Причина его одержимости - Юлия Резник
– Да?
– Как бы я оставил Арину?
Сказать, что я шокирована – ничего не сказать. Он натворил дел и, расхлебывая это, вписался за мою дочку? Разве так себя ведут эмоциональные инвалиды? На момент развода Арине был всего годик.
– Может, ты еще и нашим встречам способствовал? – подозрительно интересуюсь я, разглядывая лицо Кирилла.
– Может, – улыбается криво, не подтверждая мою догадку, но и не опровергая ее. И именно этим, как ни странно, заставляя присмотреться к нему повнимательнее.
– Постой, Кир. Что, правда? Это ты его упросил?
После того, как меня лишили родительских прав, Виктор запретил мне встречаться с Аришей. Полгода… невыносимых, невозможных полгода я не видела свою дочь вовсе. Я просила, я умоляла, я у Воржева валялась в ногах, выпрашивая разрешение встретиться с ней хоть на минутку, но тот был непреклонен. А спустя семь месяцев он вдруг сам мне позвонил. И равнодушным голосом поставил меня перед фактом, что я могу видеть Арину по понедельникам. С трех до пяти.
– Мои просьбы на него не действовали, Аня. Впрочем, не буду скрывать, что вашим встречам с Аришей я все-таки поспособствовал.
– Каким образом?
– Заставил одного психиатра убедить отца в том, что у Арины эмоциональные проблемы из-за вашего расставания.
Холодная улыбка, которой Кирилл заканчивает свою речь, пускает вскачь россыпь мурашек по моему покрытому испариной позвоночнику.
– И как же ты вынудил его соврать? – спрашиваю, сглотнув.
– Не соврать. Чуть приукрасить действительность. Отец же не просто так обратился к специалистам.
– Неважно! Ты понимаешь, о чем я.
– Ну, так и ты в курсе моих методов.
– Ты шантажировал его?
– О, да. – Улыбка Кирилла становится шире.
– Чем?
– Разве это важно?
Качаю головой. Нет, конечно, нет. Главное – результат. Кир добился того, что Ари меня не забыла. Невероятно. Даже не знаю, что по этому поводу думать. Падать ниц и благодарить? Может, я бы так и сделала, но если разобраться в ситуации до конца, то… какого черта?! Он просто вернул мне то, что из-за него же у меня и отняли! Если бы не его больная любовь, я бы и дальше жила с Виктором! Жила бы и не знала, какой он на самом деле мудак.
– Да. Я бы хотела быть в курсе подробностей.
– Этот тип руководил частной психиатрической клиникой, о которой в определённых кругах ходила дерьмовая слава. Мне не составило труда хакнуть его комп. Там, как я и думал, нашлось много занятных материалов.
– Каких, например?
– Например, я обнаружил записи его сношений с недееспособными подопечными.
– Какой кошмар!
Глаза Кирилла холодно поблескивают в огнях проносящихся мимо машин.
– Этого козла самого лечить надо было. Он подтасовывал диагнозы. Выписывал препараты, которые калечили нормальных девчонок, чтобы те оставались в его власти.
– И вместо того, чтобы отдать этого мудака под суд, ты стал его шантажировать?!
– Почему вместо? – хищно оскаливается. – Одно другому не мешает. После того, как вы встретились с Ариной в первый раз, я слил его архив ментам.
Кир паркуется. Наши взгляды встречаются. Парень действительно сильно возмужал со дня нашей последней встречи. Одно неизменно – я его побаиваюсь. Есть в этом мальчишке что-то дикое, не вмещающееся в рамки нормального. Он – звереныш, способный на все что угодно. Беспринципным его не назовешь. У него какие-то свои представления о том, что хорошо, а что плохо. Но Кир вполне способен пойти по головам ради своих целей. Очень порочный, но не гнилой. Упертый, непоколебимый, зацикленный. Если он что-то решил – все. Ты его с места не сдвинешь.
– Пока, Кир. Спасибо за ужин.
Хочу открыть дверь, когда Кирилл перехватывает мою ладонь. Я оборачиваюсь. Он наклоняется. И мы целуемся. Боже! Наверное, у него и впрямь богатый опыт. Кирилл определенно знает, что делает. Или этих своих он не целовал? Вдруг его поцелуи, как и сперма, предназначены мне одной? Хотелось бы мне этого? Нет, конечно! Я вяло отбиваюсь, Кир отстраняется на секунду, зло прихватывает губу зубами:
– Не играй со мной. Решили – значит, решили. Я твои просьбы услышал и к сведению принял.
– Какой прогресс! Ведешь себя почти как взрослый.
Определённо я нарываюсь! Не иначе, в меня какой-то бес вселяется! Кир с рыком проталкивает язык мне в рот, и я, не в силах сдержать это в себе, стону и… отвечаю. Наверное, чтобы не сгореть со стыда, я должна пояснить, что после развода у меня не было мужчины. Этим и объясняется моя бурная реакция на незатейливые ласки сопляка.
– Не нарывайся. А то я покажу тебе, как мальчик вырос.
– И что же ты сделаешь?
– Трахну так, как батя никогда не мог. Помнишь, как ты умоляла его? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…
Я в ужасе отшатываюсь, запечатывая рот поганца ладонью. Он что, подслушивал? Или чего похуже? Волны мерзкой противной дрожи скатываются вниз по позвоночнику и смыкаются внизу живота, образуя странные приливы. Кир извращенец. Как он может говорить вот так о своих пороках? И почему это только еще больше меня заводит?
– Перестань! Так нельзя.
– Еще как можно. – И снова я дергаюсь выйти из машины, и снова Кир меня ловит. – Погоди. Одну минутку. – Не веря своим глазам, и почему-то не имея никаких сил пошевелиться, наблюдаю за тем, как Кир стаскивает с моего плеча бретельку платья. Грудь у меня что надо. Сиськи торчком, и даже несмотря на то, что Арина почти год была на грудном вскармливании, стыдиться мне совершенно нечего. Да и незачем. Я же уже решилась на это пойти.
Кир опускает ткань платья под грудь и… смотрит. Крылья его носа дрожат, будто ему невыносимо хочется уткнуться в ложбинку. Но с этим он не спешит, как истинный гурман, растягивая удовольствие. А я твердею под его взглядом, я трепещу. И когда Кир, наконец, поднимает руку и, едва касаясь большим и указательным пальцами розовой горошины, проходится ими по кругу, шумно сглатываю. Сопляк наблюдает за моими метаниями из-под полуопущенных век, обдавая тяжелым горячим дыханием… А потом достаёт телефон, сжимает сосок сильней и, хорошенько оттянув, щелкает камерой на телефоне.
– Что ты делаешь? – возмущенно шиплю я.
– Фото на память.
– Сотри!
– Ни за что. Ты сейчас слиняешь, а мне потом что? Искать девку, с которой
