, а не Москва и не карьера.
Яна чуть не задохнулась от острого сочувствия.
Бедный мальчик. Она осторожно взяла Никиту за руку, думая, как бы ненароком не обидеть его своим сопереживанием, но он тут же сжал её ладонь.
— Я теперь и так почти мама для тебя.
— Да, и я очень-очень рад. Вы с Леной будто принесли новый смысл в нашу жизнь.
— Я могу сказать то же самое! Никогда не видела Ленку такой счастливой…
— Смотри! — вдруг воскликнула Яна, ещё крепче сжав руку Никиты, и указала на небо.
Там летели белые голуби, целая стая.
— У соседей голубятня, — совсем рядом раздался уже знакомый насмешливый низкий голос, и сердце Яны ухнуло вниз, — думаю, и для нас это лишь вопрос времени, просто пока у отца доминанты другие — птичник и оранжерея.
Антон, задумчиво щурясь, смотрел на голубей. Занятые беседой, Яна и Никита не заметили, что матч закончился. Подбежала Ленка, бросилась на шею Никите:
— Мы победили!
— В трудной борьбе и после серии пенальти, — пояснил Антон, — мощное было сопротивление.
Подошли Соколовы; Серёжа снял майку и вытирал ей лицо и шею. Антон и Серёжа поприветствовали друг друга — "Дай пять!".
