Наталья Миронова - Глаза Клеопатры

— Выбрасывать Кузину шерсть?! — возмутилась Нина. — Да ты с ума сошел! Я из нее вяжу. У меня все друзья и знакомые, можно сказать, одеты в Кузю. Собачья шерсть очень теплая. И от ревматизма помогает.

Никита опешил.

— Но ведь… чтобы вязать, нужна нитка…

— Точно подмечено, — усмехнулась Нина. — У меня дома есть прялка.

В этот день она была в легинсах и свитере, поверх которого накинула кардиган. Все это было выдержано в одной цветовой гамме: от шоколадного до золотисто-коричневого и цвета топленого молока.

На крыльце Никита отдал ей свою ветровку.

— А как же ты?

— Обойдусь. Дождик совсем слабенький.

Она прицепила к ошейнику поводок, и Кузе, норовившему вновь преодолеть живую изгородь, пришлось идти через калитку.

Войдя в дом, Нина отцепила поводок и попросила:

— Дай ему побегать, он должен привыкнуть к новому месту.

— А я что, против? Пусть бегает. Я с ним уже сроднился.

Он провел ее в комнату, где у него был домашний кинотеатр с огромным плоским экраном на стене и множеством колонок. Другую стену занимали стеллажи с дисками, третью — мягкий диван со спинкой.

— Что будем смотреть? — спросил Никита.

— «Касабланку».

— Ты же недавно видела.

— Ничего себе «недавно» — два года назад! И потом, это был цветной вариант. Значит, не в счет.

— Ладно.

Никита нашел нужный диск, вставил его в прорезь, и они посмотрели «Касабланку».

Когда Хамфри Богарт произнес историческую фразу: «Это может стать началом прекрасной дружбы», и герои растворились в мареве пустыни, Никита взглянул на Нину. Она сидела со слезами на глазах! Он придвинулся и обнял ее за плечи.

— Хочешь, посмотрим еще что-нибудь?

— А у тебя есть еще что-нибудь с Боги?

— Конечно.

Нина встала и вместе с ним подошла к стеллажу. Никита снял несколько коробок с дисками и разложил на столике.

— Хотел бы я понять, что женщины в нем находят, — задумчиво проговорил он, разглядывая на крышке одной из коробок кадр из фильма с Хамфри Богартом.

Нина отнеслась к вопросу серьезно. Она тоже взглянула на фотографию, где Боги со стиснутыми кулаками готовился врезать по скуле плохому парню, а потом приставила ладонь ребром к своей длинной тонкой шейке.

— Вот смотри: ниже адамова яблока это не Терминатор. Выше адамова яблока это не Гэри Купер, не Кэри Грант, не Кларк Гейбл. Но ему не надо хлопотать лицом и суетиться. Сразу видно, что он настоящий мужик. Бунтарь-одиночка. Вот эти морщинки вокруг глаз, скептический взгляд, дубленая шкура… Словом, стоит ему появиться на экране, как он приносит с собой биографию. Целую жизнь.

— Ладно, убедила.

— А что, тебя надо было убеждать? Тебе не нравится Боги?

— Я перед ним преклоняюсь, — заверил ее Никита. — Мне просто хотелось понять, что в нем видят женщины. — «Хотя ты не рядовая женщина», — добавил он мысленно. — Посмотрим «Мальтийский сокол»?

— Нет, — решительно отказалась Нина, — я не хочу смотреть, как женщину сажают в тюрьму на двадцать лет.

— Но ее же не просто так сажают! Она же убийца!

— Все равно не хочу.

— Ну, тогда сама выбирай.

— «Сабрины» у тебя, конечно, нет…

— «Сабрины»? — удивился Никита. — Да ее по телику показывают раз в две недели! Тебе еще не надоело?

— То, что показывают по телику раз в две недели, — это ремейк. А оригинал снял в 1954 году Уильям Уайлер. Заглавную роль играла Одри Хепберн, а ее партнером был Боги.

— Я не знал, — признался Никита. — Виноват, исправлюсь. Ну а пока выбери что-нибудь еще.

— Вот. «Иметь и не иметь». Все-таки Хемингуэй. Да, и еще… Ладно, потом расскажу.

Они посмотрели еще одну трагически-безысходную историю. Никита потихоньку наблюдал за Ниной. Это было неизмеримо интереснее, чем страдания героев на экране. А она ничего не замечала, поглощенная страстью Хамфри Богарта к юной Лорин Бэколл.

Когда фильм кончился, Никита объявил, что пора ехать на рынок. Нина тотчас же подозвала Кузю. Песик как будто уже знал, что его опять с собой не берут: он шел понурившись, его обычно закрученный кверху хвост свисал между задними лапами.

— Идем, милый. Я отведу тебя домой. Сторожи.

— Он может остаться здесь, — предложил Никита.

— Нет, ему лучше там, где его привычный коврик.

— А он не будет… протестовать? Ну, грызть мебель или…

Опять Никите пришлось испытать на себе ее алмазный взгляд.

— Кузя прекрасно воспитан… в отличие от некоторых, — снисходительно заметила Нина. — А главное, он благороден. Нет, он не будет грызть мебель.

Она повела песика в соседний коттедж. В прихожей Никита опять надел на нее ветровку.

— Я думала взять зонтик…

— Ну вот еще! На рынке с зонтиком чикаться? Бери ветровку.

— А ты?

— У меня другая есть.

В его ветровке она походила на девочку, напялившую папину одежку. В эту ветровку она могла бы завернуться трижды. Но Нина мигом подвернула рукава, до предела затянула пояс, расправила капюшон, и ветровка стала ей почти впору.

— Что ты хотела рассказать? — спросил Никита, когда они сели в машину и тронулись.

— О чем? Не помню.

— Когда кино смотрели. Ты обещала что-то рассказать.

— А! Про Лорин Бэколл. Я о ней передачу видела. «Иметь и не иметь» — ее первый фильм. Она была совсем молоденькой, волновалась страшно, и у нее начинал непроизвольно дрожать подбородок. Она научилась сдерживать дрожь, глядя вот так, исподлобья, словно набычившись. — Нина показала, как это делала Лорин Бэколл. — А критики решили, что это у нее такой особенный пронизывающий взгляд. Фирменный взгляд Лорин Бэколл. И пришлось ей сохранить этот взгляд на всю жизнь, хотя подбородок больше не дрожал.

— Здорово! — рассмеялся Никита. — Вот уж и вправду не знаешь, из какого сора…

— Таких «историй» в истории искусства полно, извини за тавтологию. Вот, например, Шопен сочинил этюд для разработки левой руки, а мы считаем это великим явлением духа…

— Бах сочинял двухголосные инвенции как упражнения для своих учеников, — подхватил Никита, — а теперь их исполняют в концертах. Да, я тебя понимаю. Кстати, ты любишь Баха?

— Больше всех.

— Значит, мы могли бы сходить на концерт в Вильнюсе. Месса си минор.

— В Вильнюсе? Но это же далеко!

— Но сюда же ты добралась?

— Целый день тащилась на электричке, а потом еще на такси. Ну, допустим, туда мы доберемся. А обратно? После концерта возвращаться ночью? Наверное, уже и поезда не ходят.

— Есть другой путь. Самолет типа «кукурузник», — лукаво подмигнул Никита. — Летит невысоко.