Если бы - Оксана Фокс
– Лучше не бывает, – Лина скрестила руки. – Едва за порог, а уже командуешь. Андрей, номер не пройдёт, я не буду переодеваться. И, между прочим – "это", – она потянула пальцем шлёвку, – фирменные джинсы, в которых не выгоняют из ресторанов.
– Лина, пожалуйста, – вздохнул Андрей и посмотрел в глаза. – Крайне важный ужин.
Она помедлила, с досадой распахнула платяной шкаф. Выдернув с вешалки мамино любимое кашемировое платье, купленное в последний приезд, поплелась в ванну.
– Обед, – буркнула Лина и щелкнула замком.
Красивые выглаженные платья гроздьями украшали шкаф. Лина даже не помнила все, охотно одалживая однокурсницам. Мама любила платья, скупала охапками новинки, обожая наряжать Лину с детства. Только вот, себя в платьях – Лина не любила. Редко задумываясь над тем, что надеть – всему другому, предпочитая удобные джинсы, которые не жалко портить краской.
Жемчужно-серое узкое платье до колена с одним украшением – серебристой молнией на спине – красиво приоткрывало ключицы и оттеняло глаза. Так заявляла мама. Лина переделала хвост в пучок, подкрасила ресницы, коснулась губ телесной помадой. Она не выносила ни один блеск, делающий и без того крупный рот – большим и вдобавок липким. Приложила к ушам малахитовые серьги, подарок Александра Петровича к окончанию третьего курса и, взглянув в зеркало, раздражённо бросила в шкатулку. Нелепо прихорашиваться на ужин с бывшим парнем и его боссом.
– Ух ты!
– Сомневался в моей способности прилично выглядеть? – она склонилась над ящиком с обувью. – Вот, блин...
– Не помню тебя в платьях. Такое узкое... Пожалей сердце немолодого мужчины.
– Старков, тебе не угодишь: то платье – то сердце.
– Ох, нет! Сними эту мерзость, надень человеческие туфли на каблуке.
– Ты всё-таки сноб! – рассмеялась Лина, шнуруя кожаные ботинки и поглядывая в зеркало.
Обувь сочеталась с платьем и прозрачными колготками (счастливо найденными на дне комода) весьма странно.
– Другого выхода нет, – заключила она. – У меня нет туфлей. Это моя самая приличная обувь, кроме кроссовок естественно.
– Ладно, пойдём. Как бы не вскрыли машину, – заметил Андрей, выглядывая в окно. – Во дворе ни одного фонаря. Не известно, сколько ещё простоим в пробках, – пробурчал он, задёргивая штору.
– Можем поставить машину на стоянку и поехать на электричке, а потом пересесть на метро. Спорим, минуем пробки? – хихикнула Лина, закрывая дверь на три замка.
Ломаный фасад ресторана "Гардения" уперся в здание делового центра, взметнувшего двадцать семь этажей в небо, среди оживлённой улицы магазинов и дорогих автомобилей, припаркованных у бутиков. С мизерными доходами и украинским акцентом – пафосный ресторан в центре, как и подобные заведения Москвы, Лина обходила стороной и попросту не выносила.
Она мысленно поблагодарила Андрея, забраковавшего джинсы, и осторожно подошла к метрдотелю. Он окинул их цепким взглядом, заглянул в список гостей и любезно растянул рот в улыбке.
Следуя за распорядителем в прямоугольный зал набитый людьми, Лина утонула в ослепительном свете ярких люстр. За алебастровым фортепиано перебирал клавиши музыкант в белом фраке. Квадратные столы вдоль стен и круглые посередине, накрахмаленными скатертями соперничали белизной с фарфоровыми канделябрами и снежными лепестками гардений и фрезий в горшках. Подвенечные оттенки играли, словно звонкие ноты под умелыми пальцами, перекликались от кристально чистого цвета с прозрачной синевой – до тёплых сливочных тонов.
Сладкий запах цветов тяжело ложился на плечи и медленно вызывал мигрень. Лина шла, выбиваясь из общего такта громким стуком тяжелых каблуков. Она ловила взгляды мужчин, чувствуя пристальное внимание к платью. И пообещала себе, завтра же раскошелиться на пристойный брючный костюм.
Ян Олсен ожидал за столиком у двухъярусного круглого фонтана с мерно журчащей водой. Он убрал в сторону газету, поднялся и облокотился на спинку стула. В неровном свете свечей и мягком блеске серебряных приборов чисто выбритое лицо казалось моложе, чем запомнилось. Тёмные глаза мерцали, смягчая жёсткое выражение лица. Антрацитовый в тонкую полоску костюм подчёркивал широкие плечи и всеми тремя пуговицами сходился на талии. Помимо воли Лина отметила притягательность зрелого мужчины.
Олсен обменялся с Андреем рукопожатием.
Подражая Старкову, она подала ладонь.
– Вы всегда производите подобный эффект? – протянул Ян, сжимая и задерживая крупной кистью её костяшки.
– Исключительно в новых ботинках, – пробормотала Лина и быстро вынула руку.
– Должно быть, это чертовски привлекательные ботинки, – промурлыкал он, придвигая стул.
Покраснев, Лина приняла от официанта меню в белом кожаном переплёте с серебряными углами. Расширила глаза и выпрямилась. Замысловатые вензеля русских, французских и английских названий, ничего не говорили. Она не знала ни одного, а колонка цен скрутила желудок. Беспомощно перелистнула страницы и встретила понимающий взгляд.
– Это карта вин, – сказал Олсен, беря из рук официанта меню размером с большую советскую энциклопедию. – Я возьму на себя смелость сделать общий заказ?
Лина с Андреем одновременно выдохнули, энергично закивали. Она покосилась на Старкова:
– Сноб, – произнесла одними губами.
С серьёзной миной, он сжал рот, делая вид, что не слышит.
– Только у меня аллергия на рыбу, – быстро вставила Лина, подозревая, что стоимость морепродуктов равна месячной аренде.
– На всю? – удивился Олсен.
Не глядя на Старкова, она кивнула, где-то на периферии зрения заметив, что его губы уже не просто подёргиваются, а а откровенно расплываются.
– Я буду курицу.
– Я запомню.
Медленно роняя фразы, Олсен водил по строчкам ухоженным ногтем. Наклонив голову к плечу, официант внимательно слушал.
– Принесите молодым людям в качестве аперитива, то же, что и мне.
– Три части сухого вермута, часть черносмородинового ликёра и содовая? – уточнил официант на хорошем английском.
Ян поднял тяжёлый взгляд, высокомерно вернул меню. Официант порозовел, коротко поклонился и ретировался. На столе появились напитки. Мужчины заговорили о делах, изредка прерываясь отведать гусиную печень или морского гребешка.
Старков вынул из портфеля бумаги. Он указывал ручкой на колонки цифр и негромко объяснял значение мелко отпечатанных прайсов. Лина с опаской следила, как теряется скатерть в тарелках. Она молча ела курицу под мятным соусом и тёплый салат из молодых кабачков в сладком соусе. Андрей прервал длинный монолог и переключился на сибас, только когда Олсену подали холодный ростбиф с горчицей и бутылку бургундского Кло де Вужо Гран Крю,
Лина заёрзала на стуле, бросила взгляд на часы, прикидывая, когда прилично ускользнуть.
– Вам скучно? – повернулся Олсен.
– Что вы, – она вздрогнула от неожиданности, – как и Андрей,
