Мери Каммингс - Телохранитель

— Смотри! — подтолкнул он прилипшую к окну Ри. — Видишь?

— Подумаешь! — едва удостоив судно взглядом, отмахнулась она. — Ты лучше глянь, какая у нее шляпа!

— Какая еще шляпа?

— С цветочками! Вон там! — Ри показала на стоявшую у пешеходного перехода женщину в красном сарафане и большой соломенной шляпе, украшенной пучком искусственных роз.

— Да ну тебя! — Как можно сравнивать шляпу с яхтой, да еще с такой! — Яхта же интереснее. Смотри, какая огромная!

— Наша больше. И красивее. У нее бока белые, перила красные, и она двух… двух…мачтовая. Паруса тоже белые, а окна круглые, называются иллюминаторы, и в каюте диванчики такие пушистые, бархатные. Вот приедем домой, сам увидишь! Я попрошу, чтобы папа нас взял покататься.

— А где ваша яхта? Тоже здесь, в заливе?

— Нет, она дома, в озере. Папа там любит рыбу ловить.

— В каком еще озере? — Насколько он помнил, никакого водного пространства, кроме небольшого искусственного прудика, рядом с домом сенатора не было.

— Ну там, дома!

— Подожди-ка, а разве это… ну, куда мы едем — не ваш дом? — удивленно переспросил он.

— Наш, но это Миссисипи. Ну, Миссисипи, понимаешь?

Рэй понимал, что Миссисипи — он же не дурак, чтобы не знать, в каком штате живет! — не мог только понять, почему, если это их дом, то он не дом.

— Мы здесь живем только летом, — объяснила Ри. — Скоро будет папин день рождения, а потом мы поедем домой, в Нью-Гемпшир — папа и я, и мисс Фаро, и Джейстон, и мисс Лоуэлл, — она загибала пальцы, выпевая имена, как детскую считалку. — У нас там красиво! Везде клумбы с цветами, и оранжерея, и озеро — мне, когда тепло, разрешают по воде босиком ходить…

Рэю вдруг вспомнился фильм, который он видел в детстве — про щенка, которого оставили на даче. Вроде бы хозяева его и любили, и играли с ним, но лето кончилось, и они, уезжая в город, его с собой не взяли: кому нужна в городской квартире собака, тем более обычная дворняжка. И вот он весь фильм ходил и искал «своих» людей, не понимая и не веря, что они его нарочно бросили.

Кончилось все, правда, хорошо — он их нашел, и они к тому времени уже жалели, что его оставили, и обрадовались ему, но до того… Рэй даже чуть не заплакал пару раз, так жалко ему было этого щенка, когда он брел по лужам, голодный и замерзший.

А сейчас он ощутил себя таким же щенком, которого вот-вот бросят. Потому что еще яснее прежнего стало, что все это: шикарная машина, «Рэй, я тебе мороженое орешками посыпала», игрушки, своя комната с телевизором — не навсегда, а только до тех пор, пока сенатор с Ри живут здесь. Еще неделя-другая, и они уедут, а ему, понятное дело, уготована прямая дорога в приют… честное слово, лучше бы его не отдавали социальникам, а просто отпустили, до дому он доберется как-нибудь!

Все это пролетело в голове Рэя во мгновение она.

— …И еще качели — большие-пребольшие, — продолжала весело тараторить Ри. Вдруг, словно прочитав его мысли, осеклась. — Рэйки, ты чего?! — бровки сдвинулись, глаза-виноградины смотрели тревожно.

— Что — чего? — огрызнулся он — лезет тут со своей болтовней, душу травит!

— Не такой какой-то, злой… грустный…

— Нет, ничего, — через силу улыбнувшись, Рэй потрепал ее по затылку, — все в порядке.

Она-то чем виновата… небось, и слова такого не знает — «социальники»! Когда ее увозить станут — реву, наверное, будет…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Каждый раз, когда сенатор входил в комнату, у Рэя сжималось все внутри — вот сейчас он скажет… Но Рамсфорд если и заговаривал с ним, то о каких-то неважных вещах — о футболе, о собаках, спрашивал, болит ли нога и умеет ли Рэй играть в теннис. Рэй не умел. И вообще, при сенаторе ему становилось немного не по себе. Не то чтобы Рамсфорд как-то не так смотрел или разговаривал, но, к примеру, Джейстон — тот был свой, ему и «Привет!» можно было крикнуть, и пошутить при случае, и попросить показать, как пистолет разбирают. А с Рамсфордом… нет, с ним шутить было как-то не с руки, все равно что с директором школы.

Рэй уже решил: как только он узнает, что скоро его отправляют, попросит у Джейстона несколько долларов, объяснит, что отдаст — у него дома целых тридцать два доллара спрятано! Ведь неизвестно, куда его завезут на этот раз, могут и снова в другой штат. А так, когда он сбежит оттуда, будет хоть на что поесть по дороге; может, и на автобусе удастся часть пути проделать — чем плохо?!

Он мог уже ходить без костылей, с палкой. Без палки тоже мог, но нога быстро уставала и было ощущение, что она вот-вот подвернется. Тем не менее по дому он ходил по-прежнему на костылях. Ни к чему, чтобы кто-то из взрослых знал, что он может обойтись без них; пусть социальники, когда заполучат его, думают, что он совсем калека — легче будет сбежать.

Прошла неделя, другая, но в доме не было никаких признаков того, что его обитатели собираются куда-то уезжать.

Рэй даже подумал, что, может, при нем специально об этом не говорят — пару раз он замечал, как мисс Фаро, оживленно о чем-то болтавшая с секретаршей сенатора мисс Лоуэлл, едва завидев их с Ри, тут же замолкала. С другой стороны, возможно, дело было не в нем, а в девочке — может, это от нее что-то скрывали? Например, что-то связанное с ее матерью…

Ри часто говорила о папе — и никогда о маме. И кольца на руке у ее отца не было. Может быть, ее родители в разводе? Хотя, чтобы уйти от такого человека, как мистер Рамсфорд, надо быть полной дурой. Он ведь богатый и не злой. И симпатичный очень: высокий, волосы темные, выбрит чисто, и пахнет от него хорошо. Нет, будь Рэй женщиной, он бы не стал с таким разводиться.

Может, жена сенатора умерла? Да, похоже, в этом все и дело, и теперь при Ри стараются о ней не упоминать, чтобы девочка не плакала. Наверное, и разговаривать она ни с кем не хотела тоже из-за мамы — переживала очень…

В последнее время мисс Фаро иногда поглядывала на него как-то странно — нет, не по-злому, но очень пристально, словно оценивающе. И вопросы задавала самые разные — например кем он хочет стать, когда вырастет. На это у Рэя ответ был готов: пожарным, как отец. Или шофером грузовика — тоже чем плохо?!

Рэй не стал говорить, что после знакомства с Джейстоном не менее привлекательной стала казаться ему и профессия телохранителя: с пистолетом всюду ходить можно, ездить в разные места — и вообще, дело хорошее: людей защищать.

Совсем он удивился, когда мисс Фаро спросила как-то во время ужина:

— Рэй, а какой цвет ты больше всего любишь?

— Не знаю, мэм… наверное, голубой. И зеленый тоже. — Вспомнил и добавил: — И красный.