Солги обо мне. Том второй - Айя Субботина
Больной засранец, даже если ему всего четыре года, не повод делать исключения.
— Око за око, родная, - говорю шепотом невидимому отражению Ники в окне, - зуб за зуб.
А потом поворачиваюсь к доктору и еще раз озвучиваю условия нашей договоренности:
— Я хочу, чтобы вы тянули время.
— Но это может быть… опасно, - заикается он.
Большой минус работы с вот такими «сообщниками» - они всегда хотят остаться чистенькими. Получить огромные бабки за то, что не испачкает их чистые, обработанные спиртом ручонки.
Я не спеша сокращаю расстояние между нами и нависаю над ним всем своим ростом. Трусу приходится втягивать голову в плечи, чтобы продолжать смотреть мне в глаза. Однажды Ника сказала, что у меня «тяжелая энергетика», что рядом со мной люди чувствуют себя как будто в клетке. С тех пор я ношу ее слова при себе, как визитку, вспоминая каждый раз, когда натыкаюсь на вот такой взгляд - как у побитой собаки, которая хочет получить сахарную косточку из одной руки, зная, что во второй может быть яд.
Ника, Ника, Ника…
Когда я верну себе мою маленькую статуэтку, она будет должна мне много, очень много таких же покорных взглядов.
— Я что-то недостаточно ясно сказал, Сергей? - Отбрасываю официоз и понижаю голос до еле слышного шепота. Докторишка нервно сглатывает и делает неясное движение головой. - Мальчишка должен остаться в больнице до тех пор, пока я не разрешу его выписать. Позаботьтесь о том, чтобы он получил все необходимое лечение по какому-нибудь сложному, но не смертельному диагнозу. И, конечно, возьмите все анализы, которые могут потребоваться, чтобы установить точный диагноз. Это ведь очень сложно, правда - поставить точный диагноз? Занимает много времени и требует многих проверок.
— Да, конечно. - Он спотыкается в двух словах и на полусогнутых отходит на безопасное расстояние. - Нужно все тщательно перепроверить.
— Вот и отлично, - улыбаюсь достаточно кровожадно. - Такое рвение и внимание к каждому пациенту заслуживает самой высокой похвалы.
К тому времени, как Ника появится на горизонте, моя сеть для нее будет готова.
И на этот раз она будет очень крепкой.
Глава седьмая: Венера
Глава седьмая: Венера
«Я вернусь в конце недели, Планетка. Пожалуйста, больше не игнорируй мои сообщения».
Я разглядываю сидящего в углу огромного плюшевого медведя - он реально вдвое больше меня - и уговариваю себя не расклеиваться. Мой Меркурий улетел всего несколько дней назад, но я чувствую себя той самой планетой, которая потеряла свою ось, свою орбиту и даже солнечную систему. Мне неожиданно холодно и пусто без него. Как будто мне была нужна эта короткая встреча, чтобы понять, насколько одинокой я была все это время. И что черная дыра в моей груди никуда не делась, хоть я изо всех сил пыталась зацементировать ее чужими людьми и фальшивыми эмоциями.
На фоне медленно накрывающей с головой тоски отступает даже физическая боль.
И это единственное, что хоть немного радует. По крайней мере теперь я смогу заниматься реабилитацией с удвоенным рвением. Сейчас это вообще единственное, что я могу. Кажется, сегодня меня хвалили все, даже железные ходунки.
Ближе к вечеру, когда я сижу с телефоном в руке и жду сообщение от Меркурия, звонит Алёна. Не знаю, как это правильно назвать, но даже привычный гудок телефона на этот раз кажется очень тревожным. Как будто где-то там, за стандартным пиликанием, мое подсознание слышит беспокойный колокольный звон. Или это просто чувство вины? После неожиданного визита Игоря и его откровений, я с ужасом жду звонка от Ольчи, потому что так до сих пор не решила, что делать - рассказать ей всю правду или подождать, пока время само все расставит по своим местам. А если рассказывать - с чего начать?
На этот раз Алёна звонит без видео-вызова, и когда поднимаю трубку, ее голос звучит как будто из какого-то обложенного кафелем бункера.
— Ты еще не спишь? - спрашивает она - и я машинально поднимаю взгляд на настенные часы. Половина девятого, и обычно я действительно уже в постели в это время, потому что моя первая капельница в шесть утра - и к тому времени мне нужно успеть привести себя в порядок, так что мой подъем примерно около пяти.
— Еще не ложилась. Что-то случилось?
— Коля в больнице.
Наверное, меня можно назвать жестокосердной, но я почти уверена, что за этой фразой скрывается что-то большее. Мой племянник родился недоношенным на пять недель, и фраза «Коля в больнице» стала привычной частью нашего обихода. Катя постоянно лежала с ним в больницах, постоянно его лечила, постоянно искала способ заработать на новые лекарства. А в последние месяцы (еще до моего отъезда) он подцепил какой-то тяжелый кашель и воспаление легких. Его выписали всего пару недель назад и сразу после этого Катя приняла решение ехать на заработки, чтобы хоть как-то сводить концы с концами.
И где-то там, на фоне всей этой безнадеги, как рыцарь в сверкающих доспехах возник Олег.
Я сжимаю зубы и напоминаю себе, что его сейчас нет рядом.
— Что-то серьезное?
— Мы еще пока не знаем. - Алёна как будто на минуту пропадает - слышу ее приглушенный голос кому-то в сторону, скрип двери и шаги по лестнице. - Мама сказала, что всего на полчаса отошла в магазин, оставила его с соседкой, и у него случился какой-то приступ. Сейчас в «ДоброМед».
Это наш местный самый крупный и самый продвинутый детский медицинский центр. Все, что я его про него знаю - там очень круто и там лечатся дети наших толстосумов, потому что это непосильно дорогое удовольствие для простых смертных. Моей семье это не по карману, а про смерть далекого австралийского дяди-миллиардера, насколько мне известно, никто не сообщал.
Остается только узнать, кто стал благодетелем на этот раз - Игорь или Олег.
— Только давай сразу договоримся, что ты не будешь корчить из себя героиню, - говорит Алёна неожиданно изменившимся колючим тоном.
— Значит, Олег, - озвучиваю вслух вывод своего маленького безмолвного расследования.
Сестры и раньше пару раз говорили, что Олег стал буквально лучшим другом моей матери, вхож в наш дом и неожиданно из шкуры лезет, чтобы помочь моей семье. Но я
